Он оторвал взгляд от зеркала, смолчав о нестабильности Анны. Впереди образовалась пробка, вызванная двумя столкнувшимися легковушками серии «Fiat». Впереди стоящая машина-седан, окрашенная в рыжий цвет, продвигалась на считанные сантиметры. Андроид не находил это раздражающим. Хэнк чертыхался с каждой остановкой.

– Я все же должен спросить, – раздраженно воскликнул лейтенант, когда впереди проезжающий автомобиль в очередной раз затормозил, – как так получилось, что такой девчонке как ты, дали мальчишеское имя? Энтони! Тебе больше подошло бы Люсиль или Андреа. Но точно не Энтони. У меня у друга так собаку звали. Только не говори, что твои родители хотели сына!

Руки Хэнка чесались крутануть руль и вывернуть на тротуар, но он не был дураком, хоть иногда и делал из себя такой вид. Его выбешивал медленно протекающий поток машин, и ему срочно нужно было занять мозги. Иначе салон машины заполнится оскорблениями и проклятьями. Его глаза слипались, а внутри все еще потихоньку бушевали последствия вчерашней ночной встречи с Джеком. Мужчина планировал просидеть весь день дома, кто ж знал, что чертовым девиантам захочется устроить бунт именно сегодня?

– Вообще-то, вы попали в точку.

Коннор отметил, как голос девушки дрогнул в такт вновь выбившегося из ритма сердца. Полицейский такое изменение заметить был не способен.

– Ну, твои родители были больными. Конечно, я извиняюсь, – он предусмотрительно глянул в зеркало заднего вида, дав Анне понять, что говорит якобы в рамках строго установленных фактов.

– Какова история вашего имени, Хэнк?

– Мой отец очень любил бейсбол. Мать была против его увлечения, учитывая, что тот часто делал ставки. И папаша решил назло матушки назвать меня в честь его любимого бейсбольного игрока Хэнка Аарона.

Коннор внезапно вспомнил момент, как лейтенант делал ставку у темного парня, судимого за нелегальные азартные игры. Передача склонностей людей через генетические коды еще не была полностью доказана, но андроид был уверен: доказать это можно было с помощью только одного Андерсона.

– Да проезжай ты, дубина! – Хэнк взревел так резко, что андроид дернулся на своем сиденье. Анна не дернула ни одной мышцей. Сигнал машины гудел, не переставая, ведь Хэнк, тряся своими седыми длинными волосами, с силой давил на гудок. Громкость гудка от этого не увеличивалась.

– И вы считаете моих родителей больными? – с легким упреком произнесла Анна.

– Ну, это не называть мальчишку женским именем. «Здравствуйте, я лейтенант Анна Андерсон, мне пятьдесят восемь лет и я мужик». Кому не скажешь – оборжутся же!

– Именно поэтому я предпочитаю сокращенное значение своего имени.

Хэнк, усмехаясь, понимающе покачал головой. Машина миновала участок произошедшей аварии, и теперь лейтенант мог вдоволь развить скорость. Это явно прибавляло ему облегчения.

– Как тебе дали имя, Коннор?

Андроид ошеломленно бросил взгляд за левое плечо. Анна смотрела ему в глаза, слегка придвинувшись к краю сиденья. Застежка на ее комбинезоне сползла вниз, обнажая ослепительно белую майку.

– Мое имя было прописано в программе с самого начала. Я не знаю, почему выбрали именно его. Полагаю, что подбор, ровно как голоса и внешности, происходит через анализ реакции людей на множество разновидностей имен.

– Ты хоть иногда можешь говорить понятным языком? – лейтенант фыркнул, аккуратно разворачиваю машину на девяносто градусов.

– Неужели имя так важно для человеческого сообщества?

– Конечно, что за глупый вопрос, – автомобиль слегка тряхнуло, и Анне пришлось схватиться руками за спинки передних кресел, – люди принимают в свое общество по облику, состоянию и имени. И только потом задаются о внутреннем складе личности. Он может быть идеально сложенным, красивым брюнетом с темными глазами в строгом костюме, в кармане которого громоздиться толстый кошелек. Но его будут звать каким-нибудь Акакием, и большая часть людей будет общаться с ним только ради денег, высмеивая имя за спиной.

