Я заканчиваю, застегиваю брюки и протягиваю ей емкость с водой.

— Что случилось? У нас все прекрасно. Посмотри, как далеко мы зашли!

Она кивает.

— Дело не в этом. Да, это было ужасно, и я не смогла бы добраться сюда без тебя, но… — она поднимает испуганное лицо. — Мне только что пришло в голову, что, не смотря ни на что, нас поймают. О чем я тогда думала? Я была так сосредоточена на том, чтобы попасть внутрь, что не думала, как отсюда выйти! Когда я проиграю, меня разоблачат, и что будут делать мои родители? Что подумают Берилл и его семья?

Ох.

Но сейчас уже немного поздно.

— Послушай, — рычу я, чтобы она пришла в себя. — Истерика сейчас ничего не исправит. И ты даже не знаешь, разоблачит ли нас мистер Холм. До сего момента он выгнал уже достаточно людей, но мы все еще здесь. Насколько нам известно, он точно знает, кто мы такие, и все же допускает это. Поэтому, он может сохранить твою личность в тайне даже, когда ты вылетишь. В любом случае, фактически, мы зашли очень далеко, в то время как половина участников уже вылетела. Это о чем-то говорит. А значит, тебе нужно собраться с мыслями и взять себя в руки, ради Бога.

Она сглатывает. Затем делает глубокий вдох, выпячивает подбородок и кивает.

— Хорошо. Это верно, — она открывает емкость с водой и делает большой глоток прежде, чем вернуть его.

— Хорошо, — я поднимаюсь. — Теперь, ты будешь в порядке?

— Да. Кроме того, я ненавижу то, как эти парни обращаются с Бериллом. И как они поступили с Уиллом? Мои родители были бы шокированы. И родители этих парней должны быть тоже, — она машет рукой в их сторону, когда мы спускаемся к палатке. — И ты же понимаешь, если бы это была группа женщин, они бы уже разбили лагерь, приготовили ужин и проверили лодки, ведь так?

Я хихикаю, затем наклоняю голову, раздумывая.

— Зависит от того, за что они боролись бы.

Ее тон становится серьезным.

— Я понимаю, что вряд ли удержусь здесь, Рен. Но я наблюдала за Жерменом и Рубином — они еще не закончили. Они планируют что-то большее.

— Значит хорошо, что мы вместе.

Она смотрит на меня с веселым выражением лица.

— Я и за Винсентом наблюдала. И… мне кажется, он может быть с ними заодно.

Я останавливаюсь. О. Я прикусываю губу и молчу, главным образом потому, что не знаю, что и думать. Кроме того, что она очень редко ошибается. Я киваю.

— Понятно.

А потом мы подошли к лагерю, где Лют и Берилл расстелили свои постели рядом с Сэма и нашими постелями вокруг костра, в котором уже бушует пламя.

Словно в подтверждение слов Селены, большая горсть ягод кровянника собрана и сложена возле палатки.

Я поворачиваюсь к парням.

— Ребята, вы их не трогали?

— Нет, но Жермен пытался заставить нас их съесть, — Сэм морщит лоб и кривит лоб. — Сказал, что они с Рубином нашли еду и даже притворились, что съели немного. — Он качает головой. — Можно подумать, мы полные дураки.

Берилл отнимает от губ емкость с водой.

— Стой, почему? Что случится, если съесть их?

— Их используют для быстрого умерщвления покалеченных животных. — Лют смотрит на Селени, изучая ее мгновенье, затем бросает взгляд на меня. — Трое Верхних отправились осмотреться.

Сэм засовывает руки в карманы и выглядит сердитым.

— После того, как захватили палатку.

Я коротко киваю — хотя не знаю, отвечать ли на его немой вопрос, Селени ли это, но да, она в порядке. И хоть это не было важным, я отметила, что Берилл не был включен в компанию Верхних. Он здесь, с нами. Более того, кажется, он доволен этим.

Я опускаюсь между Бериллом и Селени и пытаюсь оценить, как он держится. Был ли он готов к такому? Такого ли ожидал? Берилл оглядывается при каждом звуке. Словно прислушивается к существам в темноте. «Те, кто стремится убивать», — сказал Холм.

Я вздрагиваю и протягиваю руку, чтобы подбросить еще одно полено в костер, прежде чем снова увидеть слова на пологе палатки. Чего же ты хочешь?

