Литмир - Электронная Библиотека

Руководство ФБР в Майами и Париже было лучше, чем в Бостоне, но ненамного. Агентам из Майами, видимо, было удобнее гоняться за килограммами «дури», а не за стопкой изысканных картин, и они мечтали втянуть Санни в сделку с наркотиками. Опять же лишнее. Связной ФБР в Париже пытался угодить коллегам из французской полиции, а довольны они могут быть только в том случае, если сами арестуют преступников и вызовут ажиотаж. Французский офицер даже позвонил мне за день до операции на яхте и поинтересовался, нельзя ли отменить встречу. Он собирался внедрить своего агента, но требовалось время, а я бы ограничился ролью ведущего эксперта по искусству. Меня подмывало спросить, с чего бы я должен слушать приказы французского полицейского, если операцию проводят американцы во Флориде. Но я сдержался и просто ответил, что ждать нельзя.

Операции под прикрытием заставляют понервничать и без вмешательства тех, кто должен помогать. Никогда не знаешь, поверили ли плохие парни твоим уговорам или задумали засаду. Один промах, одна фальшивая реплика – и можно проиграть. В мире высококлассных преступлений, где речь идет о продаже произведений стоимостью десять, двадцать, даже сто миллионов долларов, подразумевается, что покупатель – истинный знаток. Нужно окружить себя ореолом компетентности и искушенности, а для этого требуются многие годы подготовки. Подделать это нельзя. Сейчас же речь шла о людях со связями в средиземноморской мафии, а она не любит шутить. Убивают не только осведомителей и полицейских под прикрытием, но и их семьи.

В конце концов конкурс с поеданием клубники сошел на нет, я «продал» подставному колумбийцу картины, и яхта медленно пошла к берегу. Я взял наполненный до половины бокал шампанского, вышел на корму и повернулся лицом к ветру, ловя свежий морской воздух. Мне это было очень нужно. Я в целом покладистый и оптимистичный человек и никогда не позволяю себе нервничать по мелочам, но в последнее время появилась какая-то раздражительность. Впервые работа под прикрытием не давала мне спать по ночам. Зачем рисковать жизнью и с трудом заработанной репутацией? Мне уже не надо ничего доказывать, а потерять можно многое. Я знал, что Донна и трое наших детей тоже волнуются. Мы все смотрели на календарь: через шестнадцать месяцев я получу право выйти в отставку с полной государственной пенсией. Мой начальник в Филадельфии – старый товарищ, он не станет обращать внимание, если я отработаю последний этап по инерции. Можно было бы обучать работе под прикрытием, проводить время с семьей, наметить карьеру консультанта, подготовить молодого агента на смену.

«Пеликан» сбавил ход, приближаясь к дамбе, и я увидел причал и ждущий у навеса «Роллс-Ройс».

Мои мысли вернулись к пропавшим шедеврам и затейливым пустым рамам, которые по-прежнему висят на своем месте в музее Гарднер, хотя с момента, когда туманной мартовской ночью 1990 года двое мужчин, переодетых в полицейских, обхитрили незадачливых охранников, прошло уже семнадцать лет.

Я присмотрелся к Санни и Лоренцу, которые о чем-то беседовали на носу яхты. Они глядели на очертания Майами и темные грозовые тучи, надвигавшиеся после полудня со стороны Эверглейдса[3]. Толстый француз и его привередливый богатый спутник были самым большим успехом ФБР в деле Гарднер за десять лет. Мы уже перестали присматриваться друг к другу и, казалось, начинаем сходиться в цене и готовы обсудить более тонкие вопросы: логистику и незаметный обмен картин на наличные в одной из зарубежных столиц.

Но мне по-прежнему было сложно «прочесть» Санни и Лоренца. Поверили ли они в наш маленький спектакль на яхте? И если да, выполнят ли обещание провести меня к картинам? Может, у них свои хитрые планы и они убьют меня, как только я покажу чемодан с деньгами? И даже если Санни и Лоренц добудут Вермеера и Рембрандтов, даст ли мне начальство в ФБР и во Франции сделать свое дело? Позволят ли мне раскрыть самое впечатляющее ограбление в истории искусства?

Санни помахал мне, и я кивнул в ответ. Лоренц спустился в каюту, а он подошел ко мне, держа в руке почти пустой бокал шампанского.

Я положил руку ему на плечо.

– Ça va, mon ami? – спросил я. – Как дела, приятель?

– Très bien, Боб. Прррррекрасно.

