Она прекрасно понимала, почему ее Серебряный Лорд с такой легкостью отпустил ее одну в Валимар. Точнее, она понимала мотивы, по которым он сам предпочел остаться. Народ галадрим и лесных эльдар Эрин-Гален еще оставался, в отличие от квенди Лорда Элронда, в Средиземье, и было необходимо, чтобы кто-то из Владык вызвался организовывать отплытие всех эльдар на запад. И в этом деле Лорд Келеборн никак не хотел уступать первенство правителю Эрин-Гален и его сыну, по праву старшего считая себя единственным, кто достоин взять на себя эту миссию.

Помимо прочего, он не смог забыть Владыке Зеленолесья отказа от женитьбы на Келебриан, которая была вынуждена принять предложение «выкормыша ненавистных изгнанников из-за моря», оставшись без завидного жениха, в то время как сам будущий Аран Эрин-Гален не нашел ничего лучшего, как взять в жены дочь одного из этих изгнанников. Такой афронт интересам Лориэна и лично Лорда Келеборна, последнему было не так-то легко забыть. Синдар обладали не менее долгой памятью, чем квенди из нолдор.

Завершилась церемония прощальных объятий, и они отплыли. Почувствовав, как корабль постепенно отдаляется все дальше от берега, Леди Галадриэль в последний раз бросила взгляд на оставшийся позади, все уменьшавшийся причал Форлонда, где стояли еще отчетливо различимые силуэты провожающих. Она сразу же выделила из них высокую фигуру мужа в светло-золотистой длинной тунике, опоясанной драгоценным поясом с самоцветами, и светло-сером плаще. Выражение лица Келеборна отсюда уже нельзя было разглядеть, но Галадриэль была уверена, что оно было торжественно-важным, как и подобало случаю.

За тысячелетия совместной жизни Леди Лориэна настолько хорошо изучила характер и привычки супруга и настолько привыкла быть его женой, что с трудом могла представить себя отдельно от Лорда синдар. Отправляясь в плавание к родным берегам Альквалонде, она так и не могла до конца поверить, что действительно плывет домой, настолько невероятной казалась сама возможность возвращения. Кроме того, Галадриэль чувствовала себя неуютно от сознания того, что на несколько лет лишилась компании Лорда Келеборна.

Она столько времени потратила в усилиях полюбить его, что теперь потерять объект этих непрерывных многотысячелетних усилий казалось ей немыслимым. Леди Галадриэль всегда старалась быть хорошей женой, компенсируя нежностью отсутствие страсти, которой он, впрочем, никогда не требовал, сам обладая холодным и самовлюбленным нравом. Питать дружбу и уважение к супругу было ее обязанностью, с которой Венценосная Дева прекрасно справлялась, всегда ведя себя так, как будто, соединив с Лордом Келеборном свою судьбу, была благословлена наивысшим даром небес. На публике и находясь наедине с собой, Галадриэль излучала довольство, гордое достоинство, высшую мудрость и спокойствие, как самая счастливая супруга на всей Эа.

Единственный раз в разговоре с внучкой она позволила себе вспомнить о том запретном, что столетиями тлело на дне души, и казалось полностью забытым.

— Бабушка, моя Леди, — Ундомиэль умоляюще глядела на нее полными слез глазами, — Что тебе сказало зеркало об Эстеле? Мы будем вместе?

В насыщенного синего цвета глазах Благородной Девы плескалась надежда, словно отражение имени любимого.

— Милая моя, — начала успокоительным тоном Галадриэль, — зеркало не может знать всего. Оно показывает нам лишь то, что считает для нас важным, а не будущее, что неотвратимо случится.

— Нет, пожалуйста, — уже почти рыдая, настаивала Арвен, — Скажи лишь, что ты видела? Я хочу знать?!

— Зеркало не показало мне ничего, — честно призналась Леди Лориэна, — А что говорит твой отец?

По тому, как внучка разразилась горькими слезами, Галадриэль сообразила, что зря упомянула Лорда Имладриса. Момент был явно не самый подходящий. Она заключила Благородную Деву в крепкие объятия и усадила рядом с собой на кушетку.

— Он сказал, что видит лишь смерть впереди! — молвила, успокоившись, Арвен, — Он говорит страшные вещи о том, что враг не дремлет, что Эстеля и меня ждет смерть, как и всех остальных в Средиземье, — она терлась щекой о белый рукав на плече Галадриэль.

