Зверь, когда пальцы бывшего Нолдарана коснулись его шеи, стоял все с тем отстраненным видом, будто гордился такой выдающейся среди себе подобных красой.
— Он быстрее любой лошади, — вновь заговорила Нэсса.
В ее голосе звучали повелительные нотки, поэтому Финвэ, не медля ни мгновения, забрался на спину золотого оленя. Тот замер, будто ожидая приказа, но всего миг — и он сорвался с места, тут же полетев быстро, как стрела. Не ожидавший этого Финвэ обхватил руками сильную шею животного, склонив к ней голову, чтобы от сильного ветра не слезились глаза. Сквозь полуприкрытые веки бывший Нолдаран мог различить, как быстро травянистые овраги сменяются редколесьем вокруг них. Олень бежал и под его копытами все смешалось воедино. Трудно было различить хоть что-нибудь на такой скорости. Как ни странно, дышал этот король лесов почти бесшумно, только по движениям его боков и шеи можно было убедиться в том, что этот диковинный зверь — живое существо, нуждающееся в том, чтобы вбирать в свои легкие воздух. Долгий быстрый бег, казалось, совсем не утомил его.
Путешествие на олене продолжалось не долее часа, который, однако, показался седоку столетием. Бывший Нолдаран промерз на встречном ветру, пальцы его окоченели, с такой силой Финвэ сжимал ветвистые рога быстроногого творения Йаванны. Олень с легкостью перепрыгивал через поваленные деревья, широкие овраги, перескочить которые было по силам не каждому коню, на пути его встречались и небольшие ручьи, а также, лежавшие посреди степного простора, одинокие валуны. Вскоре вдали уже можно было различить, показавшиеся призрачными, очертания высоких башен, увенчанных куполами. А уже вскоре олень, несший на спине избранника Валар, с легкостью перепрыгнул высокие городские стены, словно не заметив на своем пути этого препятствия.
Во время прыжка через стену, Финвэ едва смог удержаться на спине животного, зажмурившись от неожиданности. Вдруг, сделав еще несколько прыжков, дивный спутник Нэссы резко остановился, слишком поздно почувствовавший это, нолдо, не удержавшись на спине оленя, вылетел прямо на мощеную мелкой темно-серой плиткой городскую мостовую, больно ударившись лбом.
Тут же приподнявшись и тряхнув головой, чтобы прийти в себя, Финвэ услышал, словно издали, испуганный женский вскрик.
Широко распахнув глаза, бывший Нолдаран увидел перед собой среброволосую ниссэ, едва сдерживающую бившую ее мелкую дрожь. Серо-голубые очи девы, от испытываемой ею тревоги, сделались у него на глазах почти прозрачными. Оба они замерли, внимательно глядя друг на друга. Наконец, дева едва слышно прошептала полным глубокого изумления голосом:
— Финвэ?..
***
Только тогда бывший Владыка Тириона огляделся вокруг и скорее ощутил, чем заметил, что сидит посреди оживленной дороги. Вокруг сновали тележки, повозки, паланкины и конные, спешащие по своим делам.
Яркий солнечный свет заливал мостовую и расположившиеся по ее краям высокие каменные здания, из распахнутых окон которых свешивались, развеваясь на осеннем ветру, разноцветные флажки и знамена.
Приложив руку ко лбу, Финвэ ощутил боль, но крови не было. Он просто сильно ударился — Валар, во главе с Валиэ Нэссой, продолжали оберегать его от всяческих ранений.
Тем временем, девы, что склонилась над ним, назвав по имени, и след простыл. Финвэ вертел головой, оглядываясь, ища глазами ее силуэт в шелковом платье, расшитом черными цветами и опоясанном широким, ярко-алым атласным поясом с золотой вышивкой.
Наконец, ему показалось, что он заметил, как среброволосая ниссэ села, поддерживаемая под руку слугой, в стоявший в каких-то десяти шагах от него черный, блестевший на солнце глянцевой отделкой, паланкин. Высунувшись, ее изящная ручка задернула красную шторку на дверной створке. Слуга уселся на свое место позади лошади, колеса скрипнули, паланкин тронулся с места.
Забыв об ушибе, Финвэ со всех ног бросился вдогонку и прямо на ходу запрыгнул одним ловким движением внутрь, рывком отодвинув раздвижную дверцу. Сердце его учащенно билось, то и дело пропуская удар, словно проваливаясь куда-то в область желудка.
