Я мысленно поаплодировал – нужный результат достигнут. На помощь охраннику поспешила сердобольная старушка из регистратуры. Я же тем временем беспрепятственно проник в святая святых пропускного контроля – крохотную стеклянную будку. Перелистнув страницу в журнале учета пациентов, быстро нашел номер отделения и палаты, где лежал мой бывший руководитель.
Короткая пометка: Переведен из реанимации в стационар.
Так отлично. Надеюсь, я не опоздал…
Протиснувшись мимо копошащихся у стола людей, я продемонстрировал обрывок пропуска, который выписал себе сам, и спокойно направился к лифту. Оказавшись в длинном коридоре, подошел к стойке. И здесь мое везение продолжилось – никого, видимо старшая медсестра на обходе.
Я быстро ознакомился с расположением палат и, развернувшись на месте, столкнулся с посетителем. Плюгавенький старичок, одетый в старомодный ярко-коричневый костюм тройку, недовольно крякнул, отскочив сторону. Я ожидал от него праведного возмущения, но вместо этого он лишь прижал к груди авоську с ярко-зелеными яблоками, и широко осклабившись, произнес:
Прошу прощения.
Ответить на такое мне было нечего. Я проводил посетителя задумчивым взглядом. Крохотные глазки, широкий нос и неприятная, заискивающая улыбка, - очень знакомое лицо. И где я мог его видеть?
Впрочем, предаваться воспоминаниям было некогда, сейчас имелись дела и поважнее.
Постучавшись в палату, я не стал ждать ответа. Если мои подозрения верны, то дорога каждая секунда.
Открытая дверь вызвала сквозняк: оконная рама с грохотом захлопнулась, зажав занавеску. Койки были пусты – все кроме одной, на которой лежало бездыханное тело бывшего полковника граничной службы, отдела «Нечисть». Орущая, словно сигнализация, была отключена от пациента.
Развернувшись, я рванул к лифту. Конечно, эта была всего лишь догадка, но в списке подозреваемых значился лишь один человек – старикашка в коричневом костюме тройке.
Пробегая по коридору, я столкнулся с врачом жевавшем зеленое яблоко.
Пятая палата, остановка сердца!
Врач сразу все понял - прижав к груди стетоскоп, поспешил на помощь. Хотелось верить, что он успеет и Виктор Ворсович выкарабкается.
Добежав до лифта, я инстинктивно нажал кнопку вызова. На светом табло горела цифра 1.
Пожарная лестница – иначе не догоню.
Перепрыгивая через ступеньки, я чувствовал, что начинаю задыхаться, но адреналин продолжал гнать меня вперед. Выскочив на улицу, устремился налево к Аптекарскому огороду. Уж не знаю почему, но мне показалось, что подозреваемый или кто-то очень на него похожий, направился именно туда. Широкая улица, плотное движение – легче затеряться в толпе, да и к метро ближайший путь.
Остановившись рядом с перекрестком, я согнулся по полам, и попытался отдышаться. Старичка нигде не было. И куда теперь? Направо к Олимпийскому или налево – к Сухаревской? И там, и там располагались старейшие в Москве Кордоны. И если нечисть - а в том, что под личиной старика скрывался самый настоящий Злыдень, я нисколько не сомневался, – соберется покинуть наш мир, то какой выберет?
Простите, вы не подскажите, как пройти к Паноптикуму? – обратилась ко мне молодая женщина с двумя детьми.
Пройдете чуть дальше до Ботанического переулка, - сказал я. - Там главный корпус экспозиции.
Извините еще раз, а вы случайно не знаете, с детьми туда пускают? – тут же накинулась она с расспросами. – Просто Ивану – семь, а вот Мариночка хоть и старше, а выглядит совсем маленькой. Вот я и опасаюсь, вдруг не пустят. Я слышала там с шести только…
Простите, я не знаю.
Женщина поблагодарила меня и поспешила к экспозиции, где демонстрировали экспонаты Мира Нави, откуда, собственно говоря, к нам и пожаловала Нечистая сила. В основном в паноптикуме были представлены экзотические растения, но в отдельных залах можно было ознакомиться с удивительными существами, которых мы, по-старинке, называли животными. На самом деле это были самые настоящие паразиты. Внешне же они очень сильно напоминали змей, ящериц и прочих земноводных.
