- Они неплохо знают аррантский и саккаремский, - не уставал разъяснять Бран, - но язык джайдов уж больно тяжел даже для нас, вельхов, хотя мы граничим с Аша-Вахиштой и наречие манов стоит близко к джайдиту. Давайте налево, по набережной. Вот, смотрите, аррантский мол обозначен каменной пикой с усевшимся на ней золотым орлом...

Сначала налево, потом направо, по широкому, вымощенному гладкими и опять же желтоватыми плитами песчаника молу. Строгие аррантские легионеры, стоявшие на страже возле кораблей тетрарха, проводили варваров оценивающими взглядами. И вот она, парусная галера-либурн "Плеск волны", принадлежащая малоизвестному купцу. У сходней, однако, стоит охрана - четверо без-доспешных, хотя и вооруженных короткими мечами аррантов.

- Стража светлейшего элоима! - с присущей лишь вельхам самоуверенностью провозгласил Бран, хотя прекрасно знал, что сейчас он не на службе. - Десятник Бран Макиннес. Позовите хозяина.

Великолепные переглянулись, но, не видя никакой угрозы (да и что может угрожать купеческому судну в самом охраняемом порту материка?), отослали одного из своих за купцом. Тот не замедлил появиться.

- Бран! - Как видно, торговец с Острова был наделен великолепной памятью и запоминал едва ли не каждого встречного по имени. - Не ожидал, но все равно рад.

На верхних ступенях сходней появился сорокалетний мужчина с темной курчавой бородой. Облачение его было достойно самого кесаря Аррантиады: бело-золотая тога с темно-зеленой тесьмой и украшение, усмирявшее буйные, вьющиеся волосы, - венец из кованого золота в виде листьев винограда.

- Я могу чем-то помочь страже Златостенного Акко? - участливо вопросил купец. - О, я вижу, с тобой пришли друзья? Не подниметесь ли, уважаемые, на палубу моего бренного судна и не отведаете ли ароматного вина?

- Поднимемся, - легко согласился Бран и взял Кэриса за плечо. - Перед тобой мой родственник, Кэрис из Калланмора, и его многоученый спутник служитель саккаремского бога. Как там тебя, назовись. - Эти слова Бран прошипел, обращаясь к Фарру.

- Фарр атт-Кадир из Шехдада, посвященный мардиб и священнослужитель Всесущего Атта-Хад-жа. - Пришлось поклониться. Купец, однако, ничуть не смутился и тоже склонил голову.

- Пирос, сын Никоса, из Арра, рад приветствовать. Что же вы стоите? В моей стране отвергнутое приглашение почитается за обиду... Отплываем мы завтра, но, если досточтимые друзья господина Брана желают отправиться на моем корабле в Арр, я могу предоставить ночлег на грядущую ночь. Совершенно бесплатно, разумеется.

Оба вельха вступили на сходни едва не одновременно, а Фарр понял: столь гостеприимный хозяин будет гарантией того, что Аррантиада, Великолепный Остров, предстанет перед его глазами не позднее чем через седмицу.

Аласорская возвышенность заслуживала названия гор или, к примеру, кряжа только с очень большой натяжкой. Буровато-красные скалы были настолько древними, что природа разрушила их, подобно тому, как дурная пища уничтожает зубы нищего, превращая их в гнилые, приобретшие цвет кирпича обломки. Именно такое сравнение напрашивалось на ум Драйбену, когда он впервые увидел Аласор: иззубренный, ломаный ряд скал, пересекавший пустыню Альбакан с полуночного заката на полуденный восход на протяжении лиг пятнадцати-двадцати. Несколько долин, поросших лесом, часто встречающиеся у неровных склонов оазисы, и даже небольшая речка, русло которой потом терялось в пустыне, где пески впитывали воду, унося ее глубокие водоносные слои.

Несмотря на всю дурную и мрачную славу Аласора, на протяжении последних пяти дней с собирающейся вокруг армией не происходило ничего ужасного или даже необычного. Горы как горы - доживающие последние столетия нагромождения камня, которые лет через пятьсот-семьсот окончательно исчезнут, превратившись в песок и груды обломков. Если вспоминать о необычном, то к нему можно отнести лишь событие второго дня пребывания у Аласорских скал ставки светлейшего шада: неподалеку, в полулиге, с грохотом, клубами пыли и сотрясением земли обрушился каменный столб локтей в четыреста высотой. Но даже эта небольшая природная катастрофа, вызванная либо смещением почвы, а что вероятнее всего - усталостью камня, перенесшего долгие тысячелетия воздействий ветра, влаги и солнца, не послужила причиной для беспокойства.

