— От судьбы не скроешься, дядя, — строго сказала она, — я или вернусь с вами и камнями, или разделю любую другую участь, которая вам уготована в книге судеб. Это мой долг перед отцом и перед самой собой.
Больше спорить и переубеждать ее Маглор не хотел. Он понимал ее, знал, от чего она отказалась, чтобы выполнить этот долг перед Морьо. У него тоже был долг перед ним, и Маглор не менее твердо, чем Мирионэль, был намерен этот долг выполнить. А для этого было нужно непременно остаться в живых. По крайней мере, до того, как он не исполнит этот последний долг.
Накануне начала очередного похода за сильмарилами второй сын Феанаро пришел в комнаты дорогих его сердцу близнецов, чтобы напоследок побыть рядом с ними. Ему не хотелось оставлять детей без своей опеки, но они, к счастью, уже почти достигли совершеннолетия и вполне могли позаботиться о себе, научившись у него, Нельо и Мирионэль всему, чтоб было необходимо знать, чтобы жить самостоятельно и управлять ведением хозяйства крепости. Маглор предчувствовал, что вскоре близнецам Элронду и Элросу предстояло сделаться лордами Амон-Эреб.
Он застал юношей, тихо сидящими на своих кроватях при тусклом свете настольного светильника. Было заметно, что они о чем-то шептались перед тем как он зашел, а теперь притихли и выжидающе смотрели на него, стоявшего в дверях.
— Пойдем на башню? — спросил Маглор, — Ночь теплая, но звезды хорошо видно.
В теплую погоду они любили выходить вечерами перед тем, как улечься спать, и взбираться на крышу дозорной башни Амон-Эреб. Оттуда на многие лиги была видна степь, был виден текший на юго-западе Сирион, и можно было разглядеть самые высокие заснеженные пики Эред-Луин на востоке.
Когда они поднялись на крышу высокой башни и обозрели с нее раскинувшуюся на севере степь, чувствуя легкое дуновение теплого ночного ветра, слегка колыхавшего их заплетенные в косы длинные прямые волосы, Эрьо подошел к своему воспитателю и, взглянув в его бледное лицо, спросил ломающимся хрипловатым голосом:
— Ты ведь не уйдешь навсегда, не оставишь нас, как тот? — Элрос посмотрел на небо, нахмурился и низко опустил голову, — Присвоил чужое и мнит себя невесть кем. Это, между прочим, твой сильмарил у него в венце, а без него не видать бы ему благоволения этих божков с запада! Ты — наш настоящий отец! — его голос исказился и дрогнул. Он вдруг зажмурился и бросился на шею Кано, отчаянно шепча, задыхаясь от рыданий:
— Не уходи! Пожалуйста, не бросай нас! Ты нам нужен… очень, отец… поверь…
Маглор крепко стиснул Эллероссэ в объятиях, подумав о том, что в свое время должен был уделять больше внимания манере его речи.
— Эрьо прав, ты — наш отец! — твердым голосом проговорил Элронд, — Тебе незачем ходить туда, прошу тебя, останься с нами, атар, — последние слова он произнес совсем тихо и тоже заплакал, стараясь при этом скрыть слезы от Маглора, обнимавшего его брата.
Кано привлек к себе и второго близнеца, и, обнимая их обоих, растроганно ответил:
— А вы — мои дети, — он стискивал обоих близнецов все крепче, — Самые сильные, самые красивые, самые дорогие… Вы — мое благословение Валар, о большем я не мог бы и мечтать! Эрьо, ты слышишь, — зашептал он в ухо уткнувшегося лицом в его шею Элроса, — Я горжусь тобой, ты — отважный, ловкий, пылкий, настоящий вождь, настоящий герой! А ты, Эльо, — он повернулся к поднявшему на него мокрое от слез лицо Элронду, — Ты рассудителен, осторожен и умен, как истинный правитель. Я горжусь вами обоими и точно знаю — каждый из вас достойно пройдет выбранный путь…
Еще долго они сидели на смотровой площадке дозорной башни втроем, обнявшись. Близнецы притихли, прижавшись к Маглору, и только напряженно дышали. Он гладил их по темноволосым головам, вглядываясь в занимавшуюся тревожным ярко-фиолетовым и алым зарю.
С рассветом они с Нельо и Мирионэль выехали из ворот крепости по направлению к ставке объединенных сил майар и нолдор Валинора.
Они преодолели Эред-Луин, выйдя на равнину. Великий Поход продолжался. Орофер и его эльдар шли и шли по полям и зеленым степям, где росли дикие травы и редкие полевые цветы. Для землепашцев из эдайн эти земли подошли бы как нельзя лучше, но не для них, искавших защиты под сенью так любимых ими деревьев и кустарников.
