Успокоившись немного, Нина стала рассказывать, как в консульстве встретили результаты сегодняшнего сражения.

- Прежде всего я расскажу тебе, как консул принял известие о вашей победе.

Нина вскочила с места и, схватившись обеими руками за голову, зашагала по комнате и стала передразнивать консула:

- Мерзавцы, бараны, подлая свора собачья, не могли справиться с кучкой голодранцев. Я обманул и посла, и министра, послав им телеграмму, что Тавриз накануне падения...

Мы весело смеялись. Сев около меня, Нина продолжала рассказывать:

- Победа ваша большая, но консул все же не теряет надежды и поражение правительственных войск не считает окончательным поражением. Сегодня будут вести переговоры с представителями Эйнуддовле. Консул потребует от Эйнуддовле защиты интересов России и скорейшей ликвидации мятежа.

Мы еще не успели отужинать, как город задрожал от нового грохота орудий.

Я наспех передал Нине захваченные для нее книги и побежал в революционный совет.

Саттар-хан был уже на месте бея. Оказалось, что конный полк Эйнуддовле, неожиданно напав на наших, занял Мешкмейданы.

Бой продолжался до рассвета. Кто кого убил, кто победил, кто был побежден, стало известно лишь после того, как из-за стен крепости выглянуло солнце и осветило лица мертвецов. Вместе с темной ночью убегали и разбитые части неприятеля, унося с собой горечь поражения и несбывшихся надежд.

НОВЫЕ ВЕЯНИЯ

Незначительные перестрелки происходили каждый день, но серьезных боев уже не было, да и не могло быть, так как правительственная армия была разбита, а макинские войска вовсе оставили Тавриз.

Обращения русского и английского консулов к руководителям правительственной армии о скорейшей ликвидации "тавризских беспорядков" не имели результата. Поэтому в телеграмме, посланной Мамед-Али-шаху, Супехдар советовал "согласиться на мир с мятежниками, начать областные выборы и созвать парламент".

Нине удалось списать содержание этой телеграммы, попавшей к Мирзе-Алекбер-хану через консульских шпионов на почте:

"Ваше Величество!

Консулы великих держав советуют созвать парламент и скорее начать областные выборы, дабы этим усмирить мятежников. Если покровитель вселенной окажет милость согласиться на областные выборы, то и народ успокоится, и царство Вашего Величества будет крепко и нерушимо из рода в род.

Ничтожный раб Вашего Величества Супехдар.

21 числа месяца шабана".

Эта телеграмма нисколько не обрадовала нас. Мы знали, что выборы в парламент являются новым оружием против революции.

Саттар-хан и Багир-хан были в нерешительности. Сардар все не переставал твердить: "надо уменьшить человеческие жертвы". Саттар-хан не мог знать, что Мамед-Али-шах простая игрушка в руках русских и английских империалистов, пешка, которую два искусных игрока передвигают по шахматной доске.

Он не сознавал того, что Мамед-Али-шах не сможет дать конституцию и успокоить страну. Сардар заставлял прочитывать себе газеты всего мира и собирал сведения, но не умел делать из них выводы, не мог определить политическую физиономию империалистов.

Саттар-хан не знал, что ни царской России, ни англичанам невыгодно, чтобы Иран был самостоятельной, конституционной, мирно и спокойно управляемой страной. Он плохо понимал политику двух империалистических держав, старавшихся еще более ослабить иранское государство беспорядками и создать опасность для престола и короны шаха, чтобы заставить шаха ради своего спасения и спасения своей династии прибегнуть к их помощи, которая будет оплачена впоследствии выгодными концессиями.

Всего этого военный борец и полководец Саттар-хан не понимал, но телеграфный ответ Мамед-Али-шаха на имя Супехдара произвел решающий поворот в настроении Саттар-хана.

Через два дня после телеграммы Супехдара Нина принесла краткое содержание ответной телеграммы шаха:

"Господин Супехдар! Я не ожидал от вас, что вы, не сумев наказать десяток бунтовщиков, предложите мне провести в Тавризе областные выборы. Как я дал угодную шариату конституцию, так же будет существовать и Энджумен.

