Они застали сезон дождей, который должен был скоро завершиться и смениться жарким, влажным, но относительно сухим сезоном.

Хижина, больше напоминавшая подобие навеса, получилась кособокой. Он долго корпел над ее постройкой, целый день возился. Она помогала собирать сухие ветки и широкие, мясистые листья невиданных доселе деревьев.

Было невыносимо жарко, даже когда солнце скрывалось за низко плывущими облаками, наполненными влагой, несущими очередной дождь. По ночам их беспокоили насекомые. Это были не обычные комары, каких приходилось видеть в Хитлуме, эти были крупнее и агрессивнее. Для того, чтобы не быть искусанными и нужна была хижина.

Пришлось приспособить бывшие на них одежды в качестве покрывал. Спали на матрасе из листьев и травы, обнявшись. Ночами резко холодало, и они согревались теплом тел друг друга. Крыша хижины через несколько ночей стала протекать.

На вершинах необычных деревьев, чьи гладкие стволы упирались в ярко-синие небеса, помимо веника из широких, насыщенного зеленого цвета листьев, росли и плоды, которые, она сразу поняла это, можно было употреблять в пищу. Нашелся вскоре и ручей с пресной водой, без которой было не выжить.

Несмотря на многие трудности, они не унывали. Именно наличие стольких неудобств заставляло их постоянно находиться в движении, ища пропитание и новые способы изготовления необходимых в хозяйстве вещей.

С каждым днем им удавалось все больше углубиться в сердце острова, исследуя его лес. А это, так им объяснил Эонвэ, был именно остров. Герольд Сулимо сказал, что на нем есть все необходимое для жизни и вручил ему, прощаясь, кремень, железный прут и средних размеров кинжал.

Он был прав. Почти каждый день они находили новые плоды, пробуя на запах и вкус коренья и даже некоторые виды насекомых, которыми изобиловала лесная чаща. Он плел веревки и сети из волокон древесных стволов, даже сделал из полой трубки тонкого ствола местного тростника маленькую флейту и подумывал о том, чтобы попытаться построить небольшой плот или даже лодку, на которой можно будет отдаляться на сравнительно дальнее расстояние от берега, чтобы рыбачить. Сплести рыболовную сеть он уже мог без труда.

После нескольких недель, проведенных на острове, у них появились первые традиции, одной из которых стало — сидеть, обнявшись, в предзакатных сумерках на берегу и говорить в осанве или просто молчать и наслаждаться ощущением покоя и близости друг друга.

«Посреди острова есть гора…»

«Тебе удалось дойти до подножья?»

«Нет, но сегодня я видел место, где под слоем из листьев были камни. Мы должны дойти до горы и подняться на вершину. Оттуда мы сможем осмотреть остров и море вокруг»

«Значит, мы дойдем и поднимемся, свет моей души»

«Ты не жалеешь о том, что отправилась сюда со мной?»

«Я снова обрела счастье, отправившись сюда с тобой. Как тогда, когда отправилась за тобой в Исход»

И она теснее прижалась, щекой прислонившись к его груди.

«Иримэ, я не жалею ни о чем. Если ты рядом, никакая кара Валар, никакое наказание и никакое проклятие не страшны»

«Я сделала свой выбор давно. Он в том, чтобы быть с тобой. И я никогда ни о чем не жалела»

На следующее утро Нэрвен возвратилась в Альквалонде. Весь путь до родного города она провела, мечтая, словно во сне, о том, как они с Морьо заживут в подаренном им доме. Ей не терпелось начать обустраивать все там по собственному вкусу. Особое внимание она хотела уделить купальне и всему, что было связано с принятием водных процедур. Нэрвен, как истинной телерэ, хотелось плавать и плескаться в воде. Если бы Нэнья сохранило хоть какую-нибудь силу или вновь обрело ее здесь, в Амане, она бы без труда устроила рядом с домом огромный бассейн, где они с Карнистиро могли бы отдыхать в любое время суток, приглашая плавать вместе с ними своих гостей, которыми, Артанис на это надеялась, станут Келебриан с Элрондом, Мирионэль, а так же ее братья и кузены — братья Морьо.

Она вспоминала, как вчера, когда полдень подходил к середине, они, побуждаемые к тому голодом, решили покинуть ставшее их гнездом ложе и отправиться завтракать и мыться. Надев наскоро: Артанис — длинную нижнюю рубаху Морьо и его атласный кушак поверх нее, он — лишь свои штаны, они отправились искать съестное, найдя продукты в оставленной перед домом сумке, которую Нэрвен бросила у скамейки.

