– Получилось? – с азартом спросила Мила, жадно ожидая подробностей.

– Нет. Отшил меня. Но ты же понимаешь, он почти на десять лет ее младше! Ну не может так быть!

Зоя попыталась взять себя в руки и хоть как-то прекратить словоизлияния.

– А я вообще не понимаю, зачем моей маман потребовался второй ребенок, – призналась Мила. – Ну, в смысле я. Ведь Олеженька настолько идеален, что любой на его фоне – просто жалкое недоразумение. «Не мешай Олегу», «сиди тихо», «посмотри, какой Олег молодец, не то что ты».

– Я бы с ума сошла.

– Да мне пофиг как-то. Ну, то есть когда я была маленькая, очень переживала, а сейчас уже нет.

– Мне тоже иногда кажется, что у моей мамы в голове какая-то другая, идеальная я. Как твой Олег. И когда она видит, что я делаю что-то не так, как должна была сделать Идеальная Зоя, она меня ненавидит. Не, она, конечно, не орет на меня. Просто с ТАКИМ лицом говорит: «Я в тебе очень разочарована». И мне хочется сквозь землю провалиться. Я всегда недостаточно что-нибудь. Она даже разговаривает со мной, как будто отчет о работе требует. «А это ты сделала? А вот это? А это? Как нет? Ты недостаточно…» – тут Зоя сделала жест руками, демонстрирующий вселенское материнское разочарование.

– Как я тебя понимаю, – кивнула Мила.

– А твоя тебя с другими девочками сравнивает? Ну, не с Олегом, а с одноклассницами, там. – Зою уже основательно несло, и она не могла остановиться. – Ты можешь делать всё хорошо, но всегда найдется какая-нибудь Мариночка или Алиночка, которая лучше тебя. Самая засада была знаешь когда?

– Когда?

– Когда этот… ну, парень мой с подругой моей замутил. Я в школе вида не подавала, но мне так паршиво было, пипец! Дома сидела, рыдала. А мама всё знала тогда, и знаешь, что мне сказала?

– Что?

– Что, конечно, он выбрал Таню, ведь Таня такая девочка симпатичная, и женственная, и одевается красиво. А я вечно как мужик, такие мальчикам не нравятся.

– Но ты вообще не как мужик! – возмутилась Мила.

– Но ей-то не докажешь! Она сама такая леди всегда была, а уж когда они с Игорем стали встречаться…

Зое стало настолько горько от этих воспоминаний, что даже слезы выступили на глазах. Она сделала вид, что прихлебывает из стакана, хотя не могла сделать ни глотка.

– Я с тех пор ей вообще ничего не рассказывала, что в моей жизни происходит. Просто, мол, всё в порядке, ага-ага, учеба нормально. Хочет получать отчеты, так она их и получит, – Зоя через силу усмехнулась. – Иногда мне кажется, что она меня в детдом бы сдала с удовольствием. Я ведь только мешаю и разочаровываю.

– И была бы ты сейчас во втором отряде…

– Да уж не в первом точно!

Они расхохотались слишком громко. В коридоре послышались шаги, но девочки успели нырнуть под одеяла и притвориться спящими. Полоса света из коридора прорвалась сквозь открывшуюся дверь. Зоя старалась дышать ровно. Желтая полоса с минуту дрожала на полу, а потом уползла обратно. Заскрипела соседняя дверь. Шаги еще потоптались в коридоре, а потом стали неторопливо удаляться.

– Чуть не спалились, – прошептала Мила. – Но надо завязывать, они теперь следить будут.

– Ага, давай спать.

– Давай. Слушай, а твоя мать давно с отцом развелась?

– Давно. Я его не видела никогда. Может, он вообще умер уже.

– Мои тоже в разводе. У папы другая семья, двое детей маленьких. Денег присылает нам. Но нафига мне его деньги, мама и так неплохо зарабатывает.

– Слушай, мы спим или что?

– Ага, всё, спим.

И тут где-то в небе сверкнул холодный синий свет. Оконная рама отпечаталась на противоположной стене слепящим прямоугольником, и через мгновение снова наступила темнота. Зоя подпрыгнула на кровати и кинулась к окну, но там уже растекалась ночная мгла, слегка подкрашенная луной. Небо было ясным, нависало над полем тяжелым бархатом, и никаких намеков на тучи до самого горизонта. За спиной возникло тревожное дыхание Милы, она тоже прильнула к стеклу.

