Совершенно не чувствуя внутри ничего, я легким движением указательного пальца столкнула процессор со стола. Монитор со звенящим звуком встретился с бетонным полом, экран отключился, и по матовой поверхности стекла побежала белая паутина из трещин. Осталось лишь дать сигнал верхушке об отсутствии процессора.

Ощущая облегчение внутри, я поднялась наверх. Мне определенно стоило расслабиться. В лучшем случае – выпить бутылочку вина.

Коннор стоял напротив здания «Киберлайф», не решаясь войти. День на сегодня можно было считать законченным, по крайней мере, извещений о девиантах не поступало, и он смело мог идти на базу. Однако стойкое чувство смятения его останавливало.

Лейтенант Андерсон был сильно удручен и взволнован. Было ли это вызвано резким обращением Анны, или все же вдруг всплывшими в ней чувствами, но Андерсон четко дал понять, что не пойдет сегодня домой. Он предпочтет бары: «Напьюсь и уйду в нирвану» – как выразился сам Хэнк. По началу Коннор не хотел уезжать. Он знал тягу Хэнка к алкоголю, и знал его стремление к суициду. Оставлять седого, побитого жизнью Хэнка вот так было опрометчиво. И Коннор, поправив галстук, развернулся, сгребая слои снега, на каблуках и устремился прочь от здания.

По правде говоря, андроид не имел ни малейшего представления, в каком из баров мог сегодня находиться лейтенант. Каждый раз это были абсолютно разные места, однако в каждом баре его знали абсолютно все работники. Это наталкивало на мысль, что лейтенант не просто пропивает зарплату – он был настоящим алкогольно зависимым человеком. Время перевалило за девять вечера, когда андроид, меся своими туфлями снежные покровы и гоняя такси из района в район, обежал пять баров. Везде его принимали враждебно. Кто-то косился, кто-то смотрел прямо без комплексов, кто-то прогонял. Андроид лишь окидывал взглядом помещение и уходил за дверь. Каждый новый бар убавлял решимости андроида в успехе затеи, но в одном таком месте он внезапно забыл о Хэнке.

Очередной бар под названием «Сентропе» был узким, но одним из самых чистых в данном городе. Деревянная коричневая стойка блестела от лака, маленькие, отделенные друг от друга низкими стенами, столики с диванчиками были окрашены в белый цвет. Чуть дальше от бара виднелась сцена и танцевальное пространство. Коннор вошел в помещение, услышав мягкий звон потолочного колокольчика. Редкие посетители тут же обернулись на него. Их было три, не больше. Один сидел за стойкой, двое – за одним из ближних столиков.

– Андроидов не обслуживаем, – безучастно бросил высокий бармен с бабочкой на черно-белой рубашке.

Коннор его не слышал. Он смотрел на самый дальний столик. Он решался, стоит ли пройти вперед или же выйти и продолжить свои поиски, гадая о причине ее появления в этом несерьезном месте. Андроид все же решился. Поправив волосы, Коннор сделал шаг и ощутил, что отступать уже поздно.

По залу растекалась приятная мелодичная музыка. Женщина пела о смятении и любви, о поиске дома, о жизни вне тела, и о чем-то еще. Бутылка вина была полностью осушена, и остатки красного недешевого вина оставались в моем бокале. Иногда я позволяла себе выйти в люди. Все же я оставалась обычным человеком, которому требовалось хотя бы время от времени выбираться в люди, чтобы не одичать от отсутствия социального контакта. Даже больше – во мне сидела подавленная женщина с ее типичным трепетом перед платьями, красивой красной помадой и каблуками. Все это у меня было. Красное, атласное платье-футляр сидело ровно по фигуре, ведь и оно было сшито на заказ. Ноги ныли от непривычных черных лакированных туфель, просили вновь залезть в тяжелые ботинки с протектором. Но не в этот раз. Я даже не стала заплетать волосы, оставив их струиться по спине. Бармен время от времени посматривал в мою сторону. В его глазах я была очередная брошенка, дожидающаяся очередного принца на белом коне, который на самом деле являлся последним козлом. На деле все было гораздо хуже, парень. Все было гораздо хуже.

– Добрый вечер, мисс Гойл.

