Естественно, ни прежний его визит к Дост-Мухаммеду, ни проведенный им месяц в Бухаре не укрылись от внимания русских. С недавнего времени в России всё более настороженно и неотступно следили за всеми передвижениями английских путешественников по Азии. Постоянная конкуренция со стороны Британии ущемляла не только наши торговые, но и политические интересы. Однако если в том, что касалось Афганистана, у России пока еще не было особых опасений, то к Черноморскому побережью Кавказа приходилось относиться более трепетно. Большая игра Британии, уже не довольствуясь азиатскими ханствами, исподволь начала охватывать и Кавказ, являющийся, по мнению британских политиков, ключом к Константинополю. С некоторых пор с Кавказа в Санкт-Петербург стали поступать донесения о работе в этих местах британских агентов, снабжавших проживающие там племена оружием и призывавших горцев к сопротивлению неверным, которые идут захватить их земли.
События на Кавказе развивались следующим образом. При вступлении на престол Николая I между Россией и Персией происходили пограничные споры. В 1826 году Персия, без объявления войны, вдруг начала военные действия против России. Генерал Мадатов в битве у реки Шамхоры 14 сентября разбил персидский авангард, а 25 сентября Паскевич, хотя и располагал вдесятеро меньшими силами, обратил в бегство главные персидские силы под Елизаветполем. Затем Паскевич, в марте 1827 года перенеся войну на персидскую территорию, взял 13 октября Эривань и 20 февраля 1828 года заключил Туркманчайский мирный договор, по которому Россия приобрела области Эриванскую и Нахичеванскую.
Вскоре, 20 октября 1827 года, произошла Наваринская битва, которая уничтожила турецко-египетский флот и повлекла за собой русско-турецкую войну 1828–1829 годов. Война эта, в которой Николай I принимал личное участие, не исполняя, однако, обязанностей главнокомандующего, закончилась Адрианопольским мирным договором, заключенным 14 сентября 1829 года. Согласно этому трактату, Россия удержала за собой «Георгиевское гирло Дуная» с обязательством не строить на островах укреплений, а в Азии присоединила к своим владениям часть Ахалцихского ханства, с крепостями Ахалцихом и Ахалкалаки, и кавказский берег Черного моря с Анапой. Кроме того, результатом Адрианопольского мирного договора было, наконец, провозглашение независимости Греции.
Таким образом, в результате войны с Персией и Турцией Россия, согласно Адрианопольскому мирному договору, закрепила за собой Черноморское побережье от устья Кубани до г. Поти. Заключенная при этом в 1833 году Гункьяр-Скелиссийская конвенция обязала Турцию закрыть для военных судов всех наций проход через Дарданелльский пролив. По убеждению Николая I, это постановление, предохраняя русские берега Черного моря от неприятельского нашествия, стоило двух союзных армий.
Однако, несмотря на то что Россия к этому времени уже прочно держала в своих руках большую часть Кавказа, включая Грузию и Армению, официально вошедшие в состав Российской империи еще в начале века, в горах на севере мусульманские племена все еще продолжали ожесточенную борьбу. Закончив войну с турками и персами, русские генералы бросили все силы на покорение воинственных жителей Кавказских гор, началась так называемая Кавказская война. И началась она с продвижения русских в Чечню, Черкесию, Кабарду и Дагестан. Однако покорение этих земель заняло гораздо больше времени, чем рассчитывали наши военные, горцы буквально растворялись в горах и лесах, превратив завоевание этих мест в упорные, кровопролитные бои. Более того, у них неожиданно обнаружился союзник – Британия.
По мнению британцев, русские, естественно, неохотно согласились отвести войска от Константинополя, ибо «намеревались превратить Турцию в нечто худшее, чем простой протекторат России». Так думали все русофобы Британии. Больше всего вызывало протест англичан известие, что, согласно секретному приложению, турки должны были закрыть Дарданеллы для всех иностранных военных кораблей, кроме русских, если последние того потребуют. Таким образом, в случае войны мощный Черноморский флот России получал исключительное право прохода через турецкие проливы.
