Литмир - Электронная Библиотека

Погромная кампания планировалась заранее. Осенью 1921 года в Россию приехали американские предприниматели братья Хаммеры, личные друзья Троцкого. Наркомат торговли заключил с ними соглашение, что они поставляют зерно в обмен на различные товары, в числе которых фигурировали «художественные и церковные ценности». В декабре 1921 года правительство издало два декрета по имуществу монастырей. Первым это имущество предписывалось разделить на бытовое и «художественные ценности». Вторым декретом «художественные ценности» требовалось сдать государству. 23 февраля 1922 года последовал третий декрет. Из храмов подлежало изъять все, что «существенно не влияет на культ». Патриарх пробовал возразить, что насильственное изъятие он благословить не может.

Именно это и требовалось! Церковь против! Между прочим, заблаговременно были заказаны в Финляндии даже плакаты (на 6 млн. рублей): жирный раскормленный священник – и голодный крестьянин. А Красин по поручению Ленина в это время уже вел переговоры о продаже ценностей за рубежом. 10 марта 1922 года он доложил Владимиру Ильичу, что нашел оптовый канал сбыта через германского банкира Макса Варбурга (старого «друга» большевиков, занимавшегося финансированием революции). Троцкий поддержал Красина, считая, что вывоз на сумму меньше 23 млн. рублей золотом не имеет смысла. 11 марта на заседании Политбюро Ленин поднял вопрос о распределении выручки – указал, что часть средств от продажи церковных ценностей, 25–30 млн., надо будет отчислить на нужды Реввоенсовета, то есть Троцкому. Да, Троцкому, а вовсе не голодающим.

Дело в том, что золото и валюта в Советской России имелись! Но расходовались они не на спасение вымирающих губерний, а на цели, считавшиеся более важными. В ноябре голодного 1921 года компартии Германии было выделено 5 млн. марок. В это же время 2 млн. рублей золотом было отправлено в Турцию для Кемаля-паши. За границей заказали обмундирование и «секретный гардероб» для чекистов на 1,850 млн. золотых рублей [19]. В марте 1922 года, когда началось изъятие церковных ценностей, по бюджету Коминтерна было распределено 5 536 400 золотых рублей. Но этого оказалось мало. В апреле, в дополнение к данному бюджету, было выделено 600 тыс. рублей на революцию в Корее, позже – 48 тыс. рублей компартиям прибалтийских стран.

Главная цель кампании была богоборческая. Разгромить саму Церковь как таковую. Вооруженные отряды врывались в храмы, устраивали обыски, попутно ломали утварь, иконы. 15 марта в Шуе были спровоцированы столкновения с верующими, при попытке защитить городской собор 4 прихожанина были убиты, 9 ранены. Предлог для удара был налицо – «контрреволюционный мятеж»! Через несколько дней Троцкий представил в Политбюро разработанный им план (он был зарегистрирован как приложение к протоколу № 114 п. 6 заседания Политбюро от 20 марта). Предусматривалось создание официальной комиссии по изъятию ценностей под руководством Калинина. Но под ее прикрытием будет действовать другая комиссия, секретная – во главе с самим Троцким.

Причем намечалось не только грабить, но и «внести раскол в духовенство, проявляя в этом отношении решительную инициативу и взяв под защиту государственной власти тех священников, которые открыто выступают в пользу изъятия». Для остальных священнослужителей готовились репрессии. Но, по плану Троцкого, с ними следовало чуть-чуть подождать. Предлагалось «видных попов по возможности не трогать до конца кампании… но официально (под расписку через Губполитотделы) предупредить их, что в случае каких-либо эксцессов они ответят первыми» [109]. Ленин горячо поддержал Льва Давидовича. 19 марта, во время XI съезда партии, он обратился к членам Политбюро с письмом по поводу событий в Шуе и политики в отношении Церкви.

