– Я вчера заходила к ним с заявлением на отпуск и слышала, – стала рассказывать Лариса, – в начале следующего месяца в ночь с пятницы на субботу в магазине состоится закрытая презентация новой книги.
– Чьей? – одновременно спросили Эмилия и Нина.
– Кукушкина.
– Кукушкина?
– Того самого Кукушкина?!
– Да! Того самого!
Книги Петра Кукушкина, писавшего на самые злободневные социальные темы весьма грязным и сальным языком, продавались во всех книжных магазинах города, как горячие пирожки, несмотря на весьма кусающиеся цены. Но только у «Империи Гутенберга» был с ним подписан контракт о том, что презентации всех новых книг, а также встречи с читателями Кукушкин должен проводить только у них, на Обвалова, 3. Страницы его произведений буквально сочились грязью и мерзостью и огромным количеством ненормативной лексики. Читателям это всё нравилось, книги на полках не залеживались.
– А что за книга? – у Карачаровой засверкали глаза, она была давней поклонницей Кукушкина, с удовольствием консультируя всех клиентов, у кого возникал по его книгам какой-нибудь вопрос, ведь Кукушкина издавали даже на иностранных языках.
– Не знаю, – с явным сожалением проговорила Пронина, – при мне они название не говорили. Вроде как про нынешнее поколение кибер-трутней.
– Про кого?! – переспросила Нина.
– Я цитирую. Поколение кибер-трутней.
– Шухер! Затычка! – прошипела Эмилия.
Подхватив большую стопку книг про вампиров с молодыми людьми на обложках с внешностью моделей из рекламы нижнего белья, потащила в свою секцию. Бочкин внимательно и как-то настороженно следил за их действиями, а особенно, как ей показалось, за ней. Его бдительность никогда не ослабевала. Каждый день штрафы за нарушение трудовой дисциплины сыпались на работников магазина, как из рога изобилия. Ненавидели Бочкина все сотрудники магазина и с весьма редким единодушием. Естественно, директор его любил и отмечал регулярными премиями.
До самого вечера Эмилии некогда было даже присесть и перевести дух. После двенадцати пошел поток покупателей. Одни хотели одно, другие – другое. За день она несколько раз читала чуть ли не целые лекции о творчестве разных писателей-фантастов; выбирала вместе с покупателями книги в подарок; долго говорила о разнице между оборотнями и вампирами с одной девушкой, не знавшей, что купить (та была так серьёзно настроена, как будто они существовали на самом деле); зачитывала вслух оглавление одной из книг для старушки, забывшей дома очки; долго выбирала книгу для молодого человека, хотевшего почитать «что-нибудь вроде Моби Дика»… А в промежутках между бесконечными диалогами с «покупосами», как называла клиентов Карачарова, таскала книги с места на место, не один десяток раз поднявшись и спустившись по стремянкам, чтобы добраться до верхних полок.
Наконец уже в шестом часу вечера, в ожидании вторичного наплыва покупателей, решивших посетить магазин после работы, Эмилия поняла, что выбилась из сил. Еле дождавшись окончания длинной беседы с любителем Шекли, она объявила остальным консультантам, что пошла на перерыв, и, чувствуя, что ноги уже начинают дрожать, двинулась к лестнице, ведущей вниз – там в подвале у работников были раздевалки и маленькая столовая. В столовой стояло несколько столиков с пластиковыми стульями вокруг, там можно было съесть то, что принёс из дома, а в углу стояли для общего пользования холодильник, маленькая микроволновая печка и электрический чайник, покрытый изнутри таким слоем накипи, что работал он чуть ли не десять минут, чтобы согреть чашку воды.
Закончив смывать с пальцев типографскую краску, Эмилия дошла до столовой. Там она вытащила из холодильника пластиковую коробку с рыбными палочками, на которой было криво выведено чёрным фломастером «Долгова», швырнула её в микроволновку и стала ждать, в нетерпении постукивая вилкой по столу.
– Долгова! Эмка! – с соседнего стола ей махала Тупа, как все за глаза звали Светлану Алексеевну Туполеву, старшего менеджера по продажам в отделе хобби. Она была самая пожилая во всём штате сотрудница, работала чуть не с самого открытия магазина, но и не думала уходить на пенсию. Руководство постоянно подсылало к ней новичков для обучения – никто не мог так быстро ввести новенького в курс дела, как Тупа. Её все знали и любили точно также, как терпеть не могли Бочкина.
