* 

Меня, старпера, этот вопрос тоже очень волнует. Но финны говорят мне, что, возможно, и вы доживете.

* 

Ну, у вас получилась почти что сказка про белого бычка.

* 

А вот хотите верьте, а хотите – нет.

* 

* 

Фонтаны

* 

Для писателя в мегаполисе раздолье, что называется, пусти козла в огород. Особенно плодотворно и при этом очень удобно слушать чужие разговоры в общественном транспорте. Сидишь себе спокойно, поглядываешь в окошко, никого не трогаешь и мотаешь на ус. Вот конкретный пример. Две матерые тетки вечером едут с работы.

* 

Ну как день прошел? – спрашивает одна.

* 

Ужасно! – отвечает другая.

* 

Да ты что, чего стряслось?

* 

Иностранные туристы спросили меня, какая вода бьет в Петергофских фонтанах. Они были уверены, что морская.

* 

Ну а что ты ответила?

* 

Конечно, пресная, хотя потом пожалела.

* 

И почему?

* 

Два мужика сразу побежали пробовать, и им потом стало плохо.

* 

Отравились, что ли?

* 

Да нет, оказалось, что они какие-то бедуины, возят воду на верблюдах издалека, чтобы чаю попить, а уж помыться даже и не мечтают. А тут Самсон мощной струей бьет на двадцать пять метров в высоту, и никто воду в чайники не набирает, все сливается в море.

* 

А ты хоть сообразила не сказать им, что все это происходит под естественным напором, без всяких насосов?

* 

Да, сообразила, иначе бы они точно окачурились, и так почти вся группа пила успокоительные таблетки. Еле в себя пришли. Вот такая получилась замечательная экскурсия. Наверняка на всю жизнь запомнят.

* 

Кошмар! Хотя, если верить фильму, в котором играет молодой Депардье, в Провансе из-за воды разворачивается жуткая драма.

* 

В Афганистане люди песком умываются.

* 

А в Сан-Марино в Италии до сих пор в специальных цистернах дождевую воду запасают. Мы-то, получается, живем, настоящего горя не знаем. И все недовольны.

* 

* 

Главк

Во времена правления коммунистов я работал инженером-программистом в одном солидном главке. Писал и сопровождал программы по обработке различных данных, нужных для принятия правильных управленческих решений. Особенно мне запомнилась почти драматическая история с внедрением программы контроля исполнительской дисциплины. В нашем главке было несколько отделов, у каждого, разумеется, был свой начальник. Программа осуществляла контроль на уровне этих отделов. Выполнил отдел все задания – значит его исполнительская дисциплина 100 процентов. Если что-то не выполнил – значит это значение уменьшается. Если не выполнил ничего, то ноль.

До внедрения программы начальница канцелярии приходила к каждому руководителю отдела и вместе с ним обсуждала, как выполнены очередные задания, для того чтобы записать результат в специальную таблицу. Но не так все просто в нашей жизни. Как правило, сразу же возникали дебаты, которые подчас доходили чуть ли не до личных нападок. После внедрения программы начальница канцелярии поступила в высшей степени мудро, она стала посылать к начальникам отделов девочку ангельского вида из машбюро. Та просто приносила распечатку, и не вступая в дискуссию, уходила. Эффект был колоссальный. Де-факто получилось, что теперь за всеми следит всесильный компьютер. Через некоторое не очень продолжительное время два начальника отделов даже уволились, видимо, не выдержали психологического напряжения. А все потому, что руководитель главка в понедельник с утра на оперативном совещании в стиле Ивана Грозного разворачивал злосчастный свиток. Тогда принтеры еще печатали на рулонной бумаге, и эта мизансцена выглядела очень эффектно. Он мрачно смотрел в него, и так как свиток был не маленький, пауза затягивалась аж на 64 такта. Затем шел почти традиционный трагический монолог. Начальник главка говорил, что, в отличие, от подчиненных, он действительно занятой человек и с каждым бездельником разбираться у него просто нет времени. Но он всем такую огромную клизму вставит, что заодно и мозги прочистятся. Как это ни странно, но такой почти шаманский обряд приносил хороший результат. В нашей организации исполнительская дисциплина резко улучшилась. Меня не только поблагодарили, но еще и премировали.

На радостях я предложил усовершенствовать программу. Суть моего предложения заключалась в следующем. Допустим, что, как всегда, намечается квартальная премия, ее объем заранее определен. С тех отделов, которые имеют коэффициент исполнительской дисциплины меньше ста процентов, снимать деньги в соответствии с недоработанными процентами. Предположим, если отдел имеет коэффициент исполнительской дисциплины равный 70 процентам, то 30 с них снять. Но самое главное, эти хвосты надо просуммировать и разделить поровну между отделами, у которых коэффициент исполнительской дисциплины равен 100 процентам. В этом случае возникает весьма забавная ситуация. Сотрудник из отдела, у которого коэффициент исполнительской дисциплины равен 100, может обратиться к приятелю из отдела, где коэффициент исполнительской дисциплины равен 70, со следующими словами: «Заходи к нам на огонек, бедолага, мы тебе хоть полстакана плеснем, а то мы тут ваши деньги пропиваем, даже как-то неудобно, но вы так и работайте, можете даже хуже, нам больше денег достанется». Совершенно ясно, что такая вроде бы маленькая деталь совершит революционный переворот в сознании трудящихся. Воистину научная организация труда, основанная на главных законах психологии. Особенно важно, что такой механизм будет работать, как швейцарские часы, при любых политических режимах и экономических формациях. Когда я эту идею изложил начальнику главка, он, что называется, въехал сразу, умный был мужик. Только, к сожалению, он сказал, что за такие дела его из партии выгонят.

Сквер

В Приморском районе напротив моего дома был симпатичный ухоженный сквер. Эдакий цветущий пуп земли микрорайонного масштаба. Наверное, он был гордостью местной администрации. На протяжении многих лет приходилось наблюдать, как стихийные дорожки, старательно натоптанные жителями окрестных домов, периодически безжалостно уничтожались. С упорством, достойным лучшего применения, их перекапывали и даже ограждали. Зато официальные дорожки, которые, как правило, не пользовались популярностью, приводились в идеальное состояние. Однажды я подошел к рабочим, которые в очередной раз делали эту в прямом смысле неблагодарную работу, для того чтобы просветить их. Я им сказал, что академик Павлов – первый наш Нобелевский лауреат, когда возглавил новый институт физиологии в Колтушах, дал сотрудникам год для того, чтобы они натоптали удобные для них дорожки. И только после этого распорядился проложить их капитально. Неотвратимо возникает нериторический вопрос: а что, в нашей стране надо обязательно быть Нобелевским лауреатом, для того чтобы делать простые разумные вещи? Рабочие на это обращение ничего не ответили и только тупо смотрели на меня. Ну да Бог с ними, но ведь у них же есть высокое начальство. Про многочисленных продвинутых современных архитекторов я даже и не говорю. Почему даже в хорошо продуманный проект планировки нельзя в дальнейшем ввести определенные коррективы? Сие есть большая тайна.