– Что за…?

– Все вышли? Закрываю двери!

Каждое слово вожатой отзывалось спазмами в висках. Зоя стояла на дорожке, прикрыв глаза солнечными очками, и интенсивно жевала жвачку со вкусом «суперсвежесть». Мила при этом выглядела бодрячком, хотя и была немного бледновата.

– Я до утра не могла уснуть! Что за хрень это была?

Похоже, загадочная вспышка напрочь вытеснила из ее памяти всё то, что новая подруга ей наболтала. Зоя и так чувствовала себя ужасно, а стоило вспомнить вчерашнюю откровенность, как ее просто накрывала паника. Она пару раз глубоко вдохнула. Не помогло.

– Я слышала, тут частенько такое бывает. Сухие грозы. Шаровые молнии. И одна из них сейчас у меня в голове! – Зоя потерла виски.

– Не думаю, что всё так просто. Что-то здесь нечисто. Подозрительно это всё…

Теперь они плелись в хвосте колонны, чтобы до вожатых не донесся предательский запах перегара. Третий отряд, как обычно, дошел до поворота на аллею и встал в ожидании первого. Королева со своей свитой даже не изволила пока выйти на крыльцо. Зоя пошатывалась в мучении, изнемогая от желания броситься к питьевому фонтанчику. Она не сразу заметила, что второй отряд сегодня тоже ведет себя странно. Никакого четкого строя, никакой армейской дисциплины. Детдомовцы угрюмо перешептывались в небольших стайках, а большая часть отряда собралась вокруг рыдающей девочки.

– Я всё равно не верю! Она не могла так сделать! Она тоже пропала, как Катя в прошлом году! – девочка размазывала слезы по лицу тыльной стороной ладони.

– Ну перестань. Может, она и правда решила найти маму, – другая девочка с такой же стрижкой обняла ее за плечи. Ей вторила еще одна подруга:

– Да некоторые постоянно сбегают! Помнишь, Димон четыре раза убегал!

– Слышала? – тут же возникла над Зоиным ухом Мила. – У детдомовцев опять кто-то сбежал. Странно.

– Ничего странного. Те, кто в детдоме недавно, часто убегают.

– Ой, а тебе-то откуда знать!

Зоя могла бы рассказать, как она работала волонтером, но в ее голове на данный момент пульсировали огненные сгустки, и она только махнула рукой. А Мила тем временем продолжала бубнить:

– В том году у них тоже сбежала девочка. И знаешь что? Ее так и не нашли! И не очень-то искали на самом деле. Все-таки подозрительно. Вспышки эти еще…

– Слушай, Мил. Ты поменьше читай дурацких книжек с драконами и магами, которые у тебя в тумбочке лежат. Везде тебе подозрительное мерещится.

– И ничего они не дурацкие! – обиделась Мила. – Пошли уже.

Они так увлеклись, что не заметили, как прошел первый отряд. Светлые волосы Ее Величества развевались далеко впереди. Второй отряд бестолковой толпой высыпал на аллею.

Когда над линейкой снова раздалась песня про ясные зори, Зоя подумала, что настал ее конец. Черти из костровой ямы дотянулись до Зоиных мозгов и жгли виски своими пылающими трезубцами. Время тянулось мучительно долго. Голубой флаг с восходящим солнцем противно скрипел и поднимался в небо, директриса говорила что-то в повизгивающий микрофон. Зоя постаралась дышать поглубже, но от этого только сильнее закружилась голова и тошнота подступила к горлу. Она отвела глаза в сторону – стала смотреть на стенды, которые, словно камни Стоунхенджа, окружали линейку. На них еще не повесили никаких плакатов. Просто фанерные стенды белого цвета. Но из-под облупившейся масляной краски на нее смотрела тьма. Металлические трубы, на которых держались эти стенды, вдруг начали закручиваться в спираль, полотнище флага закрыло небо, стало трудно дышать, и сердце забилось как сумасшедшее. Зоя хватала воздух ртом, стараясь не упасть. Она даже не сразу почувствовала, что Мила крепко ухватила ее за локоть. Только когда мгла перед глазами рассеялась, до Зои дошло, что она впилась ногтями в руку подруги. Но Мила даже не пикнула.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».