‘Sure,’ he said, jumping up with some briskness. ‘I haven’t the privilege of your name, Sir, but let me tell you that you’re a white man. I’ll thank you to lend me a razor.’

I took him into my bedroom and turned him loose. In half an hour’s time a figure came out that I scarcely recognized. Only his gimlety, hungry eyes were the same. He was shaved clean, his hair was parted in the middle, and he had cut his eyebrows. Further, he carried himself as if he had been drilled, and was the very model, even to the brown complexion, of some British officer who had had a long spell in India. He had a monocle, too, which he stuck in his eye, and every trace of the American had gone out of his speech.

‘My hat (вот это да; hat – шляпа; my hat! – вот это да! надо же! не может быть!)! Mr Scudder – ’ I stammered (произнес я, запинаясь).

‘Not Mr Scudder (не мистер Скаддер),’ he corrected (поправил он); ‘Captain Theophilus Digby, of the 40th Gurkhas, presently home on leave (капитан Теофилус Дигби, из 40-го полка гурхских стрелков, в настоящее время дома в отпуске; leave – разрешение, позволение; отпуск). I’ll thank you to remember that, Sir (я буду благодарен вам, если вы запомните это, сэр).’

I made him up a bed in my smoking-room (я постелил ему постель в курительной комнате) and sought my own couch, more cheerful than I had been for the past month (и лег спать на свой собственный диван более бодрым, чем я был за /весь/ последний месяц; to seek – искать, разыскивать; to seek one’s bed – ложиться спать). Things did happen occasionally, even in this God-forgotten metropolis (что-то иногда случалось даже в этом Богом забытом Лондоне; occasionally – иногда, изредка, время от времени; occasion – происшествие; metropolis – столица; Лондон).

 ‘My hat! Mr Scudder – ’ I stammered.

‘Not Mr Scudder,’ he corrected; ‘Captain Theophilus Digby, of the 40th Gurkhas, presently home on leave. I’ll thank you to remember that, Sir.’

I made him up a bed in my smoking-room and sought my own couch, more cheerful than I had been for the past month. Things did happen occasionally, even in this God-forgotten metropolis.

I woke next morning to hear my man, Paddock (я проснулся на следующее утро /и/ услышал, /как/ мой слуга, Пэддок; to wake), making the deuce of a row at the smoking-room door (устраивает ужасный скандал у двери курительной комнаты; deuce – черт, дьявол). Paddock was a fellow I had done a good turn to out on the Selakwe (Пэддок был одним малым, которому я оказал добрую услугу в Селакве), and I had inspanned him as my servant as soon as I got to England (и я припряг его в качестве своего слуги, как только я прибыл в Лондон; to inspan – /южно-афр./ впрягать /лошадей, волов и т. п./). He had about as much gift of the gab as a hippopotamus (он обладал такой же бойкостью речи, как гиппопотам; gift – подарок, дар; талант, способность; gab – болтливость, разговорчивость; to have the gift of the gab – за словом в карман не лезть), and was not a great hand at valeting (и был не очень-то умелым по части обслуживания; hand – рука, кисть руки; мастер своего дела, умелец), but I knew I could count on his loyalty (но я знал, что могу рассчитывать на его преданность).

‘Stop that row, Paddock (прекратите этот скандал, Пэддок),’ I said. ‘There’s a friend of mine, Captain – Captain (это мой друг, капитан – капитан…)’ (I couldn’t remember the name (я не мог припомнить имя)) ‘dossing down in there (он там спит; doss – койка; to doss – спать). Get breakfast for two and then come and speak to me (принесите завтрак на двоих и затем приходите, чтобы поговорить со мной).’

 I woke next morning to hear my man, Paddock, making the deuce of a row at the smoking-room door. Paddock was a fellow I had done a good turn to out on the Selakwe, and I had inspanned him as my servant as soon as I got to England. He had about as much gift of the gab as a hippopotamus, and was not a great hand at valeting, but I knew I could count on his loyalty.

‘Stop that row, Paddock,’ I said. ‘There’s a friend of mine, Captain – Captain’ (I couldn’t remember the name) ‘dossing down in there. Get breakfast for two and then come and speak to me.’

I told Paddock a fine story about how my friend was a great swell (я рассказал Пэддоку славную историю о том, что мой друг был важной шишкой; swell – возвышение, выпуклость; /разг./ важная персона, шишка), with his nerves pretty bad from overwork (у которого нервы были в довольно плачевном состоянии от переутомления; overwork – дополнительная работа; перегрузка, перенапряжение), who wanted absolute rest and stillness (и который нуждался в абсолютном покое и тишине; to want – хотеть, желать; нуждаться, испытывать потребность /в чем-л., ком-л./). Nobody had got to know he was here (никто не должен был знать, что он здесь), or he would be besieged by communications from the India Office and the Prime Minister (а то его бы забросали посланиями из министерства Индии и от премьер-министра; to besiege – /воен./ осаждать /город, крепость/; осаждать, забрасывать /просьбами, вопросами, приглашениями/; communication – передача, сообщение /мыслей, сведений, новостей и т. п./; сообщение, известие, письмо) and his cure would be ruined (и его излечение было бы загублено). I am bound to say Scudder played up splendidly when he came to breakfast (я должен сказать, что Скаддер прекрасно подыграл /мне/, когда он вышел к завтраку). He fixed Paddock with his eyeglass, just like a British officer (он сверлил Пэддока своим моноклем, совсем как британский офицер; to fix – укреплять, прикреплять; неотрывно смотреть, устремить взгляд), asked him about the Boer War (задал ему вопрос о Бурской войне), and slung out at me a lot of stuff about imaginary pals (и забросал меня кучей информации: «кучей материалов» о воображаемых приятелях; to sling – метать из пращи; бросать, швырять; sling – праща). Paddock couldn’t learn to call me ‘Sir’ (Пэддок так и не смог научиться называть меня сэром), but he ‘sirred’ Scudder as if his life depended on it (но он обращался к Скаддеру, называя его сэром, так, словно от этого зависела его жизнь).

 I told Paddock a fine story about how my friend was a great swell, with his nerves pretty bad from overwork, who wanted absolute rest and stillness. Nobody had got to know he was here, or he would be besieged by communications from the India Office and the Prime Minister and his cure would be ruined. I am bound to say Scudder played up splendidly when he came to breakfast. He fixed Paddock with his eyeglass, just like a British officer, asked him about the Boer War, and slung out at me a lot of stuff about imaginary pals. Paddock couldn’t learn to call me ‘Sir’, but he ‘sirred’ Scudder as if his life depended on it.