Основным предназначением «огнестрельной пехоты» было несение службы по защите южных и восточных рубежей страны и участие в походах, целью которых являлось, главным образом, возвращение в состав государства русских земель, ранее захваченных агрессивными соседями. Ее роль и место в вооруженных силах государства постепенно возрастали. Если в Казанском походе (1552) Иван IV, имея в Москве около 10 тыс. стрельцов (из них 2 тыс. «стремянных», находившихся при царе — при его «стремени»), послал под Казань всего четыре приказа — около 2 тыс. человек, и то только для проверки их боевых качеств, то в Полоцком походе 1563 года во время Ливонской войны 1558–1583 годов участвовало уже 12 тыс. стрельцов. Но по-прежнему основной задачей стрелецкого войска была охрана юго-восточных рубежей государства. Известно, что иногда татарские наездники, узнав, что им противостоят стрелецкие отряды, возвращались в Крым.
Оформились линейные боевые порядки русской пехоты — стрельцов, которые взаимодействовали с артиллерией и конницей. Они, как правило, выстраивались в «длинный ряд» под прикрытием обоза и артиллерии (иногда естественных преград — ручей, речка). Стрельцы отличались универсальностью в бою. Помимо применения огнестрельного оружия они могли вести бой и холодным оружием. Рейнгольд Гейденштейн — секретарь полководца Стефана Батория, сообщал, что во время рукопашной схватки под Заволочьем (крепость на дороге к Пскову) в 1580 г. русские стрельцы «вооруженные бердышами, сражались с венгерскими пикинерами… и так они обратили венгерцев в бегство». Но «огневой бой» в сражении приобретал первостепенное значение. Известно, что летом 1584 г. в день коронования Федора Иоанновича, 20 тыс. стрельцов, поставленные в 8 рядов на трехкилометровой линии, выстрелили дважды в «полном порядке». Стреляли первые четыре шеренги путем вздваивания рядов. Остальные четыре находились в резерве для действия холодным оружием. В этом построении заключалась своеобразная тактика стрелецкого войска, которое умело сочетало огневой бой с ударом холодным оружием. В отличие от западноевропейских мушкетеров, ограждавших себя пикинерами, стрельцы после выстрелов решительно вступали в рукопашную схватку, прибегая к бердышу и сабле. Эти факты имеют большое значение для определения возникновения и становления линейного строя и тактики ведения боя в России.
Военные реформы Ивана IV доказали свою жизненность в «смутные годы» начала XVII в., когда на их основе было начато восстановление военной организации Русского государства: в военном управлении — приказы; в армии воссоздавались стрелецкие полки, отряды поместной конницы и «наряд» — артиллерия.
В 30-40-х гг. XVII в. русское правительство провело ряд реформ, цель которых состояла в увеличении численности, улучшении организации и повышении качества подготовки «служилых людей». Формировались полки «нового строя»: солдатские (пехота), рейтарские и драгунские (конница).
Важно подчеркнуть, что переход к набору солдатских полков во второй половине XVII в. проходил по принципу комплектования стрелецких: в основном из охочих и вольных людей. И только острая необходимость в пополнении вынуждала правительство привлекать к воинской службе даточных людей — крестьян и посадского населения. Был сделан первый шаг к всесословному призыву населения в войска. Солдатские полки «нового строя» приписывались к Стрелецкому приказу, за исключением иностранных солдат, пришедших на российскую службу, — они поступали в ведение Иноземского (иноземного) приказа.
В военное время все ратники полков «нового строя» получали жалованье, одежду и вооружение. Они оставались на содержании государства и после окончания военных действий, если не распускались по домам. Вместе с тем финансово-экономические трудности государства еще не позволяли содержать многочисленное войско в мирное время. И все же в 1642 г. из лучших отобранных (выборных) стрельцов в Москве сформировали два солдатских полка: Бутырский и Московский. Они были расквартированы в солдатских слободах, но в отличие от стрельцов, проходили ежедневное военное обучение и находились на казарменном положении и полном государственном обеспечении. Однако принцип их комплектования был прежний — из вольных и охочих людей. Эти два полка и стрелецкие полки оставались наиболее боеспособной частью войска до конца XVII в., о чем свидетельствовал сподвижник Петра I генерал Патрик Гордон.