Лют сидит под ними с полузакрытыми глазами, но его тело достаточно напряжено, чтобы сказать мне, что он полностью проснулся и оценивает происходящее. Я изучаю его, пока Селени зарывается в свою постель так, что на виду остается только лицо.

— Разбуди меня, когда придет время расшифровать очередную загадку, — бормочет она.

Из другого лагеря доносятся громкие голоса и смех, а через несколько минут подходят Винсент, Жермен и Рубин.

— Ребята, вы пропускаете, — говорит Рубин. — Винсент заставил Жермена рассказать, как он уговорил мисс Чемберлинг позволить ему себя поцеловать. — Он хихикает и ныряет в палатку. Потом останавливается и машет Бериллу. — Давай, приятель. Присоединяйся к нам.

Когда Берилл игнорирует его, он пожимает плечами.

— Как хочешь. Многое теряешь, — исчезает внутри.

— Какой педант, — говорит Сэм. — Все они. Они выиграют и закончат так же, как и их отцы — высокомерные дураки. Знаете, что отец Джека сказал нам, что мы должны убрать их, пока у нас есть шанс? — его резкий смех звучит так, словно ему очень хотелось бы выбрать этот вариант.

Щеки Берилла бледнеют при свете костра, но он остается непривычно спокойным. Его карие глаза сосредоточены на углях.

Еще один взрыв смеха из палатки заставляет нас снова подпрыгнуть. Кто-то пустил газы. Селени морщит нос и шепчет:

— Удивительно, что у кого-то из них вообще есть девушка.

Как по команде их разговор переходит на девушек, и Селени смотрит на меня, когда Винсент говорит:

— Всегда есть мисс Смит, если ты никому не нужен.

Жермен хихикает.

— Думаю, я лучше пойду к твоей маме, а это о чем-то говорит.

— А как насчет сладкой рыбки, мисс Пэриш? — добавляет Рубин.

— Ну, ты даешь. Кто не хочет испытать с ней шанс? Но единственный парень, которого она замечает, тот мальчишка из Кингсфорда.

Я замираю. И стараюсь не показать, что моя кровь только что зажгла огонь вокруг моих костей. Говорившим был Винсент.

— А как насчет тебя, Берилл? — Кричит Жермен из палатки. — Как тебе Лаура Пэриш? — Они все смеются, а потом неожиданно выходят, спотыкаясь, и садятся рядом с Сэмом, Лютом и Бериллом, явно не замечая, что у всех троих ребят напряглись плечи и сузились глаза. Даже Берилл выглядит готовым к драке.

— Нет, Берилл уже выбрал свою девушку, — говорит Рубин. — Селени все для него сделает — не так ли?

— Не говори так о ней, — рычит Берилл.

— Что не имеет смысла, потому что, без обид, Берилл, она намного выше тебя по статусу. Даже если твои родители не в восторге от нее.

— Предлагаю вам закончить этот разговор, пока он не зашел слишком далеко.

Лют поднялся со своего места и небрежно засунул руки в карманы, хотя его глаза потемнели от гнева.

— Дело не в том, что они не любят ее, — тихо говорит Берилл. — Просто они не знают ее.

— Потому что они слишком высокомерны для собственной выгоды. Они не хотят общаться даже с родителями Винсента, а его отец — чертов председатель парламента, — ворчит Жермен. — Или, может, мы чего-то не знаем о мисс Лейк. Ты влюбился в нее, потому что должен был, а, Берилл?

Отблески огня на камнях заставляют щеки Берилла покраснеть.

— Не говори так о мисс Лейк.

Винсент усмехается, а Селени застывает в своем одеяле рядом со мной. Я начинаю говорить, но ее рука резко останавливает меня. Она сжимает мою руку, давая понять, что хочет послушать.

— Или что? Что мы должны знать, Берилл?

Берилл встает рядом с Лютом, его голос дрожит.

— Я еще раз прошу тебя вспомнить, что ты говоришь о ней.

Винсент поднимает руку, чтобы потереть подбородок и смотрит прямо на Люта. И медленно говорит:

— В таком случае, как насчет того, чтобы поговорить о мисс Теллур?

Жермен хихикает и поднимает бровь.

— Я слышал, ты, наконец-то, предложил ей официально встречаться. И я не виню тебя — эта девушка — фейерверк. Как далеко ты продвинулся с ней?

Винсент не сводит глаз с Люта, на его красивом лице играет легкая улыбка.