Возможно, сначала напали на того, кто был вооружен. Второй попытался ему помочь, но ружья не имел…

Размышления Таны прервал шум в небе, который становился все громче. Сердце подпрыгнуло. Вертолет. Следователь прилетел. Слава богу! Теперь этот случай будут разбирать как следует. Останки отправят в Эдмонтон на вскрытие. Трупы волков – в сообщество живой природы с той же самой целью. Какое облегчение! Ее работа выполнена.

Повернувшись, чтобы помахать рукой вертолету, Тана краем глаза заметила нечто странное.

Склонилась.

Кость. Лежавшая под телом Селены Аподаки. Полностью лишенная кожи и мяса. Пористая и белая, лишь немного запятнанная кровью.

Что за…

Тана быстро сфотографировала кость, осторожно повернула тело. Под ним обнаружились еще. Старые, очень старые кости. Не имеющие с произошедшим ничего общего.

Гул вертолета усилился.

Тана рассматривала фотографии. Кости, судя по всему, были человеческими. Бедренная, берцовая. Часть таза? Вот блин. Получается, этих биологов убили там, где кто-то умер до них?

Воздух над долиной дрожал от шума мотора, и после ночи, проведенной среди абсолютной дикости, в темноте и холоде, он казался самым желанным, самым радостным звуком в мире.

Тана быстро направилась к горному хребту, но внезапно остановилась неподалеку от убитых. У ее ног лежал мертвый волк, серый в крапинку. Волчица. Отвисший живот, разбухшие соски. Мать. Недавно родившая. Тана не могла отвести от нее взгляд. Где-то в норе маленькие волчата ждут, когда придет домой их мама. Которую она убила. Горло Таны сжалось, все тело напряглось от боли и отчаянного желания выжить ради своего ребенка вопреки всему, что пошло не так, что выжгло ей душу.

Тяжело дыша, слыша, как в висках стучит кровь от неясной ярости, она взобралась на край склона, пересекла утес, заслонила глаза от вспышки низко нависшего солнца. Красная птица, железная, сияющая, блеснула поликарбонатным лобовым стеклом. Тана разглядела за штурвалом пилота в шлеме и очках-авиаторах, помахала рукой, сперва медленно, потом, пригнувшись, все быстрее и быстрее. Пилот аккуратно посадил самолет на утес, мотор затих.

Дверь открылась, и в сахарную корку снега выпрыгнула женщина в длинном пальто с меховой оторочкой и логотипом следственного комитета. За ней вышли два парня – помощники, догадалась Тана.

– Констебль Ларссон, – сказала она, шагнув вперед. – Спасибо, что приехали так быстро.

Уже совсем стемнело, когда Тана и Маркус Ван Блик вернулись в лагерь. Измученная, умирающая от голода, Тана припарковала внедорожник у ангара, рядом бросила вещи. Гарри Бландт выбежал им навстречу.

– Ну как оно, как оно? – поинтересовался он, забирая у нее сумку. – Вы, наверно, есть хотите. Повар вон там, в большой юрте. У меня есть рагу. И кофе.

– Слона бы съела, – сказала Тана. – Только не говорите, что рагу из лося.

– Из лося, – подтвердил он. – Конечно, из лося, конечно.

Неожиданно для себя она рассмеялась и ощутила к этому забавному человечку нечто вроде симпатии.

– Вот сюда, вот сюда, – приговаривал он, спеша вперед. Тана подумала, что у него только два режима – спящий и на полную мощность. Как у Тойона, когда он был щенком. Забросив на плечо рюкзак и оружие, она окинула взглядом Ван Блика, слезавшего с внедорожника.

– Идешь с нами?

– Нет.

Она помедлила, потом сказала:

– Спасибо.

Он фыркнул.

– Если опять кого-нибудь убьют, я к вашим услугам, констебль.

Некоторое время она смотрела ему в глаза, несмотря на беспокойство, потом повернулась и побрела за Бландтом. Небо было жутковатого жемчужно-синего цвета, каким бывает только северное ночное небо. На горизонте мягко переливалось желто-зеленое сияние. При ходьбе болью сводило ноги, поясницу ломило так, будто по ней ударили молотком. Голова раскалывалась.

– Ваш пилот улетел, – сказал Бландт, – но Хизер еще тут. Думаю, она уже протрезвела. Ну, если вы не хотите ночевать в лагере…

Тана приподняла бровь.