Машину вновь тряхнуло, но на этот раз Анна не схватилась за сиденья. В голове Коннора промелькнула мысль, что описанный Анной несуществующий человек в общих чертах похож на него. Но его звали не Акакий, чтобы не значило это имя. Коннор был этому рад. Видимо, все же имя и вправду меняет представления людей о других людях.

– Акакий? – Хэнк с отвращением скорее гаркнул имя, чем произнес его, – что это за имя такое – Акакий? Кому вообще вздумается так ребенка называть?

– Это русское имя. Довольно редкое.

– Если оно такое редкое, то откуда ты его знаешь?

– Моя мама была русской. Ее деда звали Акакий. Она сказала, что жизнь у него была точно такой же, как и его имя, чтобы это не значило.

– Ты еще и русская? – светофор, едва различимый в усиливающимся снегопаде, загорелся красным, и Хэнк улучил момент, чтобы полностью повернуться к солдату, – так ты враг народа? Как это там у вас…

Старик попытался выдать несколько слов на русском языке, но его акцент был таким ломанным, что Анна скривилась от режущего слух голоса. Коннор внимательно идентифицировал слова, произнесенные лейтенантом. Датчики, едва распознавая звуки старческого, хриплого голоса, все же выполнили свою работу.

– Я даже понять не могу, о чем вы говорите, Хэнк. Я не знаю русский.

– «Медведь», «водка», «блин», «шапка-ушанка». Вы это сказали, верно, лейтенант Андерсон?

Хэнк щелкнул пальцами, благодарно указав на Коннора. Андроид улыбнулся, почувствовав свою полезность. В голове старого седовласого офицера промелькнула саркастичная мысль, что Коннор и вправду впервые стал ему полезен. Машина, стоящая позади загудела, и Хэнк поторопился тронуться с места. До башни оставалось чуть больше километра, но в условиях такой погоды спешить было не к месту. Не хотелось бы позже стоять у разбитой машины и поливать отборной грязью водителя, который «поцеловал» его капот.

– И что же, вы теперь убьете меня? – Анна, хоть и с усмешкой на лице, с достаточно серьезным видом обратилась к Хэнку.

– Я что, похож на дранного кота? У меня нет девяти жизней, чтобы на старости лет заводить во враги не убиваемого терминатора.

С заднего сиденья послышался смех. Он был таким непринужденным, и искренним, что Коннору стало не по себе. Любые ее действия, противоречащие бесчувственным установкам, отныне вызывали страх в его голове. Коннор прощупал посторонность этого мало знакомого чувства, рассмотрел его со всех сторон, и, найдя в нем угрозу для системы, отшвырнул его как можно дальше.

– Вы заметили? Людей стало больше. Андроиды исчезают с улиц, – задумчиво произнес солдат.

Все сильнее белеющие улицы и вправду были заполнены людьми. Прохожие шли по тротуарам, переходили дорогу, и все меньше и меньше встречались их спутники-андроиды. Многие отказались от своего приобретения, пугаясь последствий из-за развивающегося роботизированного бунта. Коннор заметил семью, состоящую из дочери, матери и отца. Они направлялись в подземный переход, сопровождаемые мужским прототипом бытового андроида. Это были единственные люди, в чьей компании находился робот. Вид этого беспечного семейства натолкнул андроида на мысль, и она прилипла к его сознанию, как обычно прилипает липучка к ворсовой доске.

– У меня есть предложение. Я бы хотел посетить мистера Камски, – отчужденно произнес Коннор, провожая семью взглядом. Они были такими… счастливыми? Даже не думали о том, что в их компании может находиться потенциально опасный девиант, тщательно скрывающий свою истинность за голубым диодом.

– Какой черт тебя дернул?

– Он является основоположником компании. У него наверняка есть какая-либо информация.

– Что скажешь, Анна? – Хэнк бросил взгляд через плечо, – не хочешь полизать пятки очередному богатому пижону-гению?

– Я лижу пятки только своим наставникам.

– Она мне определенно нравится! – лейтенант разразился гоготом. Коннор не понимал причину его внезапного смеха, но ему нравилось видеть Хэнка счастливым, или хотя бы довольным.