– Шутишь?
– Какие уж тут шутки. Я его вторую неделю не могу из головы выбросить. У меня свадьба не за горами, а тут… – я смяла салфетку.
– Злишься, потому что тебя зацепило, – догадалась Таня.
– Да! Так и есть.
– Не нервничай. Бывает такое. Все мы люди.
– Знаю. Просто со мной такого ни разу не было. И это именно сейчас, когда мне нужно совсем о другом думать…
– Мариш, жизнь она такая штука, не спрашивает, когда подставить подножку.
Это точно. Коварная-коварная подножка
Мы встречались чаще, чем мне бы этого хотелось. Видимо, срабатывал стандартный закон подлости. Со мной Данил вёл себя подчёркнуто равнодушно. Даже Дакота была дружелюбнее. После того, как я попросила разрешения её погладить, овчарка стала вилять хвостом при встрече.
– Это чей там танк такой, – спросил как-то Миша, когда приехал ко мне. – Рядом с твоей «ауди» стоит. Уже не первый раз вижу…
– «Навара»? Моего соседа, – я сосредоточено взбивала венчиком яичные желтки, собиралась печь бисквит.
– У тебя сосед появился?
– Угу, в квартире напротив.
– Кто такой?
– Тебя что, интересует мой сосед? – спросила я как можно небрежней. «А как он интересует меня, кто бы знал…»
Миша пожал плечами.
– Просто спросил, – он сел за барную стойку. – Во сколько к родителям поедем?
– Часиков в семь, думаю. Пирог как раз пропитается.
Это был мой фирменный вишнёвый пирог: бисквитное тесто, прослойка ягод и крем из маскарпоне и взбитых сливок. И много-много тёртого шоколада сверху. Пальчики оближешь. У нас сегодня намечался семейный ужин, дома у моих родителей.
– Мне ещё надо статью закончить, Таня завтра ждёт готовый материал.
Миша сидел, подперев щёку рукой, и наблюдал, как я готовлю.
– Марин, а где мы будем жить?
Я приподняла брови.
– Ты имеешь в виду у тебя или у меня? Тогда это риторический вопрос.
У него была однокомнатная квартира в одном из микрорайонов. Миша рассмеялся.
– И будем на пару валяться на ковре с ноутбуками.
Я задумалась.
– Ну… Ты, конечно, можешь перевезти свой компьютерный стол…
– Ты их не любишь, я знаю. И он не впишется в интерьер.
– Милый, как с тобой легко, – я подошла и чмокнула его в нос. – Вот за это я тебя и люблю.
Он не дал мне отстраниться и обнял.
– Правда, любишь?
– Ты во мне сомневаешься?
– Просто, ты часто бываешь не то, чтобы холодной, а какой-то далёкой и не сентиментальной, что ли…
– Миш, ты столько лет меня знаешь, я всегда такой была. Творческие люди частенько бывают на своей волне.
– Я знаю. Но иногда хочется, чтобы ты была другой. Со мной.
– Так тебе хочется горячих страстей? – в шутку спросила я и потянулась к подставке с ножами. – Сейчас устроим.
– Ты знаешь, что я имею в виду, – улыбнулся он.
– Я думаю, после свадьбы всё изменится, – я сделала театральный жест, – инстинкты, законсервированные столько лет, наконец, заявят о своём существовании. Представляешь, что это будет? Такая выдержка!
– Жду не дождусь! – ответил он.
Я вздохнула.
– Только у меня по этой части – полный провал. Исключительно теория и никакой практики. Я болела, когда в школе проходили эту тему.
– Я думаю, – он поцеловал меня. – Мы наверстаем.
– Не сказала бы, что стала чувствовать себя намного увереннее, – заметила я. – Иногда мне кажется, что я вымирающий вид.
– Это же замечательно. Самый редкий, самый ценный вид, – он прижал меня к себе. – Настоящее сокровище.
Я с улыбкой уткнулось ему в шею. И всё остальное отошло на задний план.