Шад болел, оправляясь после нанесенного в Меддаи ранения, а посему делами занимались срочно вызванный из Дангары наследник Абу-Бахр и дейвани Энарек. Если благоразумнейший государственный управитель Саккарема вынужден был трудиться на неблагодарном и тяжком поприще (на его совести лежало обеспечение многотысячной армии, подтягивавшейся от Дангарских гор к Аласору), то молодой Абу-Бахр, по мнению уставшего от нескончаемых хлопот Энарека, маялся дурью. Наследник размещал прибывающие войска, устраивал смотры, показывая свою удаль, отправлялся на ночные охоты в пустыню, словом, мешал всем - от самого дейвани до кавалерийских сотников.

Равнина перед Аласором многие столетия не видела такого скопища людей, и "нехорошие" горы будто бы замерли в удивлении. Разнообразие наречий, традиций, лиц и одежд объединяло только одно - каждый пришедший этой осенью к пустынным горам человек носил оружие. Аррантские гладиусы, саккаремские сабли и альфанги, прямые, с закругленным оконечьем, мечи изнывающих от непривычной жары сегванов, длинные копья мономатанцев, ятаганы джайдов... И так далее, почти до бесконечности. Лошади, верблюды, волы, мулы, ослики и прочие вьючные или верховые животные дочиста пожирали траву на девственных островках зелени, окруживших кряж, люди срубали для костров никогда не знавшие топора кипарисы, черпали воду из ручьев и родников, во множестве сбегавших с возвышенности, и вообще вели себя в этом заповедном месте как хозяева. В конце концов, никакая нечисть (если она вообще здесь водится!) не сможет противостоять огромной армии Солнцеликого шада Даманхура!

Услышав как-то подобное мнение, Асверус Лаур и постоянно сопровождавший молодого нардарского принца Драйбен только головами покачали. Сын кониса Юстиния, которому бывший эрл раскрыл всю свою подноготную - и историю о неудачной попытке выучиться на настоящего волшебника, и тайну Самоцветных гор, к пробуждению которых он оказался причастен, и подробности своей службы у хагана Гурцата, - верил недобрым предчувствиям Драйбена, каковой, едва завидев Аласор, недвусмысленно заявил: "Людям здесь делать нечего".

- Выбор шада, мягко говоря, не слишком удачен. - Вечером четвертого дня пребывания в Аласоре нардарец незадолго до наступления заката явился к сидевшему у костерка Асверусу. - Ну почему Даманхур не оставил войско у Дангарских гор? В случае неудачи всегда можно отступить на полуостров, а перевалы намертво закрыть.

- Эрл, вы где шлялись полный день? - поинтересовался Асверус. - Ушли, едва рассвело, забрали моего коня... А теперь вернулись и каркаете, будто ворон на могильном камне.

- Шлялся, - вздохнул Драйбен, присаживаясь на коврик. - Не шлялся, а исследовал место будущего сражения, это во-первых. Во-вторых, эта прогулка обошлась мне лет в десять жизни. Я сдуру сунулся на заброшенную дорогу, ведущую через кряж, и прокатился по ней лиги две или три.

- Не вы первый, - отмахнулся сын кониса. - Лагерь переполнен слухами, будто в центре Аласора прячется заброшенный город неизвестной расы, полный сокровищ. Вы, случаем, не обзавелись трофеем?

- Нет никакого города, - со знанием дела возразил Драйбен. Действительно, в самом центре кряжа тянется небольшая долина, я ее видел. Там - какие-то старинные руины. Масса песка, прореженного кустарником, столь же много щебня, покосившиеся колонны...

- Из-за этих заметенных песком развалин вы потеряли десять лет жизни? съехидничал Ас-дерус. - Я думал, вы храбрее, эрл Кешт!

- Не смешно. - Нардарец нахмурился и приложился к фляге с белым дангарским. - Так вот, дорога проходит как раз мимо заброшенного городища, огибая его с восхода. Вы, сударь, видели когда-нибудь завал из костей в полный человеческий рост высотой?