Карлиман стремительно вышел вон, и я осталась одна. А препод громко объявил:

– Ребята! Рад сообщить вам, что в группе двадцать три пополнение. Эта девушка только что прибыла из Ррайтаны, находится под покровительством династии Хэйлимов и нашей династии – Хейларов – тоже. Прошу любить и жаловать – Ирида.

Кажется, фамилиями-отчествами тут в общении практически не пользовались.

Услышав о моей необычной родословной, группа притихла окончательно. Даже амбалы с верхних рядов наконец-то обратили внимание на происходящее. Самый смышленый из них, если судить по высокому лбу и хитроватой улыбке, подмигнул так, словно приглашал познакомиться. Сладкая парочка прервала свой флирт и тоже уставилась на меня.

– Вы можете сесть, – предложил препод. – Меня, кстати, зовут Яцеслав.

Я едва сдержала смешок – уж больно имя препода напоминала о яйце.

Студенты поняли. Одобрительные хихиканья и шепотки долетели из «зала», но Яцеслав обвел всех строгим взглядом, и поток притих в очередной уже раз.

Я растерянно изучала прозрачные парты и такие же ряды кресел. Впереди свободных мест не было, но студенты начали двигаться, явно предлагая соседство странной протеже сразу двух королевских династий. Но я решила разместиться наверху, на галерке.

Смышленый амбал с фиалковыми глазами приглашающе махнул рукой, будто угадал направление моих мыслей. Я вздохнула и поднялась на последний ряд.

Парень легким движением плеча сдвинул соседей, освобождая мне место почти посередине парты.

По счастью, ни ручек, ни амбарных тетрадей, ни сумок с десятками учебников у студентов не обнаружилось. Все они прибыли сюда с пустыми руками, как и я.

Когда я уселась, амбал наклонился к уху и шепнул:

– Меня Рамзор зовут, симпатяшка. Держись поблизости, и никто тебя не тронет.

Сказал и сверкнул глазами так, что я, взрослая тетенька, поверила парню.

Тем временем Яцеслав продолжил лекцию. И я сразу вспомнила своего школьного историка. На уроках он говорил вот таким же поставленным голосом, без малейшей интонации, постепенно переходя на все более и более тихую речь. Не уснуть на таких занятиях стало настоящим искусством, сродни шаманству. А всех придремавших ждало жестокое наказание – историк подскакивал к ним и орал на ухо название какой-нибудь средневековой казни. Не знаю уж, как мы не остались заиками. Зато каждый хулиган и лоботряс твердо усвоил, что четвертование – не математический термин, а ублиетта – вовсе не название блюда.

Но здесь, несмотря на монотонность лекции, тема очень заинтересовала меня. Яцеслав рассказывал о том, что превращение перевертышей – настоящее искусство, дар нашей особой энергии. Чтобы научиться переходить в животную ипостась, нужно четко представлять, кем именно ты хочешь стать, и прочувствовать это. Первое меня не смущало, а вот второе – даже очень. Яцеслав подробнейшим образом объяснял, как вообразить, что твоя кожа стала гладкой и плотной, волосы исчезли, из шеи плещется фонтанчик воды, а вместо задних ног – массивный рыбий хвост. Но представить себя таким чудом-юдом у меня не выходило совершенно. Сокурсники закатывали глаза, делали напряженные лица, усиленно пыхтели и сопели, но выходило у всех одинаково – никак.

Яцеслав клятвенно обещал, что буквально после нескольких попыток вокруг нас образуется как бы аура животных, чью форму собираемся принять.

Еще несколько попыток – и смело можно будет подлетать к границе города, обращаться и плыть в море акулой, рыбой, китом.

Самая сложная часть процесса, если верить преподу, – это вовремя сменить одну ипостась на другую. Не захлебнуться человеком на морской глубине, не задохнуться рыбой на воздухе и не превратиться в беспомощного дельфина прямо посреди аудитории.

Пока у нас не выходило ничего – ни сложного, ни простого. Никакого «ореола» желаемого существа вокруг не возникало. Розовая, оранжевая или голубая энергия не клубилась возле тела, новые ощущения не появлялись.

Сокурсники выглядели растерянно, продолжали глупо закатывать глаза, напрягались, тужились, и все без толку. Я покосилась на Рамзора. Его хитрое лицо расплылось в улыбке, парень подмигнул и вдруг весь скрылся в синем облаке. Оно напоминало плотный сгусток дыма и шевелилось, ежеминутно меняя форму.