Голос андроида вызвал во мне рефлекторную реакцию, и вино едва не перепутало пути, отправившись в легкие. Я аккуратно откашлялась, отставив бокал вина. Коннор смотрел на меня совершенно невинным взглядом. Он анализировал марку вина, количество оставшейся жидкости в бокале, мое раскрасневшееся от застрявшего глотка в горле лицо. Вот кого я точно не ожидала здесь встретить. Самым моим любимым в этих поездках в чужие города было то, что меня абсолютно никто не знал. По вечерам я бродила по улицам, осматривала местные достопримечательности, иногда посещала вот такие заведения. Все это было сделано ради того, чтобы чувствовать себя одинокой в толпе чужих людей. Здесь это оказалось сделать сложно.

– Коннор, какого черта? Это бар, а не очередное место преступления!

Андроид, не спуская с меня спокойных глаз, уселся на диван напротив. Он сложил руки на столе, сцепив их вместе. Бутылки выпитого вина было мало для опьянения, так как метаболизм в считанные минуты расщеплял все молекулы и вещества, и алкоголь выветривался. Но нахлынувшее чувство стыда было вызвано не алкогольным напитком. Оно было вызвано скорбью над порушенной стеной между холодным рассудком и эмоциями.

– Что ты здесь делаешь?

– Я искал лейтенанта Андерсона. Он был расстроен после вашего ухода и решил наведаться в бар. Я хотел найти его и проверить, все ли с ним в порядке.

– Ну что ж, – я театрально подняла бокал словно в знак тоста и холодно заметила. – Вместо него ты нашел меня. Расстроен?

Коннор несколько секунд смотрел на меня в упор, бликуя искренними карими глазами. От его взгляда внутри все холодело, и снова бросалось в жар. Полуулыбка на его губах вызывала страх и озноб, и я старалась отводить взгляд куда угодно, только не на его лицо. Выходило из ряда вон плохо.

– Нет. Не расстроен.

Это было уже слишком. Я сделала еще один глоток и отвернулась к сторону сцены. Мураши бегали по телу, уверена, что это не ушло от глаз андроида, но остановить я была не в силах. Хоть алкоголь и выветривался быстро, все же временно оказывал влияние на мой организм. За дальним столиком велись какие-то тихие разговоры, бармен, обсуждая что-то с сидящим клиентом, посматривал в нашу сторону. Ему не нравилось присутствие в баре андроида. Еще больше ему не нравилось, что андроид сидит за моим столиком.

– Позвольте узнать, что вы здесь делаете? Я не хочу делать вывод, что у вас есть тяга к спиртному, и потому все же должен спросить.

Я вернула взгляд к андроиду. Его глаза излучали такую заинтересованность и легкость, что мне стало отвратительно до тошноты. Все еще живой, уверенный в своем контроле солдат приказал ответить андроиду грубую неправду, но затоптанная солдатскими ботинками чувственность и человеческое начало прошептало просьбу быть хоть раз в жизни честной. Я металась меж двух огней, вновь ощущая наступающую тахикардию.

– Мне иногда нужна разрядка.

– Неплохая разрядка, – Коннор взял бутылку вина в руку и начал тщательно изучать этикетку. – Литр вина за один вечер. Вам следовало бы поберечь свое сердце.

Он слышал. Слышал, как сильно бьется сердце, словно проснувшееся от длительного, многолетнего сна. Как трещит корка льда вокруг сердечной мышцы, как внезапно горячая кровь разносится по жилам. Он слышал. Впрочем, как и всегда.

Коннор был искренним и простым, но ощущение провокации не покидало меня. Я сдержала свой пыл и негодование относительно наблюдений андроида за моим здоровьем, и вновь уставилась на бокал вина. Оно было бордовым, прозрачным. Утонченный напиток, в котором отражались изящные, но сильные мужские руки андроида. Коннор все еще изучал этикетку, когда я посмотрела ему в лицо. В глазах блестели целые миры и измерения, черная прядка волос струилась по виску. Его галстук как всегда был идеально затянут, его скулы – идеально очерчены. Губы бесшумно что-то нашептывали – он читал или делал вид, что читает надписи на пустой бутылке. Я могла смотреть на это вечно. Коннор пугал меня и одновременно с этим ввергал в неподдельное восхищение.