С божьей милостью Тегеран очищен от бандитов, еретики понесли должное наказание.

Пока Азербайджан не успокоится, я не разрешу выборов в Энджумен. Примите строгие меры к возвращению бежавшей из-под Тавриза макинской армии.

Мамед-Али-Каджар.

23 числа месяца шабана".

Телеграмма эта сильно подействовала на Саттар-хана. Выслушав ее, он глубоко задумался.

- Я обращаюсь ко всем тут сидящим, - сказал он, наконец, твердо, пусть они будут свидетелями и запомнят мои слова. Быть может, я скоро умру. Быть может, настанет время, когда заговорят о нас, несчастных, и вспомнят наши дни. Пусть же все знают мое решение. После этого я не признаю конституцию, данную Мамед-Али-шахом и ему подобными. Я теперь понял, что конституции и всякие свободы, дарованные падишахами, не более, как один из способов защиты короны и престола. До сих пор я думал, что Мамед-Али-шаха обманывают его окружающие. Оказалось не так. Пусть слышат это и наши товарищи, сторонники конституции: я проливаю кровь за их идеи, но если после нашей победы я увижу, что они довольствуются одной конституцией и одного Каджара заменяют другим, я отделяюсь и от них. Как знать, быть может я паду как раз от их руки.

После этих слов Саттар-хана, Багир-хан вынул изо рта мундштук кальяна.

- Господин сардар прав, - сказал он, - и я того же мнения.

Я готов был кричать от радости. Теперь я чувствовал, что вижу перед собой разумного, идейного, здравомыслящего вождя, а не первобытного героя, лезущего в огонь и воду, не понимая, ради чего.

УРОКИ ПОЛИТГРАМОТЫ

Неожиданно войдя в комнату, я заметил, как Нина торопливо что-то спрятала. Она старалась казаться спокойной, но по тому, как пульсировала кровь в жилах, выступивших на ее белой шее, чувствовалось учащенное биение ее сердца. Она держала в руках книгу.

Нина сильно увлеклась принесенными мною книгами. Особенно ее интересовали вопросы классовой борьбы, и она усердно изучала методы этой борьбы.

Нина по обыкновению начала обсуждать со мной прочитанное.

- Меня очень интересуют основы классовой борьбы. Вот я читаю эту книгу и совершенно ясно понимаю историю русской революции, значение политической борьбы для завоевания диктатуры пролетариата и причины поражения революции пятого года. Но я не могу разобраться в основных причинах Иранской революции и в ее классовых противоречиях.

- Конечно, тебе трудно будет разобраться в этом, так как это не промышленная страна. Здесь на стороне революции выступают городская беднота, разорившиеся переселенцы-крестьяне, мелкие торговцы, кустари, хозяева мелких промышленных предприятий и мелкая буржуазия. Против же революции борются крупные помещики, мелкие феодалы и аристократия. Сравнивать эту борьбу с борьбой в России в пятом году нельзя, так как в иранской революции не участвует основной элемент революции - промышленный пролетариат. Эти два вида борьбы как по своей форме, так и по содержанию, совершенно различны. В соседстве с Ираном нет крупных промышленных стран; это же имеет немалое значение для характера революционного движения. Именно потому, что руководители иранской революции не связаны с революционными организациями промышленных стран, теперешнее движение приняло форму первобытного, неорганизованного восстания.

Каждый раз, как я приходил к Нине, она наряду с устаревшими рассуждениями о любви, заводила разговор и о политике, о методах классовой борьбы.

Последние дни я часто не заставал ее дома. Она говорила, что ходит к Тахмине-ханум провести время с ее дочерьми и невесткой Назлы-ханум.

Такие отлучки Нины стали обычным явлением, и я решил проследить, куда она ходит.

Однажды, когда Тахмина-ханум пришла убрать мою комнату, я завел с ней разговор о Нине и между прочим сказал, что она каждый день бывает у них и очень любит ее семью. Тахмина-ханум подняла голову и сердито взглянула на меня.