Воздух был спертый, нагретый близостью вулкана, и Трандуил сделал несколько жадных его глотков, чувствуя удушье.

— Где я? — хриплым голосом спросил он.

— Ты не глуп и сам можешь догадаться, — отвечал спокойный голос.

За окном, за которым, как ему показалось, были сумерки. Снаружи слышался гул и рокот земли, содрогавшейся от извергавшегося в одной лиге от крепости Ородруина.

«Пресветлая Элберет…» — подумал Трандуил и часто задышал от потрясения. Ему совсем не хотелось думать о том, что может с ним сделать хозяин этой твердыни. Его вмиг сковал безотчетный страх от осознания того, что с ним произошло.

Никогда он не представлял себе, что именно с ним может такое случиться — попасть заживо в Мордор. Ведь это означало одно — годы и годы зверских пыток и, наконец, мучительнейшая смерть от непереносимой боли и увечий.

Ему даже припомнилось, будто он слышал от кого-то, что Гортхаур Жестокий, он же Неназываемый Враг, который недаром носит свое устрашающее прозвище, — мастер самых изощренных и извращенных пыток, превосходящий жестокостью любого орка.

Перед мысленным взором Трандуила пронеслись: каленое железо, дыба, кресла, усеянные мелкими шипами, щипцы и клещи для выдирания ногтей, различные ножи, которыми будут вспарывать его плоть или отрезать ее части, и, в довершение картины, безжалостно растягивающая тело машина со специальным механизмом с вращающимися огромными шестеренками, который дробит кончики пальцев.

Принц даже сам удивился, сколько, оказывается, он знал и помнил орудий пыток и с какой достоверностью они все вдруг, от малейшего страха, всплыли в его сознании.

Сам с собой принц Зеленолесья всегда оставался честен до конца — он, как и все нормальные существа, боялся пыток. Особенно его страшили те, что были связаны с применением огня, напоминая ему о пережитой боли от тех ожогов, что он получил при Нирнаэт. Разумеется, он мог сколько угодно храбриться перед врагом, говорить, что никакие казни его не устрашат и гордо сносить страшную боль и нанесенные пытками увечья, но внутренне Трандуил содрогался от одной мысли о чем-то подобном.

Оглянувшись в беспокойстве по сторонам, он не обнаружил ничего из вспомнившихся снарядов и инструментов. Комната, где он лежал на широкой скамье, покрытой черным покрывалом из шерсти, выглядела довольно аскетично. Напротив его ложа, справа, была небольшая деревянная дверь, окованная железом. В правой стене обнаружилось окно-бойница. Недостаточно большое, чтобы из него можно было выбраться наружу.

У левой стены стояло подобие стола, накрытого тканью, спускавшейся до каменного пола. На столе что-то белело, принц не обратил внимания, что это было. У стола стояла пара кресел — деревянных, широких, с высокими резными спинками и массивными подлокотниками.

— Покажись! — потребовал Трандуил у своего собеседника.

— Я перед тобой, — был ответ.

Поворачивая голову то вправо, то влево, Трандуил не обнаружил никого. Голос, казалось, исходил из-под потолка, оттуда, где горели, тускло мерцая, свечи на люстре.

Раздался приглушенный смешок.

— У меня нет собственной телесной оболочки, — услышал Трандуил, — Но я могу принимать облик других, если пожелаю, — приятно промурлыкал голос, — Например этот…

В этот миг в кресле, что стояло ближе к его ложу, на котором Трандуил успел немного приподняться, опоясавшись имевшимся в распоряжении покрывалом, возник высокий, статный воин с длинными серебряными волосами. Он сидел, бесстыдно расставив ноги, и при этом был совершенно без одежды.

Принцу Эрин-Гален понадобилось еще мгновение, чтобы осознать, что этот эльда в кресле — он сам. Точнее, враг, принявший его обличье. Трандуил непроизвольно отвернулся, прикрыв глаза.

— Или этот… Смотри на меня! — голос превратился из мягкого в звенящий, металлический, повелительный.

Повернувшись, Трандуил широко раскрыл глаза. Прямо перед его ложем стояла обнаженная Мирионэль.

— Нравится? — осведомился с усмешкой Враг.

