И оттого, что с необыкновенной ясностью представил так много воды, которую можно было пить, вода в Двине чистая и вкусная, ему сделалось нехорошо.
О чем бы таком думать, чтобы не вспоминать о воде?
Память упорно тянула в родные места, все в тот же Архангельск. В квартиру на второй этаж вела деревянная скрипучая лестница. Взбежишь по ней, потянешь за веревку, она прибита вместо металлической магазинной ручки, толкнешь массивную обитую черной старой клеенкой дверь, и ты - в просторной общей кухне. Там почему-то всегда подтекал кран. Его чинили-чинили, а он подтекал. Сам Алексей, когда подрос, не раз менял прокладку. Сколько же из него воды утекло!
Бывало, прибежишь запаленный с улицы и сразу под кран - и пьешь, пьешь. Вода льется по подбородку, по груди. Рубаха вся мокрая, от матери потом влетит, а ты все пьешь, вода льется и льется...
Получается, ни о чем другом, кроме воды, он сейчас думать не может. Вообще-то в Арктике мудрено погибнуть от жажды. Влагой, даже пресной, она богата. Снегу и льда в избытке. Это ему не повезло - оказался на таком островке, где нет скал, а на них-то и держится почти всегда снег и лед. И погода, как на грех, выдалась сухая и теплая, радоваться надо. А ему дождь со снегом подавай. Чего-чего, ненастья долго ждать не придется; день-другой, и погода переменится. Перебиться бы только сейчас. А как? Лучше пока не думать о воде. Для этого надо чем-то занять себя.
Алексей решил посмотреть, что в бауле. Сбить легкий замок не составляло труда. Первое, что он достал, был свитер из верблюжьей шерсти мечта всякого полярника. Затем пара чистого исподнего белья, зеленая сатиновая рубашка. Алексей поразился: рубашки шили обычно из синего сатина и больше даже из черного - практичнее, а тут зеленая. Нашлись в бауле две пары шерстяных носков, кожаные рукавицы на меху, шерстяной подшлемник, вафельное полотенце, эмалированная кружка - совсем новая, ни царапинки.
А на самом дне - два куска душистого земляничного мыла, безопасная бритва, складное зеркало, помазок, мочалка и плоский электрический фонарик с запасной батарейкой.
В обычных условиях все это необходимые вещи. А здесь? На что ему складное зеркальце, помазок, бритва и даже электрический фонарик?
Пить хотелось нестерпимо. Алексей встал и пошел, сам не зная куда. Оскальзываясь на гальке, он вдруг заметил, что под серыми камешками лежат темные, запотелые. А что, если пососать гальку? Выбрал ту, что, казалось, запотела побольше. Ощутил лишь солоноватую прохладу.
Впереди возвышались два каменных холмика. А ведь в углублениях на камнях может сохраниться немного дождевой воды. И в самом деле, очень скоро нашел небольшое углубление в камне, где скопилась прозрачнейшая вода с щепоткой земли на дне. На другом холме ему повезло больше: нашел сразу три каменные чаши. Две такие, что из них можно было черпать кружкой. А третья мелка, воды в ней было немного. Он и ее выпил.
На долю Алексея, как и многих его сверстников, выпало не слишком сытое детство. Голодать не голодали, а впроголодь жить приходилось. И нередко, когда нужда заставляла потуже затягивать пояс, находились шутники, говорившие:
- Пей больше. Наукой доказано, ведро воды по питательности заменяет грамм масла.
Ерунда! Как только напился вдоволь, сразу же появился зверский аппетит. Алексей достал из кармана сухарь, размочил его тут же в каменной чаше и во рту ощутил такой чудесный аромат хлеба, что показалось, давно ничего вкуснее и не пробовал.
Алексей обследовал оба холма, воды в углублениях мало, от силы полторы-две кружки наберется. Сейчас для него вода ценнее еды. Придется собрать то, что есть, до капли. Для этого сгодится одна из жестянок из-под галет. Жаль, что не захватил с собой даже кружку. Придется возвращаться.
Шел и грыз сухари, с наслаждением размалывая их крепкими зубами.
* * *
Странно ведет себя собака. Исхудала, ребра выпирают, а есть не просит. Алексей развел костерок, нагрел в кружке немного воды, размочил зачерствевший хлеб, полил сгущенкой, положил на дощечку и дал Найде. Собака понюхала и отвернулась, положив морду на лапы.
- Что же ты, дурочка, не будешь есть, околеешь, - Алексей опять подвинул ей еду.
Найда только лизнула разок-другой и легла, прикрыв нос хвостом.
- Что же ты, Пятница? Нет, определенно, ты не Пятница и я не Робинзон, им и не снилось то, что нам с тобой выпало...
Когда в школе Алексей зачитывался переходившей из рук в руки книгой "Робинзон Крузо", то всей душой сочувствовал ее герою, восхищался его мужеством и тем, как здорово он устроился на необитаемом острове. А сейчас охотно бы поменялся местами.
С какой стороны ни подойти, Робинзону было куда легче. Начать с того, что оказался на теплом острове. Круглый год лето. И корабль после крушения выбросило на мель поблизости. А в трюмах полно всего - и продовольствия, и одежды, и даже ружья и порох. И пресной воды сколько угодно. Помнится, даже и вино было.
На таких запасах можно годы жить. И на острове всего в избытке можно было охотиться на диких коз и еще какую-то живность. Ко всему остров еще и лесистый. За бревнами не приходилось гоняться по морю, вали деревья и строй что хочешь.
Был бы здесь лес - и горя мало. На всю Арктику не то что дерева - ни одного кустика. В лесу и ягоды, и грибы, и съедобные коренья, травы всякие. Даже хвоей можно питаться. А тут ни травинки, одна холодная галька.
Алексей вспомнил, как Робинзон развел целый огород, выращивал овощи и даже ячмень. Была у него в хозяйстве и коза. Каждый день свежее молочко. Житуха что надо... И еще Пятница для компании. Было с кем и душу отвести.
- Нет, определенно я не Робинзон, а ты не Пятница, - вздохнул Алексей. - Но держаться надо. Будем держаться.
* * *
На другой день посвежело. Подул ветер, на море заходила волна. Заметно похолодало. Погода портилась, вот-вот мог разыграться шторм. Тогда в море не выйдешь. А в море еще кое-что можно подобрать. Одних шлюпок на пароходе сколько висело по каждому борту. Неужели все разбили фашисты? Наверняка нет. Так что в море не только обломки плавают.
И Алексей поспешил столкнуть шлюпку. Грести сегодня было труднее, но он упорно работал. Сначала попадались лишь мелкие обломки. И ими пренебрегать нерасчетливо.