Британский министр иностранных дел Пальмерстон пришел от этого в ярость и направил в Санкт-Петербург ноту протеста. Теперь ему казалось, что, пожалуй, лучше было бы иметь на турецком троне грозного Мухаммеда, пытавшегося установить дружеские отношения с Англией, чем вялого и бездеятельного султана. Ответ русских отнюдь не улучшил его настроения: Санкт-Петербург открыто заявил, что Россия сделала лишь то, что давно хотела, но не решалась сделать Британия. Пальмерстон счел ответ «легкомысленным и дерзким», хотя в глубине души и понимал всю его досадную правоту. Отношения между двумя державами стали стремительно ухудшаться. Николай I, как бы подтверждая мнение британских политиков о направлении его честолюбивых и долгосрочных замыслов, начал резко увеличивать флот. Британия в ответ сразу же стала наращивать Британский Королевский флот. Триумфальные победы русских над турками и персами в 1828–1829 годах и секретное соглашение по Дарданеллам сделали, по мнению британских политиков, ситуацию уже откровенно угрожающей, и теперь любой, даже самый тривиальный, факт начинал играть на руку русофобам.
Именно в это время тридцатичетырехлетний Дэвид Уркварт и взялся защищать права горцев. Уркварт, закончивший не только Французскую военную академию, но и Оксфорд, обладал блестящим талантом пропагандиста и все свое красноречие направил теперь против России. Вскоре он превратился в ведущего британского русофоба и в своих действиях беззастенчиво использовал дружбу людей из высших сфер. В результате в целом ряде секретных дипломатических миссий правительство пользовалось его услугами.
Во время своего пребывания в Константинополе в 1834 году Уркварт для начала установил контакты с вождями горцев, а потом тайно проехал по их горным крепостям, опередив в этом всех своих соотечественников. Уркварт ободрял кавказских вождей, давал им советы, как лучше воевать против русских, в результате чего горцы попросили его остаться и возглавить их сопротивление. Однако британец отказался, заявив, что будет гораздо полезнее для них в Лондоне.
На родину Уркварт вернулся убежденным сторонником «маленького горского народа, который никому не угрожал и так напоминал ему родную Шотландию». По его мнению, Британия в собственных интересах, не говоря уже о моральном долге, должна была помочь кавказским племенам выбить русских с этого жизненно важного плацдарма, с которого Россия могла всегда угрожать Турции, Персии и, возможно, даже Индии. Да и вообще, как можно отдавать русским Кавказ, эту гигантскую естественную крепость, согласно военной точке зрения, одну из величайших крепостей в мире[4].
Уркварт обрушил на британских читателей целый поток статей, памфлетов и репортажей, всячески прославлявших горцев и проклинавших русских. На следующий год он опубликовал уже целую книгу под названием «Англия и Россия», в которой предупреждал об экспансионистских устремлениях России на Ближнем Востоке и в Западной Азии. В книге он предсказывал, что сначала падет Турция. «Вся Оттоманская империя тотчас перейдет от нас к России, которая к тому времени станет нашим открытым врагом, – писал Уркварт. – И турецкая армия, оружие, границы, крепости, сокровища и флот, ныне стоящие против них, вымуштрованные, организованные и направляемые русскими, обернутся против нас». Проглотив Турцию, Россия поработит и Персию. «Она обучит, многочисленный, терпеливый и воинственный персидский народ и направит его против нас без особых проблем и затрат. Склонных к грабежам персов не придется долго упрашивать, достаточно пообещать им баснословные сокровища Индии в награду». Россия, заключал он, «выбирает момент… и не может просчитаться и упустить его. Весь ее ум, энергия и ресурсы сосредоточены на этом, и как только она будет полностью уверена в успехе, она выступит».
