– Кто эта Арни? – спросил Эндрю, хмурясь, словно пытаясь вспомнить.

– Капитан Арнетта Гиньо, та женщина на черной лошади, которая приказала стрелять. Ты не помнишь ее? – спросила Риччи уже почти без надежды. – В прошлой твоей жизни она… она знала тебя.

– Она показалась мне знакомой, – кивнул Эндрю. – Я решила, что видел ее в поселке.

«Вот как», – сказала себе Риччи. – «Чуда не произойдет».

Даже если она когда-нибудь встретит кого-то, кто знает ее и назовет ее по имени, оно прозвучит для нее пустым набором звуков.

– Я не помню свой прошлой жизни, – сказал Эндрю. – И она не имеет значения для меня.

– Наверное, ты прав, – согласилась Риччи.

Прекрасное решение, помогающее сохранить душевные силы и рассудок. Она признавала это, но, к сожалению, не могла последовать его примеру.

– Тебе не стоит отдохнуть? – спросила она, собираясь уходить.

Эндрю помотал головой.

– Отдыхать? Да я могу сейчас канаву выкопать.

Он так и искрился энергией. Риччи вспомнила себя после первого «воскрешения», и поняла, что Лефницки едва ли уснет сегодня ночью.

– Едва ли кому-то в лагере нужна канава, – заметила она. – Но раз уж ты все равно не собираешься спать, я могу познакомить тебя со своей командой.

Ее друзья не собирались гасить огонь и ложиться, пока она не вернется.

– Отлично, – кивнул Эндрю.

***

– Ребята, знакомьтесь, – сказала Риччи выступив из темноты в круг света от костра, – это Эндрю Ле… то есть Лэй Лонга.

Ее офицеры привыкли к внезапным визитам, так что просто освободили места у огня.

– Лэй, это Стеф Томпсон, мой старший помощник, Берт Фареска, наш штурман, Юлиана О’Брайт, квартирмейстер, и Малкольм Бернсон, боцман, – по очереди представила она всех.

– Вы пользуетесь корабельными званьями? – удивился Эндрю.

– Отсутствие корабля временно, а звания постоянны, – ответил Стеф. – Рейнер останется нашим капитаном, даже если мы никогда больше не выйдем в море.

Риччи не смогла бы ответить лучше.

– Вы не похожи на наемников, – добавил Лефницки, оглядев всю их компанию.

– Я предпочитаю говорить «искатели приключений», – заметил Стеф.

– Мы из тех времен, когда это еще было занятием для приличных людей, – сказал Берт, которого это слово уязвляло больше всех.

– И красивых девушек? – произнес Эндрю, глядя на Юли.

– У всех людей случаются тяжелые времена, – ответила та, отведя взгляд.

Из всех них Юли больше всего ненавидела рассказывать о том, что привело ее на корабль. Лефницки, очевидно почувствовав это, перевел тему.

– Риччи сказала, что вы были каперами. Я что-то помню о них, но очень смутно.

Она в полной мере оценила тактичность своих друзей, пропустивших мимо ушей фамильярность Эндрю, которая вообще-то ни о чем не говорила, кроме его манеры общаться.

Вместо этого Стеф и Берт принялись объяснять ему тонкости политики в колониальных водах, породивших такое явление, как узаконенное пиратство.

– Он такой милый, – прошептала Юли на ухо Риччи. – Совсем не такой, как мне показалось на первый взгляд.

Риччи тоже разница сильно бросалась в глаза, но она могла лишь списать ее на различия между полем боя и привалом.

– Он мой, – прошипела она в ответ прежде, чем подумала о том, к чему эта реплика приведет.

Юли замерла с раскрытым ртом.

– Ты же любишь Стефа, верно? – попыталась сгладить впечатление Риччи.

– Не думала, что все так серьезно, – прошептала та. – А то, что он тоже Вернувшийся, не проблема?

– Я что-нибудь придумаю, – отмахнулась Риччи, сама поражаясь своей беспечности.

Вероятно, так и приходит любовь – с пониманием, что если кто-то покусится на объект твоих чувств, ты без колебаний и промедления свернешь ему шею. Такого чистого и яркого желания, какого она никогда не испытывала по отношению к тем, кто претендовал на Стефа: ни к его мимолетным объектам флирта, ни к беззаветно влюбленной Юли, ни к делящему периодически с ним койку Берту.