«Строго секретно. Официально выступить с какими то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин – никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни явным образом перед публикой тов. Троцкий… Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать. Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер назначить здесь же, на Съезде, т. е. на секретном его заседении, специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина без всякой публикации об этой комиссии». Делался вывод: «крестьянские массы будут либо сочувствовать, либо окажутся не в состоянии поддержать духовенство», поэтому «сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью» [65, 66].

22 марта, ознакомившись с указаниями Ленина, Троцкий направил в Политбюро еще одно письмо. В нем указывалось: «Арест Синода и Патриарха признать необходимым, но не сейчас, а примерно через 10–15 дней». А при этом давалась команда начать атаку: «Приступить к изъятию по всей стране, совершенно не занимаясь церквями, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей». Начались общие погромы, ограбление святынь. И, опять же, явно просматривалась богоборческая цель. Известно, что спецотряды Троцкого грабили не только священные сосуды, ценные иконы, оклады, снимали колокола, они искали в храмах антиминсы. (Это главная святыня каждого храма, особый плат, в который зашивается частица Святых Мощей того или иного Мученика. На него ставится чаша со Святыми Дарами, когда происходит таинство пресуществления – хлеба и вина в Плоть и Кровь Христовы. Без антиминса невозможно служить Божественную Литургию, невозможно Святое Причастие).

Церкви закрывались, монастыри превращались в «совхозы». В одной лишь Москве за 7 месяцев было закрыто 60 храмов и 3 монастыря. Без противодействия не обошлось. Только по официальным советским данным зафиксировано 1,5 тыс. столкновений с верующими. Но эти выступления были разрозненными, заслоны безоружных прихожан косили и разгоняли пулями. Зато они давали повод для широких репрессий. В мае был взят под стражу Патриарх Тихон.

К гонениям на него приложила руку даже жена Троцкого Наталья Седова. 27 мая 1922 года она направила письмо в ОГПУ: «Главмузей просит Вас сделать срочное распоряжение о скорейшем переводе в какое-либо иное помещение бывшего Патриарха Тихона, вселенного без … согласия Главмузея в бывший Донской монастырь в комнату вахтера. Главмузей считает необходимым, чтобы бывший Патриарх Тихон был совершенно удален из бывшего Донского монастыря, так как присутствие его в стенах этого монастыря лишает возможности продолжать экскурсионную работу. Заведующая Главмузеем Н. Троцкая». В 1922 году никакой экскурсионной работы в монастыре не было. Жена Льва Давидовича просто воспользовалась случаем лично укусить Патриарха. Причем подписалась не фамилией «Седова», как делала обычно – единственный раз подписалась: Н.Троцкая. Попробуй-ка ослушайся! Кстати, обратите внимание, что Церковь она считает уже упраздненной, Патриарха называет «бывший».

Что ж, Седова имела все основания для подобной самоуверенности. Одновременно с силовым разгромом ее муж возглавил и другие операции – по расколу Церкви. Для этого сделали ставку на «демократических» священников, которые еще с 1917 года настаивали на реформах по протестантским образцам. Теперь обновленцы провозгласили создание «Живой церкви», благословляли революцию, отрекались от «реакционного» духовенства, каялись, что были связаны с «царизмом», с «эксплуататорами» [82]. Троцкий активно поддержал их, поучал, что надо сделать свою, «карманную церковь».

Секретной почто-телеграммой от 14 мая 1922 года он выражал крайнее неудовольствие, что советская пресса не уделяет внимания этой группировке священников. Требовал всячески пропагандировать их. Указывал, что «внутренняя борьба церкви… разрыхлит почву для семян атеизма и материализма». Обновленцам предоставили возможности публиковаться в массовой партийной печати. Даже устроили публичную дискуссию между одним из их лидеров, Александром Введенским, и наркомом просвещения Луначарским. Еретикам выделяли средства для издания воззваний и прокламаций, отдавали многие церкви. В помощь им были нацелены некоторые подразделения ОГПУ. Работать по доносам «живоцерковников», расчищать для них почву.

5
{"b":"653062","o":1}