— А ты сама что видишь? — спросила та, оглаживая волны густых черных волос внучки.

— Счастье… Я вижу, что смогу быть счастлива только с ним. Я люблю его, бабушка…

— А он?

— Он тоже меня любит.

— Любовь эдайн переменчива, их чувства недолговечны и хрупки, моя Вечерняя Звезда.

— Только не Эстеля! Он такой же, как и мы, даже лучше! — с горячностью парировала Арвен, встрепенувшись.

— Ты так уверена в нем… — Галадриэль нежно улыбнулась, глядя на красивое, как у рожденных в Валимаре, лицо Ундомиэль, — Ведь ты полюбила дитя. Эстель очень молод и только начинает жить. Неужели мудрость прожитых лет не сказала тебе, что его любовь может со временем угаснуть, как и твоя надежда…

— Я уверена в нем и в себе, моя Леди! Не раз я проверяла себя и его! — отвечала решительно внучка, — Какой бы ни была его судьба, изгнанник ли, странник ли, безвестный, гонимый ветром и живущий в лесах, рядовой воин дунэдайн или признанный всеми король, я желаю быть рядом. Мне покажется сладкой любая участь, если я смогу разделить ее с ним. Пойми, если я откажусь от Эстеля, то вечно буду терзаться сожалениями о непрожитой бок о бок с ним жизни! — голос Арвен звенел под сводами покоев Владычицы Лориэна.

Тогда Галариэль поднялась со своего места и сказала:

— Да будет так! Следуй за ним, храня в твоем сердце любовь и надежду. Я же сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь Эстелю Элессару сломить силы Тьмы и воцариться в Белом Городе, чтобы твой отец смог благословить ваш союз.

Ундомиэль в ответ на эти слова обвила руки вокруг ее шеи и беззвучно зарыдала.

Теперь, когда началась для короля Элессара и его королевы эпоха счастливых дней, Галадриэль вспоминала тот давешний разговор с Арвен, сознавая все величие совершенного ее внучкой поступка. «Сладкий и горький жребий…», «Подобно Лютиэн Тинувиэль…» — тут Галадриэль впервые подумала о том, что скоро ей предстоит увидеть вновь любимую дочь и придется говорить с ней так же и об этом выборе внучки.

Ее зять, тем временем, проводил бесконечно тянувшиеся в их долгом путешествии часы в компании Митрандира и двух полуросликов. Они вспоминали прошлое, но больше беседовали о будущем, что ожидает их всех в Блаженном Амане. Говорил в основном Митрандир. Лорд Имладриса отсиживался в сосредоточенном молчании, видимо, размышляя о том же, о чем только что думала сама Галадриэль — как рассказать Келебриан, что ее единственная дочь навсегда осталась в Средиземье и выбрала удел второрожденных, чем обрекла себя на смерть.

========== 3. Преображение ==========

С самого раннего детства малышки Ундомиэль ее отец знал, благодаря предсказанию Галадриэли, об ужасной доле, что выпадет Вечерней Звезде, и долгое время старался оберегать ее от любых контактов со смертными, не допуская их к себе в Имладрис. Когда же, после убийства Араторна, к стенам Имладриса потянулись разрозненные отряды оставшихся без своего вождя дунэдайн, Элронд принял всех, одновременно отослав дочь в Лориэн, где она прожила следующие восемнадцать лет, вплоть до своего неожиданного возвращения.

Весть из уст самой Арвен о помолвке с юным Эстелем сначала показалась Лорду Имладриса полнейшей нелепицей. Поначалу, едва услышав ее, он даже не заподозрил скрытой в этой вести опасности для его драгоценной Звезды. Только несколько позже, видя ее настойчивость и непоколебимость в решении связать судьбу с будущим вождем дунэдайн, Элронд начал понимать, чем это может обернуться в итоге — предсказание его тещи начинало постепенно сбываться.

Отослав Эстеля прочь из Имладриса, Лорд Элронд надеялся таким образом отвести от Арвен опасность, что ей грозила, свяжи она немедля свою судьбу с судьбой адана. Втайне ее отец рассчитывал изменить или хотя бы отсрочить предреченную дочери участь.