– Ну вот! Хоть кому-то удается сгустить энергию! – радостно воскликнул Яцеслав, до этого момента продолжавший уныло объяснять одно и то же как заведенный.

Группа в едином порыве оглянулась, окинула Рамзора сотней завистливых взглядов и продолжила бесплодные попытки.

– Я просто уже обращался, – шепнул мне сосед. – А остальные нет. Как, видимо, и ты.

– И много у вас занятий на сегодня? – спросила я, чувствуя себя все больше не в своей тарелке. Жутко хотелось назад, к взрослой жизни, где не заставляют ничего воображать и не ждут, что у меня это получится.

– Еще теория и практика магии перевертышей. Она недолгая. А потом по домам, – снова подмигнул Рамзор. – Нас пока не особенно мучают. Первый курс. Это у следующих по пять-шесть пар в день. Магия такая, магия сякая. Охранная, аурная, городская, боевая… Заплывы в дальние участки моря и прочее. Мы пока просто отдыхаем, уж поверь.

– И долго мы будем тут «отдыхать»? – попыталась я оценить масштаб грядущих ненастий.

– Сегодня или в этом году? – задал умный вопрос Рамзор, сразу перескочив в моем воображении две ступени. От смышленого амбала до интеллектуала с внешностью шкафа.

– И то и то.

– Сегодня еще два часа тут и час на занятии по теории магии. А учиться еще шесть месяцев.

У меня аж глаза на лоб полезли. Шесть месяцев сидеть за партами! Учиться непонятно закатывать глаза и представлять себя рыбой! Господи! Жаль, что я не утонула! Пусть только Наллис попадется мне на глаза! Все ему выскажу, и даже не один раз! И может быть, не только словами!

Странная горячая волна вдруг прошлась по телу – словно в меня плеснули очень теплой водой. Неожиданно, немного приятно и совсем непонятно.

Рамзор истолковал мое расстройство по-своему.

– Не переживай! – пихнул он меня локтем в бок. – Все получится. Энергия у тебя ну очень мощная. Даже я чувствую. А у меня аурная чувствительность близка к нулю. Освоишь. Просто это как… ну не знаю, интуиция, что ли… Нужно один раз прислушаться, догадаться, как действовать, – и все пойдет как по накатанной.

Два часа пролетели бездарно для студентов и не менее бездарно для преподавателя. У нас совершенно ничего не выходило.

Яцеслав из кожи вон лез. Окружал себя темно-зеленым туманом, менял его форму и так и сяк. Превращался то в фантомную акулу, то в кита, а то в громадную рыбину с острыми плавниками. Мы только хлопали глазами. И один Рамзор показательно окружал себя синеватым облаком, неизменно придавая ему вид гигантской треугольной рыбины, каких я еще не видела.

Под прицелом множества завистливых взглядов мой здоровяк-сосед чувствовал себя совершенно спокойно. Ни один мускул не дрогнул на его лице даже когда «альфа-стервы» с первого ряда бросили в сторону Рамзора презрительное: «Тоже мне, вундеркинд!» И фыркнули – каждая поочередно. Ребята обсуждать громилу не рисковали. Наверное, с кулаками Рамзор управлялся не хуже, чем с магией перевертышей.

К концу занятия бесплодные попытки всем изрядно поднадоели. Периодические возгласы Яцеслава: «Ну это же так просто! Давайте! Попробуйте! У вас должно получиться!» начали ужасно раздражать. И мы были просто счастливы, когда препод тяжело вздохнул, махнул рукой и обреченно произнес:

– Урок завершен. До следующей встречи.

Я выскользнула из-за парты, покинула аудиторию и растерянно застыла в холле, не зная, что делать дальше.

Вот теперь вуз ожил. Толпы юношей и девушек сновали по нему, едва не сталкиваясь друг с другом. Вокруг витало столько запахов, что я с трудом сдержала чих. Аромат чего-то пряно-сытного напоминал о том, что меня тут еще не кормили. Сильные запахи мужских одеколонов и мягкие, но приторно-сладкие – женских духов проносились мимо волнами. Порой к ним добавлялись фруктовые или ягодные, я не разобрала.