Было дико видеть любимую перед собой и при этом отдавать себе отчет, что она — всего лишь порождение извращенной прихоти его пленителя.

Но как он вызнал о ней? Как он мог узнать?

— Ты что-то молчалив. Может быть, твоя супруга будет разговорчивее тебя, если я явлюсь к ней в твоем облике? — насмешливо спросил голос.

— Не смей! — злобно ответил Трандуил, поджав губы.

— Мирионэль, верно? — спросил Враг, — Так ее имя. Ты зовешь ее Красной Луной. Она действительно очень необычна.

— Как ты узнал о ней?! — Трандуил зажмурился, стараясь не смотреть в сторону Врага, стоявшего сейчас у ложа в образе его супруги.

— Поверь, это было нетрудно, — рассмеялся тот в ответ, — Не беспокойся, если я и предам тебя пыткам, то не для того, чтобы что-то выведать. Все, что тебе известно, я уже знаю, а того, что ты не знаешь, ты не сказал бы мне, даже начни я поджаривать тебя в драконьем пламени, не так ли? — и он снова мелодично и снисходительно засмеялся.

От его слов Трандуила бросило в жар, он почувствовал, как лоб начинает покрываться предательскими каплями пота.

— Знаешь, а ведь я тоже хочу ее… — перед ним опять стоял он сам, белокожий и среброволосый. Враг нагло усмехался ему в лицо.

Принц резко вскочил со скамьи, с намерением броситься на мерзкого змея, посмевшего оскорблять его и его супругу.

Тот расхохотался, а затем вдруг стремительным движением прижал Трандуила к стене, схватив его могучей рукой за горло.

— Я думал обменять тебя на одну дорогую мне вещь, которую потерял вчера во время битвы, но если ты будешь делать глупости, я могу передумать, — прошипел ему в лицо Враг.

— Не смей приближаться к ней, — проговорил Трандуил, пытаясь избавиться от железной хваткой сдавившей горло руки.

— И это — твоя благодарность за излечение от смертельных ран? — выгнул бровь его двойник, сверкая глазами, — Запомни, ты целиком и полностью зависишь от моей воли в этих стенах, — с этими словами враг отпустил его горло и растворился в воздухе.

— Мое великодушие имеет предел, сын Орофера, — послышался снова его голос, — Так же легко, как я исцелил тебя, я могу бросить тебя на растерзание моим варгам. Знаешь, им было не достаточно тела твоего отца, которое я скормил им вчера ночью.

Услышав это, Трандуил, в ослеплении гнева, готов был броситься на Ненавистного врага, но комната, где он пребывал, казалась пустой. Почти звериный крик — смесь страшной боли, пронзившей область сердца, и не менее ужасной ярости, вырвался у него помимо его воли, опустошив и заставив бессильно рухнуть на пол.

Враг истязал его без всяких клещей и тисков, кромсая на куски саму его сущность.

Выйдя из шатра, где он пробыл несколько часов, Элронд чувствовал себя вполне сносно. Он принял придающий сил лимпэ, его раны и царапины были промыты и перевязаны, доспехи очищены, а самое главное — рядом с ним, пока он был на попечении лекарей, была Леди Келебриан. Она сказала ему, что сегодня же разыщет своего отца, чтобы объявить ему, о чем они условились.

Судьба Мирионэль теперь тоже прояснилась, хоть Элронд и тревожился за нее сейчас даже больше, чем когда покидал Имладрис. Ведь теперь он точно знал, что своевольная гватель отправилась сражаться в составе армии Келеборна.

Взяв с собой двоих воинов отряда своей стражи, Элронд отправился туда, где вчера оставил тело отца. Им удалось обнаружить его довольно быстро. К счастью, его еще не успели бросить в общую могилу, куда укладывались трупы павших воинов, всех — эльдар и эдайн вперемешку.

Лорда Макалаурэ его приемный сын захоронил в отдельной могиле, далеко от места сражения.

По возвращении в стан армии Линдона, Элронд присоединился к прощанию с Нолдараном и князем Элендилом. Как один из высших чинов командования, он занял место в похоронной процессии рядом с Исильдуром и его младшим братом.

Старший элендилион шел, сдвинув черные брови и опустив голову, младший, наоборот, запрокинул ее, то и дело, смахивая наворачивавшиеся на глаза слезы.