Домой я возвращалась поздно. Сначала завезла Мишиных родителей, потом его самого. Было уже начало двенадцатого, когда я подъехала к подъезду и припарковалась рядом с соседским «навара». Потом вышла из машины и вдруг увидела на снегу большие пятна крови. Они вели к дверям подъезда. На самой двери темнел чёткий кровавый отпечаток ладони, как будто кто-то опёрся на неё, открывая. Мне стало, мягко говоря, не по себе. Ночь, пустой двор, а тут такое. У меня даже появилась мысль о том, чтобы развернуться, сесть в машину и поехать ночевать к родителям. Я в нерешительности стояла у подъезда. Мало ли что там.… А потом подумала: вдруг кому-нибудь помощь нужна? Я набрала код, осторожно открыла дверь, заглянула внутрь. И увидела своего соседа. Он сидел прямо на грязном полу, закрыв глаза и прислонившись спиной к стене.
В этот момент овчарка, лежавшая с ним рядом, вскочила и зарычала. А потом вдруг прыгнула лапами мне на грудь. Я еле устояла. Всё это произошло так быстро, что я сразу даже не успела сориентироваться, подумала, что она на меня нападает. И только потом, когда Дакота, поскуливая, метнулась к Данилу, ткнулась носом ему в лицо, снова вернулась ко мне, залаяла, я поняла: не нападает – просит помощи.
Я бросила сумку и присела рядом с Данилом.
– Вам плохо? Что-то случилось?
Он медленно открыл глаза. Они были чёрными. Так бывает от сильной боли, зрачок расширяется настолько, что радужной оболочки становится практически не видно.
– Чёрт, ведь доехал сам, – процедил он сквозь зубы. – Думал, пронесёт…
Я опустила глаза и увидела, что руками он зажимал бок, а сквозь пальцы сочилась кровь.
– Ужас какой! – невольно вырвалось у меня. – Чем это?
– Ножом…
Вообще-то крови я не боялась, но сейчас меня предательски затошнило. Потому что её было слишком много, и я видела, как ему больно.
– Надо перевязать чем-нибудь… наверно, я не знаю, что делать… «Скорую» надо… или в больницу…
– Перевязывал… кровотечение сильнее стало…
Овчарка металась с нами рядом и скулила.
Я никогда и никому не оказывала первую помощь. В жизни не приходилось этого делать. Я лихорадочно пыталась сообразить, что предпринять и не впасть в панику. А потом, щёлк! И в голове как будто сработал автопилот, который начал руководить моими действиями. Единственное, что у меня было – это кашемировый шарф. Я сорвала его с плеч.
– Сейчас перевяжу ещё раз. А потом надо дойти до машины.
Он с трудом сфокусировал на мне взгляд.
– Это вряд ли…
– Надо! Я довезу тебя быстрее, чем «скорая» приедет.
Сколько у нас времени при таком кровотечении? Пятнадцать минут? Десять? Пять?
Я встала рядом с ним на колени.
– Ты сейчас уберёшь руки, а я перемотаю шарфом и затяну.
Шарфа хватило на два оборота, белая ткань моментально начала пропитываться кровью
– А теперь встаём. Давай, я тебе помогу.
Потом я вспоминала и сама удивлялась, как дотащила его до машины? Просто чудом каким-то. Ещё и собака путалась под ногами. Правда, сама заскочила на заднее сидение. Мы доехали за пять минут, хорошо, что больница была совсем недалеко, в центре. Я влетела в приёмное отделение:
– Позовите врача, там у меня в машине человек кровью истекает!
Медсестра продолжала невозмутимо разговаривать по телефону, сделав мне знак, мол, подождите. Ох, я бы ей сейчас так и врезала чем-нибудь! Я подскочила к стойке:
– Вы что, не понимаете? У меня в машине человек с ножевым ранением, врача зовите, быстрее!
Вот тут она, кажется, сообразила – вскочила, перезвонила куда-то, прибежал врач, прикатили носилки. Данил уже был без сознания. Я схватила врача за руку:
– Доктор, вы мне скажите, может заплатить надо будет, я в курсе как это обычно делается…
– Разберёмся, – бросил он. – Ждите в приёмном.
Я устало опустилась на скамейку у стены.
– Девушка, у вас вся куртка в крови, – сказала мне какая-то женщина. Я только махнула рукой. Все, кто сидел в приёмном, наблюдали за происходящим с большим интересом. Ещё бы, прямо как сцена из экшена.
– Девушка, подойдите, – окликнула меня медсестра из-за стойки. – Вы родственница? Документы есть?
– Нет, мы просто соседи… Может документы у него с собой. Я не знаю…
Я снова села на скамейку. Как такое могло случиться? Подрался? Напали? Он же профессиональный боец, у него реакция должна быть, как у змеи, мгновенной. И овчарка была рядом.