Прошли в небольшую уютную кухню. Морьо заваривал квенилас. Тогда же Нэрвен, кутаясь в широкий атласный пояс кузена, словно в шаль, с досадой поняла, что он превосходит ее в поварском искусстве. Дочь Арафинвэ была совершенно чужда премудростям приготовления пищи.

К счастью, среди ее запасов, а также среди обнаружившихся в кухне запасов еды, выданных отпрыску Нэрданелью, обнаружилось достаточно всего, чтобы накормить не только их двоих, но и небольшой отряд воинов, и Нэрвен скоро забыла о своих переживаниях, глядя на то, как Морьо, словно проголодавшийся ребенок, уплетает сыр, хлеб, овощи и сладкие печения, заедая все свежими фруктами. При виде его прожорливости, аппетит разгорелся сам собой, и Нэрвен ела за троих. Никогда в жизни эта простая походная еда, которой они лакомились сейчас, не казалась ей столь восхитительной.

Сразу после того, как осушил второй стакан квенилас, Карнистиро, поднявшись с места, сказал, что скоро вернется. Нэрвен кивнула. Ей самой тоже было необходимо отлучиться для справления всех естественных надобностей, и неловкость, которую она испытывала, могла соперничать со смущением кузена.

Она направилась в купальню, где среди сверкавших на солнце белых полированных плит поблескивали оранжевым изящные медные черпаки и бронзовые ведерки, чьи ручки были сделаны в виде стилизованных сабель и кривых мечей, и большая, покрытая серебряной краской, бронзовая ванна.

Справившись с исправлением нужд роа, Нэрвен принялась набирать в ванну теплой воды. Вскоре обнаружились и пахнувшее лавандой мыло, и масло для волос, и целая банка специально засушенных кореньев и трав, которые в небольших количествах насыпались в воду и служили для расслабления принимавшего ванну. Ею снова овладевало игривое настроение.

Артанис, как и ее возлюбленный кузен, прибежавший в купальню по ее зову, и не вспоминала, плескаясь вместе с Морьо среди облаков пены, о разыскивавших Карнистиро слугах Манвэ, об исчезнувшем дяде Нолмэ, о скандальном инциденте на празднике, об отце, который вместе с остальными домочадцами сходил с ума, теряясь в догадках о том, куда она пропала. Меньше всего она помнила о Лорде Келеборне.

Вскоре они с Морьо сидели на противоположенных краях наполненной ванной, среди облаков из ароматной пены, и пристально всматривались друг в друга, готовые в любой момент сорваться с места и кинуться в объятия. В тот миг в дверь купальни аккуратно постучали.

Артанис приглушенно охнула и пригнулась, погрузившись по макушку в пенное облако. Морьо же, напротив, привстал, ухватившись за края ванной. Оба смотрели на дверь.

Та медленно отворилась. На пороге стоял явно смущенный Турко, из-за его спины, обняв третьего сына Феанаро за плечи, робко выглядывала чернокосая красавица. Она изумленно глядела на Нэрвен и Морьо своими огромными светло-серыми, лучистыми глазами в черных ресницах.

— Привет… ребята, — поздоровался Турко, стараясь не смотреть на них, сидевших в ванне, и подумав о том, что Курво обязательно сказал бы какую-нибудь язвительную глупость, окажись он на его месте, — А мы к вам со свежими новостями… ну и вещи кое-какие забрать…

Тьелкормо и кузина Ар-Фейниэль, а то была именно она, рассказали, что Нолдаран Нолофинвэ добровольно сложил с себя власть и удалился, как говорят, навечно. Местонахождение его слуги Манвэ раскрыть отказались. Новым Нолдараном представителями Второго Дома был избран некто Элронд Пэрэдель, недавно прибывший из Смертных Земель дальний потомок Нолофинвэ.

Сами они решили поселиться вместе в охотничьем доме Туркафинвэ, подаренном ему Вала Оромэ, и казались абсолютно счастливыми. При виде их блаженных и немного смущенных лиц, когда Турко и Арэльде обменивались взглядами, Нэрвен подумала о своем счастье и потянулась за оставленным рядом на полке полотенцем, чтобы вылезти из ванной.