У меня были большие сомнения.

– Moi aussi, – соврал я в ответ. – У меня тоже.

Глава 2. Преступления против истории

Курмайёр, Италия, 2008 год

В целях безопасности Организация Объединенных Наций действовала как можно незаметнее. Для проведения Международной конференции по организованной преступности в сфере искусства и древностей было забронировано сто шесть номеров на богатом итальянском лыжном курорте у подножья Монблана, высочайшей вершины Западной Европы. Мероприятие должно было пройти в спокойные выходные в середине декабря, между фестивалем фильмов нуар и традиционным открытием лыжного сезона. ООН позаботилась обо всем: перелетах с шести континентов, изысканных блюдах, трансфере из Женевы и Милана. Когда после полудня в пятницу автобусы выехали из аэропортов, землю уже укрыл тридцатисантиметровый слой свежего снега, и водителям пришлось надеть цепи, прежде чем двинуться в Альпы. Гости – ведущие мировые эксперты по преступлениям в сфере искусства – добрались к сумеркам. Они страдали от смены часовых поясов, но с нетерпением ждали начала саммита – первого по этой проблеме.

Я приехал вечером перед началом конференции. По дороге из Милана в Курмайёр моим спутником была женщина, занимавшая высокий пост в ООН, одна из организаторов встречи. Она пригласила меня на ранний ужин. За столиком с нами сидел министр юстиции Афганистана, выпускник Оксфорда. Было слышно, как рядом высокопоставленный иранский судья рассказывает что-то министру культуры Турции. После ужина я пошел к бару, чтобы поискать старых знакомых.

Я заказал «Чивас Ригал» и полез в карман за несколькими евро. В растущей толпе я узнал Карла-Хайнца Кинда, долговязого немца, главу команды Интерпола по преступлениям в сфере искусства. Он держал в руке молочный коктейль и беседовал с двумя незнакомыми мне девушками. У камина я заметил Джулиана Рэдклиффа, чопорного британца, возглавляющего Art Loss Register – крупнейшую в мире частную базу данных похищенных произведений. Его слушал Нил Броди, знаменитый профессор археологии из Стэнфорда. Мне подали виски, и я достал список участников. Больше всего было европейцев, особенно итальянцев и греков. Неудивительно: там всегда выделяли большие ресурсы на борьбу с такого рода преступлениями. Я изучил менее знакомые, но любопытные имена и титулы: член Совета магистратуры Аргентины; иранец, которого я уже видел; ректор испанского университета; известный археолог из Греции; пара австралийских профессоров; ректор ведущего института криминалистики в Южной Корее; чиновники из Ганы, Гамбии, Мексики, Швеции, Японии и других стран. В списке была дюжина американцев, но почти одни ученые. Хороший показатель вялого отношения государства к проблеме. Правительство США не прислало никого.

Я недавно вышел в отставку и занялся вместе с женой бизнесом по охране произведений искусства. Меня пригласили выступить потому, что, в отличие от остальных участников ооновской конференции, я двадцать лет проработал в этой сфере следователем. Другие докладчики будут рассказывать о статистике, международном законодательстве и сотрудничестве, излагать официальные позиции по хорошо знакомым мне вопросам. Как обычно, скажут, что преступления в сфере искусства – бизнес размером шесть миллиардов долларов в год. Меня попросили выйти за пределы научных и дипломатических тем и рассказать, как на самом деле выглядит мир теневого искусства: какие люди крадут реликвии и древности, как они это делают и как мне удавалось вернуть похищенное.

Голливуд создал броский, насквозь фальшивый портрет этих преступников. Это, например, Томас Краун – тонкий ценитель, богатый, хорошо одетый джентльмен, который ворует ради интереса и способен обхитрить и даже соблазнить преследователей. Еще один голливудский герой – вор-форточник с Ривьеры, которого в фильме «Поймать вора» сыграл Кэри Грант. Доктор Ноу в первом фильме про Джеймса Бонда держал в секретном подводном логове украденный портрет герцога Веллингтона кисти Гойи. С преступниками борются такие же голливудские герои. Николас Кейдж в «Сокровище нации» – потомок одного из отцов-основателей, он разгадывает загадки и возвращает давно утраченные ценности. Харрисон Форд в роли Индианы Джонса в шляпе-федоре и с кнутом расшифровывает иероглифы, спасая Вселенную от нацистов и красной угрозы.

вернуться

3

Заболоченный парк во Флориде. Прим. ред.

3
{"b":"652916","o":1}