— Господи, Ян, серьезно, это слишком даже для тебя, ну же, — я изображаю отвращение.

— Я просто прикалываюсь над тобой, — он сжимает мою талию и ближе притягивает к себе. Я чувствую, как остатки его смеха проходят сквозь меня, пока он успокаивается.

Мы начинаем разговаривать о статье, которую он прислал мне сегодня о Дэниеле, и я отвечаю на вопрос – «о котором я еще не говорила с Дэниелом» – как нас прерывает Джош.

— Вперед, он весь твой, — я отхожу от Яна и оставляю их наедине.

Беру напиток у тропического бара и подхожу к группе своих коллег, вовсю обсуждающих наш новый проект («действительно ли черный — новый черный»). Во время разговора я тянусь за еще одним напитком на подносе у проходящего официанта, на это раз выбирая розовый коктейль, украшенный желтым зонтиком и кристалликами сахара.

Прежде чем вернуться к разговору, я замечаю Ташу и Рафаэля, которые, кажется, потерялись друг в друге. Спустя несколько минут я чувствую зов природы и отхожу от группы.

— Что ты пытаешься сделать? — громко спрашивает Ян поверх громкой музыки мне прямо в правое ухо, тормозя меня.

Подпрыгиваю от удивления и почти проливаю остатки напитка, затем пожимаю плечами, не понимая, в чем же я на этот раз провинилась.

— Ты устраиваешь эксперименты над своей печенью? — спрашивает он, указывая на бокал в моей руке.

Сколько я уже выпила? Я давно нормально не ела…

— Просто забери его у нее, — деловито говорит Таша, и грубо выхватывает у меня бокал.

Откуда она взялась?

— Только когда ты вырастешь, — она самодовольно и высокомерно улыбается мне, посылая воздушный поцелуй.

— Я не понимаю. Ты разве не была занята миллисекунду назад? Я под родительским контролем сегодня?

— Не только сегодня – навсегда, — скучающе говорит Ян, улыбаясь Таше. Затем они оба целуют меня и просто уходят.

Я качаю головой, от чего меня слегка поводит, и продолжаю свой путь к туалету. Может быть, пора перейти на легкие напитки. Но ведь, это унылое состояние я-ничего-не-знаю только прошло…

— О Боже, какое расточительство, — я услышала женский высокий голос за закрытой дверью кабинки. По звуку было похоже на Дженни из администрации. — Это как смотреть на сочный стейк с заклеенным ртом, — я слышу расстроенный выдох в конце фразы.

— Вокруг столько горячих парней, но либо геи, либо заняты. Жизнь слишком жестока, — жалуется второй голос.

Я прикусываю губы, чтобы не рассмеяться. Покраснев, я кладу руку на ручку, когда слышу первую девушку.

— Говоря об умопомрачительных мужчинах, ты видела эту чиксу, как там ее, Шелли из команды Джоша? Ты видела ее парня? Этот бизнесмен, Старк, вроде, — убираю руку от ручки и молча слушаю.

Шелли? Я корчу губы.

— Да, ого! А она такая, типа простая, не типа супермодели или еще чего. Нечестно. Жестокая-жестокая жизнь!

— Добрый вечер. Отличная вечеринка, мм? — приветствую я два голоса в лице двух временных работников из администрации. Я улыбаюсь им обеим широкой, во все тридцать два зуба улыбкой в зеркале.

— Ох… привет, — говорит пищащая веснушчатая рыжая, которая неловко косится на свою подругу.

— Пока, — говорит вторая, короткостриженая под «ежик» блондинка, хватает руку подруги и тянет ее к двери.

Я смотрю на свое отражение в зеркале, пока мою руки, и выдыхаю. При упоминании Дэниела у меня все тяжелеет внутри, и возвращается меланхолия.

Когда выхожу из туалета и слышу первые ноты следующей песни, мой взгляд мечется вокруг в поисках еще двух пар глаз, которые, я уверена, ищут меня. Сначала я натыкаюсь на взгляд Таши, который быстро начинает искриться. Она кивает в центр танцпола. Я замечаю голову Яна поверх гарема, бьющихся в экстазе и кудахчущих дам, он улыбается мне и кивает. Я указываю на танцпол, и он усмехается.

Дамы, этого НИКОГДА не будет. Читайте блестящую розовую кричаще неоновую вывеску. Мне жаль этих девушек, тратящих свою энергию и ослепленных «шармом» Яна.