Караваны Амдира опережали их, будучи первопроходцами этих земель. Амдир же через гонца сообщил им о Мглистых Горах, которые вскоре должны были встать на их пути. В своем послании Лорд нандор и авари сообщал, что Эред-Луин — пологие холмы в сравнении с высотой пиков Хитхаеглир, таких высоких, что всегда скрыты под слоем облаков и тумана.
Лорд Амдир и его эльдар не страшились горной преграды, но решили дождаться прихода эльдар, шедших за Орофером, чтобы вместе, сообща, совершить переход через высочайшие горы Эа.
Как и синдар Орофера, нандор и авари Лорда Амдира несли потери в этом походе. Мужчины эльдар были выносливыми, сильными и хорошо противостояли всем лишениям и невзгодам, тогда как их изнеженные женщины, не привыкшие, в отличие от жен из нолдор, к жизни в пути, ношению оружия, охоте и многочисленным тяготам походной жизни, умирали от холода, изнеможения и слабости. Никакая магия не в силах была помочь им.
Когда авангард синдар во главе с Орофером подошел к лагерю Лорда Амдира, тот выбежал им навстречу, чтобы встретить дорогого друга. Рядом с проницательным, умным и всегда умеющим находить правильные решения Орофером, с которым они были дружны, сколько помнили себя, Амдир чувствовал себя увереннее.
— Нужно найти перевал, меллоннин, — сказал Орофер, — А еще лучше, найти того, кто сможет указать нам этот перевал. Мы не знаем этих мест, а горы, что перед нами, устрашают одним своим видом. Я слышал, здесь, под толщей скал, живут наугрим. Мы предложим им вознаграждение и, я уверен, они не откажутся показать нам безопасную дорогу через Хитхаеглир.
Заплатив немалую цену бывшими с ними драгоценными вещами, среди которых был и Аранрут, спасенный Саэлоном из пещер Менегрота, нандор и синдар получили разрешение войти в Западные Врата Мории и пересечь подземные копи наугрим, пройдя, таким образом, под горой и избежав гибели среди горных пиков Мглистых Гор. Они вышли с другой стороны горы, из Восточных Врат королевства гномов, оказавшись в нескольких лигах от огромного густого леса. В этом лесу по праву первого прибывшего осели Амдир и его народ.
Орофер и его синдар пересекли Длинную Реку и обосновались на ее восточном берегу, в простиравшимся на многие лиги к северу лесу, который был даже прекраснее, чем тот, где поселился Амдир. А главное — он был поистине огромен и полон природной силы. Орофер назвал его Эрин-Ласгален. Лес был обитаем. Там жили почти дикие зеленые эльдар — дальние родственники тех, что населяли Южный Оссирианд. Постепенно, с течением лет, пришельцы с запада смешались с местными, которые безоговорочно признавали над собой власть Владыки Орофера.
Дочь кузины Эарвен с Лордом Келеборном присоединились к ним много позже, уже после окончания очередной войны в землях Белерианда. Супруги попросили Амдира предоставить им и их народу небольшие владения в юго-западной части лесного массива, который облюбовали нандор, авари и лаиквенди, шедшие за Лордом. Амдир не отказал им — места в этих новых прекрасных лесах хватало на всех. Так Галадриэль и Келеборн поселились в южной части леса, назвав ее Лориэном. Это название вскоре распространилось на весь лес, дав имя королевству, основанному Лордом Амдиром и его наследником принцем Амротом.
Позже смесь синдар Галадриэли и Келеборна, нандор и авари Амдира, а так же бежавших к ним в Лориэн из уничтоженного Эрегиона потомков нолдор и фалатрим стали обозначать единым именем — галадрим, что значит «лесной народ».
Леди Галадриэль сидела напротив своего супруга за обеденным столом. В их семье после трапезы было принято подавать к столу свежие фрукты. Она сама заботилась о том, чтобы на столе не переводились персики, груши, сливы и виноград. Венценосная Дева привезла с собой из Дориата саженцы, для которых здесь, в Лориэне, была сооружена теплица. Там, в компании немногих дам из ее ближнего окружения, Леди Галадриэль возилась все свободное время со своими деревцами и кустарниками. Вскоре, как она надеялась, можно будет всаживать молодые деревца в открытый грунт — климат в этих новых землях был вполне подходящим для избалованных влажным теплом растений. Им только было необходимо какое-то время, пять или десять лет, чтобы окончательно привыкнуть к местным погодным особенностям.