Туда с детьми не пустят, - задумчиво буркнул я под нос. – Не пустят…
И тут меня осенило.
Ну конечно, и как я сразу не догадался. Кордон «Сухаревка». Если Злыдень собирается покидать наш мир, то только через него. В остальных порталах транзит запрещен, одним днем прибыть-убыть не получится.
Минут через двадцать я стоял прямо у входа в странноприимный дом Шереметьева. Сейчас здесь располагался самый первый официальный Кордон в параллельный мир. Куполообразное здание, пузатые колонны и светло-серые стены – за последние сто лет, практически ничего не изменилось. Разве что исчез золотой масонский знак над входом – теперь на его месте красовалась эмблема Граничной службы: огромное око, по одну сторону буква «Н» по другую «Я» - а на заднем фоне ромб – означающий грани двух миров.
На воротах дежурили двое граничных. Темная форма, на груди короткоствольный «Рубеж-47» - мощное автоматическое оружие. Это вам не «Сдерживатель» с его крохотным радиусом поражения, таким можно хоть вурдалака, хоть хмарь двухметровую завалить. Из защиты на бойцах были тонкие жилеты из «умного сплава», и обязательный атрибут – шлемы с затемненной полумаской. Так сказать: от сглаза. Причем в буквальном смысле слова. Все сотрудники граничных кордонов обязаны были носить либо солнце-защитные очки, либо полумаски, иначе нельзя.
Проверка документов не заняла много времени. А вот шокер пришлось сдать в камеру хранения. К людям здесь относились лояльно, но с предосторожностью. Был в прошлом году неприятный инцидент: один псих пронес взрывчатку, решил раз и навсегда запечатать портал, преградив дорогу непрошенным гостям. Слава богу, все обошлось. Мужчину задержали, инцидент замяли, ограничив информацию для прессы. Но реакция ведомства, ужесточающая пропускной режим, последовала незамедлительно.
Внутри все выглядело так, словно вы оказались в международном аэропорту: специальные рамки, стойки регистрации и зоны ожидания. Разве что никакой электроники, то есть абсолютно. Информация на темных досках написана белым мелом, который в ночное время светится бледно-зеленым цветом.
Днем тут было немноголюдно. Редкие приезжие и задержавшиеся в транзитной зоне нарушители.
Мне нечасто приходилось бывать на Кордонах, но с ориентировался я довольно быстро. Вместо справочного бюро обратился к работнику зала, что вносил информацию на темную доску.
Худощавый парнишка внимательно выслушал мой вопрос, отряхнул руки от мела, поправил нарукавник и указал на дальнюю часть зала.
Регистрация транзитов – пять последних стоек. Начиная с 606ой, если не ошибаюсь.
Я поблагодарил его, и быстрым шагом направился в указанном направлении.
От привычных залов и комнатушек Шереметьевской больницы не осталось и следа. Впрочем, современные технологии вписались сюда довольно гармонично: стены и пролеты снесли заменив стеклянными опорами, расширили пространство стен для информации и убрали всевозможные закутки и темные углы. Сделано это было не случайно. Поскольку основной пассажиропоток выпадал на ночное время суток, а искусственное освещение было нечисти не по нраву, приходилось освещать пространство исключительно за счет внешних источников. Так и были придуман способ пустить одну нить никелевых ламп среди множества зеркал.
Девушка за стойкой улыбнулась мне дежурной улыбкой. Я растеряно замер, не в силах отвести взгляд. Она была чертовски хороша собой: огненно-рыжие волосы, тонкий носик, изящные губы и огромные зеленые глаза. В средневековье, такую красоту точно бы отправили на костер. И ведь не ошиблись бы тогдашние борцы с нежитью. Передо мной была воздушна дева, именуемая берегиней. Существо по своей природе безобидное, но во всех смыслах неживое.
Чем могу вам помочь?
Надеюсь, что сможете, - улыбнулся я в ответ. – Я ищу одного чел… транзитного пассажира. Путник одного дня. Должен был час назад зарегистрироваться на проход. Знаете, такой невысокий, широколицый, нос бульбой и кудрявые волосы с бакенбардами, одет в костюм тройку темно-коричневого цвета. Из вещей – авоська зеленых яблок.