– Да, Светлана Алексеевна! – Эмилия прошла к её столику, забыв на минуту о рыбных палочках.
– Слышала о собрании? Я всех спрашиваю. Серёжа просил предупредить ещё раз, чтобы никто не ушёл.
Только для Тупы Бочкин был Серёжа – само по себе это было не удивительно, так как она работала в «Империи Гутенберга» ещё до того, как Сергей Бочкин пошел в начальную школу. Эмилию неизменно коробило то, как она звала этого козла, но виду она не подавала.
– Да, в курсе. Спасибо, Светлана Алексеевна. Он нам сегодня об этом говорил уже.
– И ещё не раз бы сказал, но он уехал сегодня в пять и будет только после девяти.
Эмилия обрадовалась. День без Затычки будет почти приятным. Радостно поедая пресные рыбные палочки, она приступила к чаю, таская за ниточку чайный пакетик в кружке с кипятком и наблюдая за обедающими. В основном те смотрели старенький кинескопный телевизор, стоявший в углу на полке, прикрученной к стене над микроволновкой. Телек показывал плохо, но сквозь рябь всё равно можно было что-то разглядеть. Жуя почти безвкусный обед, Эмилия тоже устремила взгляд в экран. Передавали прогноз погоды. Худенькая девушка вышагивала вдоль карты, покрытой разными значками, цифрами и стрелочками, и радостным голосом рассказывала, что жара продолжится и даже усилится. При этом она все время улыбалась, от чего, на взгляд Эмилии, походила на маньячку из какого-нибудь второсортного ужастика…
– Эмка! К тебе можно? – рядом с ней на пластиковый стул с хлопком опустилась Пронина. – Тут рядом розетка, а зверёк разрядился, – она потрясла перед Эмилией планшетом.
– Да, давай, садись, – Эмилия еле проговорила эти слова, стараясь не плеваться недожёваными рыбными палочками. Лариса Пронина была большой поклонницей всевозможных гаджетов и каждую свободную минуту сверялась со своими электронными друзьями.
– Прикинь, я тут с одним придурком познакомилась. Такой ухлопок, – Лариса, воткнув зарядку планшета в розетку, скользнула поближе к Эмилии, очевидно решив похвалиться очередными находками в сети. Она обожала знакомства в Интернете, а также не стеснялась высказывать собственное мнение на всякие злободневные темы на всевозможных форумах.
– Чего за ухлопок? – Эмилия с интересом потянулась к экранчику гаджета. У неё самой даже мобильного телефона не было – не то чтобы он стоил такие уж запредельные деньги, просто был ей не нужен. Родственников у неё, кроме детей и Макса, не было, с работы вполне могли позвонить и на домашний, а соседи просто стучались в дверь (звонок у них был сломан) или оставляли ей в почтовом ящике записки примерно следующего содержания: «Собрание жильцов подъезда на первом этаже воскресенье 21:30». Со своим первым и, видимо, единственным гражданским мужем она познакомилась именно по Интернету, поэтому когда все кончилось, старый компьютер, с помощью которого она выходила в сеть, по её просьбе был отнесён Максом на помойку. Больше Эмилия не хотела иметь ничего общего ни с Сетью вообще, ни с теми ненормальными придурками, которые бродят по её просторам. Человек, с которым намереваешься жить вместе в реальном мире, должен предпочитать его виртуальности. Значит, в сети его быть и не должно. Пронина же просто ловила кайф от того, что представлялась на всяких сомнительных сайтах знакомств настоящей оторвой без комплексов, а потом зачитывала вслух послания всех озабоченных под хохот собравшихся.
– Смотри. Пишет, козел: «Отдамся тебе, милая, за бутылку пива!», – Лариса водила по планшету пальцем, прокручивая переписку. – А я ему: «Ого! А какое желание сильнее с утра? Отдаться или напиться?». А он…
К ним подсело ещё двое человек, когда соседи поняли, что Пронина снова устроила громкую читку. Знакомствами и незатейливым трёпом в сети занимались почти все, но шоу из этого умудрялась делать только она. Вокруг неё собирались как вокруг юмориста, а Пронина, упиваясь вниманием к своей персоне, зачитывала самое интересное и смешное. Эмилия смеялась вместе со всеми, пока не заметила, что её обеденный перерыв уже почти закончился.