— Ах! — вскрикнула дева, тут же закрывая рот ладонями, спрятанными в широкие длинные рукава платья.
Осмотревшись в приглушенном красноватом освещении, что царило внутри вместительного паланкина, Финвэ сел напротив нее и принялся рассматривать назвавшую его имя ниссэ, что сидела, боясь дышать, прижавшись к противоположной стенке, обитой шелковыми красными обоями.
Узнавание пришло к обоим одновременно и оба они поначалу потянулись неосознанно друг к другу, стараясь отчетливее разглядеть черты лица, вглядываясь внимательно в глаза, которые словно говорили «Это ты! Это действительно ты!..»
— Мириэль, мельда… — изменившимся, треснувшим голосом вымолвил, наконец, Финвэ, разрушая их безмолвное созерцание друг друга.
Паланкин, меж тем, слегка покачиваясь, двигался вдоль улиц. Они куда-то ехали.
— Господин мой, — почти прошептала в ответ дева, — Государь… — и она несмело потянулась белыми тонкими пальцами к испачканной дорожной пылью щеке избранника Валар.
Финвэ тяжело вздохнул. Он не знал, что говорить. Слова, которые он много раз повторял ей, воображая их будущую встречу, вылетели из головы, должно быть, от удара о мостовую. И теперь бывший Нолдаран сидел в совершенном безмолвии и мог лишь созерцать ее, снова и снова сомневаясь, что перед ним действительно Териндэ.
Он поймал ее руку и сжал в своей. Не верилось, что вот так просто он может заговорить с ней сейчас, что вот сейчас она рядом, будто никогда не покидала его, будто все произошедшее после ее ухода было лишь сном.
— Сериндэ, это я…
Мириэль покачала головой, а затем прикрыла глаза, из которых на казавшиеся розоватыми щеки полились блестящие струйки.
Она отвернулась, стараясь скрыть лицо, тоже глубоко вздыхая.
— Нет, мельда, — Финвэ потянулся к ней, желая прикоснуться, — не прячься от меня. Посмотри мне в глаза, — просил он, придвигаясь ближе, обнимая не сопротивлявшуюся ему деву.
— Теперь я зовусь Фириэль, — услышал он ее горький шепот, — Валар опять посылают мне тебя, желая снова испытать, но я больше не попаду в этот капкан, слышишь?
— Поверь, наша встреча также неожиданна для меня, как для тебя, — говорил ей Финвэ, — Я не искал ее, хоть и долго надеялся, что мне доведется оказаться на Эа и встретить тебя вновь…
Вместо ответа послышался приглушенный плач, который она, по-видимому, уже не в состоянии была сдерживать.
— Прости меня, прошу, — он крепко сжал ее в объятиях, — Мельда, всегда я тосковал по тебе, никогда ты не покидала моего сердца… — и сердце Финвэ, при этих словах болезненно сжалось, как в те дни, когда ему, правителю нолдор, случалось вспомнить об ушедшей в чертоги первой супруге.
— Это я должна просить прощения, — сквозь рыдания шептала Териндэ, — Это я виновна в том, что ушла, оставив тебя одного с малышом. Я была так слаба, силы покинули меня и до сих пор я с содроганием вспоминаю то время, — всхлипывала Мириэль.
— Забудь об этом, моя серебряная королева, — шептал ей на ухо Финвэ, стараясь утешить, — Твоей вины нет ни в чем. Иди ко мне, Териндэ, позволь хоть сейчас стать тебе опорой, — голос его дрогнул на последних словах.
Бывший Нолдаран сам готов был разрыдаться. К счастью, расчувствоваться окончательно ему помешал внезапно остановившийся паланкин.
— Приехали, госпожа Фириэль, — раздалось снаружи.
— Везите к черному ходу, — встревожено отвечала Териндэ, подняв голову и утирая слезы.
Взглянув на него, она плотнее прикрыла дверцу паланкина и поправила на ней красную штору.
Снова тронулись, но проехали совсем немного, лишь обогнув какое-то строение. Финвэ явственно услышал, как за ними, въехавшими во двор, со скрипом закрываются массивные ворота.
— Хороший мой, — шептал ему, задыхаясь, вождь татьяр, — Прости меня, мой серебряный цветок, моя радость, — Финвэ оглаживал казавшегося без сознания Эльвэ.