Во второй половине XVII в. был сделан следующий шаг по направлению к строительству регулярной армии. Появились, хотя и в малом количестве, солдатские полки, отвечавшие многим требованиям регулярства. Закончился второй этап строительства регулярной армии.
Несмотря на крупные изменения в организации вооруженных сил, происходившие в XVII в., русское войско не сложилось в качестве армии, обладавшей всеми признаками регулярности. Самым большим изъяном оказалось то, что, не имея возможности финансировать содержание постоянных войсковых контингентов, состоящих из полков «нового строя», их приходилось после окончания боевых действий распускать по домам. Когда же в случае необходимости полки «нового строя» вновь набирались, в них приходили даточные люди, не знакомые с военным делом. Такой способ комплектования не позволял создавать обученные резервы, без которых не могло существовать регулярное и боеспособное войско. Вооруженные силы России в XVII в. в своем развитии прошли длинный и трудный путь, но нового и резкого качественного скачка не произошло. Тем не менее поступательное движение реформ предыдущих столетий — от постоянного стрелецкого войска в XVI в. к созданию полков «нового строя» в XVII столетии — значительно облегчило работу Петру I по реорганизации армии. Своего же полного развития и становления регулярные войска достигли в период утверждения абсолютной монархии — в эпоху Петра Великого.
Российская армия при Петре не сразу получила законченную организацию. Петр I на протяжении всей своей деятельности внимательно изучал военное дело. Бывая за границей, он использовал каждый случай, чтобы углубить и расширить познания в военном деле. Ознакомление с состоянием западноевропейских армий, их стратегией и тактикой, системой обучения и воспитания, организационными основами помогло царю критически осмыслить опыт в строительстве зарубежных армий. При его сравнении Петр I увидел, что не все применяемое в старомосковских войсках нуждается в коренной ломке. Великой заслугой Петра I было то, что он не стал на путь слепого подражания. Он использовал многовековой военный опыт, накопленный в строительстве отечественных вооруженных сил.
При исследовании военных преобразований Петра I отечественные историки отмечали, что военное дело в Петровскую эпоху продолжало развиваться на самобытной национальной почве. Еще задолго до Петра I вооруженные силы России начали видоизменяться в своем составе. Петр I опирался на опыт прошлого. Уже организация стрелецкого войска давала возможность дальнейшего совершенствования структуры и состава армии. «В этом случае, — писал А.З. Мышлаевский, — многое кажущееся позаимствованным с Запада является в действительности старорусской иноземческой номенклатурою». Стрелецкие полки в конце XVI и в XVII в. были тысячного состава, также как и полки «нового строя», и, в свою очередь, подразделялись на сотни — роты (100–150 человек) и десятки — капральства (10–15 человек). В полках «нового строя» уже в XVII в. вводились новые чины — полковник, капитан (в кавалерии — ротмистр) и другие, а для высшего командования генеральские чины. Таким образом, создавалась вертикаль строгого соподчинения в войсках.
Следует отметить и боевые качества стрелецкого войска. Еще в начале XVII в. стрельцы, в отличие от дворянской конницы, проявили стойкость в борьбе с интервентами в сражении под Добрыничами в 1605 г. и при обороне Москвы в 1608–1610 гг. Интервенты, обманом вошедшие в столицу в 1610 г., выслали из нее 18 тыс. стрельцов, как они признались, «для собственной безопасности».
Стрелецкие полки оставались наиболее боеспособной частью войска до конца XVII в. По условиям службы их, как постоянное войско, можно с большим правом назвать регулярными частями, нежели полки солдат, распускаемые после окончания военных действий по домам. К тому же стрельцы не стояли в стороне от новых веяний в военном деле и не предназначались только для «внутренней охраны государства».