– Хочу. Мне нужны ее показания, и ваши тоже. Ван Блик уже дал. – Кроме того, она сфотографировала отпечатки его ботинок. – И с Тиваком Кино надо поговорить.

Бландт остановился посреди дороги.

– Зачем? Это просто, ну, несчастный случай. Ничего тут нет криминального, верно?

– Я должна написать рапорт, – ответила она. – Стандартная процедура в случае, если смерть произошла в любых обстоятельствах, кроме как в больнице. Судебная экспертиза будет позже. Кроме того, нужно сделать выводы и принять меры, чтобы подобные нападения больше не повторялись.

– Хмм, – только и ответил он и продолжил крабьими скачками продвигаться к юрте. Круглая палатка была поставлена на деревянный помост на случай плотного снега. Из железной трубы, привинченной на верхушке юрты, валил дым. Тана почуяла запах пищи, в животе заурчало.

– А где сейчас Хизер? – спросила она.

– В одной из палаток. Спит. Пойду разбужу и приведу сюда.

– У нее запой?

– Можно и так сказать.

– И часто с ней это случается?

– Все, что вы хотите узнать о Хизер, спрашивайте у нее. – Бландт ловко запрыгнул на деревянный помост, распахнул дверь. Тана последовала за ним.

– Ваш шеф-повар не поехал со всей компанией в Йеллоунайф? – спросила она.

– Повар-то? – Бландт фыркнул. – Этот человек думает, он их на голову выше. Не пьет. Это главная проблема. Любитель мистики и всякой такой белиберды. Но готовить может, тут я за него ручаюсь. И не подведет, даже если дела пойдут совсем плохи. А это бывает сплошь и рядом – возьмите ребят, засидевшихся в глуши, и прибавьте к ним старый добрый алкоголь. У него отличный хук слева, у этого индейца.

Бландт открыл дверь. Навстречу Тане поднялось теплое облако пара.

– Заходите. – Он положил ее сумку возле двери. – Пойду растолкаю Хизер. Когда поедите и возьмете интервью, приходите ко мне.

В помещении было жарко, на плите невиданных размеров дымились горшки. Положив вещи на деревянный пол у двери, Тана сняла куртку. Ей нужно было принять душ. Но в первую очередь – поесть и промочить горло.

Перед ней стоял человек ростом под метр девяносто и что-то помешивал в горшке. Длинные тонкие черные волосы доходили до середины поварского халата.

– Эй, – позвала Тана.

Он повернулся. Широкое лицо. Рябое, красно-коричневое. Черные глаза. Эти глаза изучали ее. Индеец молчал. Горшок за его спиной шумно пыхтел.

– Констебль, – наконец сказал он, вытирая руки о фартук.

– Тана Ларссон, – представилась она и улыбнулась. Эта улыбка показалась ей жалкой. Вся она казалась себе жалкой.

Он продолжал молча ее разглядывать. Она отметила свежий порез и синяк на челюсти, стертые костяшки пальцев.

– Гарри Бландт сказал, здесь я могу выпить кофе и чего-нибудь съесть, – сказала она.

– Грею лосиное рагу. Кофе в чайнике. Вы, наверно, замерзли. Вас долго не было. Садитесь, я принесу еду.

С облегчением опустившись на стул, она пододвинула его поближе к плите.

– Все, что дадите, будет просто прекрасно.

Он достал с полки миску, вновь принялся помешивать рагу. Пар клубился. Она разглядывала его руки, думая, с кем он мог вступить в драку.

– Вам не хотелось в Йеллоунайф? Со всеми вместе?

Повар поставил перед ней дымящуюся миску и чашку кофе, положил ложку.

– Сахар и сливки на столе. Нет, я такое не люблю. Просто большая попойка. Завязал я с этим делом. – Он помолчал. – Дерьмо какое вся эта история с волками.

– Угу. – Тана села поудобнее, поправила жилет, чтобы не так давил. Положила в рот ложку, на секунду закрыла глаза, наслаждаясь ощущением наполняющего тепла. Потом подняла глаза и сказала: – Срань господня, да это же охренительно!

– Просто лосиное рагу.

– Совсем не похоже на то, что я готовлю.

Он ухмыльнулся, и вид у него стал еще более пугающим.

– Как мне вас называть? – спросила она, проглотив еще ложку.

– Индеец, – ответил он серьезно.