Не проходит и тридцати секунд, как мы погружаемся в счастливый энергичный танец. Ян отдается ритму и соблазнительно качает бедрами, улыбаясь нам, нелепо радующимся, и повторяет наши ухмылки. Мы с Ташей синхронно и соблазнительно крутим тазом, втроем мы дерзкие и жизнерадостные. Мы поворачиваемся одновременно, чтобы потереться спинами о Яна, а он, в свою очередь, обхватывает нас за талии.

— Кто ваш папочка, — говорит Ян поверх музыки, смеясь. Мы начинаем хохотать, наслаждаясь своей дуростью.

Дальше звучит Рикки Мартин, энергично исполняя «I Don’t Care», любимую песню Яна, доводящую нас, как обычно, до нового уровня глупого экстаза. Мистер Мартин есть, и всегда был, единственной настоящей любовью Яна. Слова Яна, конечно.

Во время последнего припева я чувствую вибрацию в своей маленькой черной сумочке, висящей через плечо. Надеясь, что это Дэниел, быстро ищу телефон. Мои друзья удивленно смотрят на мое недоумевающее лицо, когда я вижу имя Ирис на экране.

Зачем матери Дэниела мне звонить?

Проталкиваясь сквозь веселую танцующую толпу в поисках более тихого места, я оказываюсь в кабинете Джоша и закрываю дверь за собой. Ирис приветствует меня, но в ее тоне есть что-то не то, от чего у меня появляются различные мысли. Плохое ощущение, покрывавшее мой затылок весь день, усиливается. Ее голос, однако, мягкий и мелодичный, но содержание ее слов – худшее зло.

Один звонок.

Один тон голоса.

Дюжина предложений.

Одна минута сорок семь секунд немедленно меня замораживает.

Я хватаюсь за стол Джоша для поддержки. Делаю глубокий вдох, пытаясь найти смысл в словах Ирис. Несколько тревожных фраз повторяются в тумане в моей голове: «Бунты, антиправительственные протесты, уличные драки. Взят в заложники».

Взят в заложники, взят в заложники, взят в заложники, взят в заложники. Чем дольше эта короткая фраза раздается в моей голове, тем нереальнее она звучит.

Пытаясь обработать вываленную на меня информацию и стараясь дышать, у меня появляется неимоверное желание уйти отсюда и поехать домой.

Когда возвращаюсь к Яну и Таше, чтобы сказать, что ухожу, я еле сдерживаюсь, мое лицо спокойное, но внутри будто прошелся среднезападный шторм. Воздействие горя настолько мощное, что я слабею, не могу больше чувствовать. Не могу даже пролить слезу.

— Все в порядке? — спрашивают они одновременно, посмотрев на меня, на их лицах появляется волнение.

— Ты такая бледная, Хейлз, — Таша потирает тыльной стороной ладони мою щеку, — и холодная, — добавляет она с напряженным лицом.

— Кажется, мне как-то нехорошо, — невнятно бормочу я, и им приходится просить меня повторить. — Не проводите меня до машины? — последнее, чего я хочу, это устроить какую-нибудь сцену перед всем коллегами.

Они оба незамедлительно и без вопросов следуют за мной. Ян берет меня за руку, и я слышу, как он тревожно шепчет Таше:

— Ее трясет, — они молча за мной наблюдают с заметной тревогой, пока я копаюсь в сумочке в поисках ключей от машины.

— Хейлз, поговори с нами, — тихо уговаривает меня Ян, потирая мою руку.

— Ты пугаешь меня, — раздается следом голос Таши, мягкий и тревожный.

Крепко вцепившись в ключи, я поворачиваю пульсирующую голову, чтобы взглянуть на них обоих.

— Это Ирис звонила. Они полагают, что группа, с которой путешествовал Дэниел… — я делаю вдох, но все еще чувствую удушье, — …была взята в залож-жники, — мой голос срывается на ужасных словах.

Глаза Яна распахиваются в тот же момент, когда рука Таши подлетает к ее рту, прикрывая его в неверии.

— Полагают? — это Ян спрашивает.

— Очевидно, в этой группе есть кто-то из правительства, поэтому информация, которую раскрыли семье, неясна, — удается мне ответить, в этот раз полным согласованным предложением. — Мне надо домой, — бормочу я и направляю брелок на машину.

— Не одна, так не выйдет, — решительно говорит Таша.