– Значит, вы тоже боролись с крупными корпорациями, которые используют рабочих и уничтожают народы? – сказал Эндрю, выслушав все, что ему наплели Томпсон и Фареска. – Вы можете помочь нам в нашей войне?

«Он же совершенно искренен», – пронзило пониманием Риччи, когда она посмотрела в его кристально ясные синие глаза.

– Конечно, – выговорила она непослушными губами.

Больше всего на свете она боялась убить надежду, звездами сияющую в этих глазах. И пусть она никогда не воевала с каким-нибудь концерном, она собиралась вложить всю себя в его войну.

– У меня есть прекрасный план! – осенило ее. – Мы ограбим Йеллоустоунский городской банк!

Она видела здание банка, когда была в городе – большое и крепкое, отдельно стоящее и похожее на маленькую крепость. Не самая легкая добыча в их жизни, но вполне по зубам. Особенно с учетом армии вырядившихся в перья дикарей под рукой. Оставалось только узнать, когда в хранилище бывает много денег: например, привозят зарплату солдатам или рабочим.

Но Эндрю идея не понравилась.

– Это только разозлит солдат и нового коменданта, – сказал он. – Да и к чему нам куча золота?

Риччи поразилась так, словно он сказал, что по морю можно ходить пешком.

– Зачем золото? Чтобы купить все, что нужно! Оружие, лошадей, одежду, да хоть еду!

Эндрю вздохнул, как человек, предчувствующий, что сейчас ему долго объяснять очевидное.

– Мы «лесной народ», – сказал он. – Мы не можем просто придти в магазин и сгрести все, на что глаз упадет. Да, деньги бывают полезны, но не такая куча и не таким способом.

Риччи признала его правоту. Хотя она могла поспорить на собственный меч: если бы у «лесного народа» нашлась груда золота в какой-нибудь пещере, их переговоры с губернатором Йеллоустоуна могли бы пройти легче.

– Тогда мы могли бы ограбить продуктовый склад, – предложила она. – Можно запастись едой на всю зиму и сильно досадить губернатору.

Эндрю снова вздохнул.

– Мы – кочевой народ, – напомнил он. – Нам негде хранить большой запас еды и не на чем его перевозить. Нам даже не на чем его вывезти!

Риччи понял, что у нее кончаются идеи. Она попыталась зайти с другого конца.

– А вы пробовали провести переговоры?

Эндрю заметно погрустнел:

– С прежним губернатором мы почти сумели найти общий язык, – начал он. – Но Грэльская Железнодорожная Компания добилась его отставки, в Йеллоустоун прислали нового губернатора, а он, как и комендант, не хочет и слышать о переговорах с «дикарями».

«Ну, человек – это поправимая проблема», – пометила Риччи мысленно.

– Значит, компромисс все же возможен? – уточнила она.

Эндрю кивнул.

– Компания могла бы перенести ветку в сторону и пройти через горы, – сказал он. – Но это увеличит срок строительства…

– … и потребует дополнительных затрат, – закончила Риччи.

Эндрю снова кивнул.

– Они захотели решить дело с помощью ружей и клинков, – добавил он.

– Мы заставим их изменить решение, – заверила его Риччи, хотя совершенно не представляла, каким образом они это проделают.

– Руководство компании пошло на принцип, – покачал головой Эндрю. – Они не хотят уступать дикарям, не хотят задержек, и рекламируют «прямую, как стрела, дорогу, соединяющую восточное и западное побережье».

– В масштабах страны этот крюк – просто маленькая погрешность, а затраты на него – крохи в сравнении с общим бюджетом, – попыталась приободрить его Риччи. – Как только они поймут, что теряют больше денег из-за нашего сопротивления, они сразу изменят план строительства.

Она не стала упоминать о том, что отнятие земель под железные дороги – всего лишь краткий эпизод в написанной кровью книге «Завоевание Дикого Запада». Даже если им совместными усилиями удастся отстоять этот клочок леса, что делать с толпами охотников и скотоводов, которые явятся сюда?

По крайней мере, Эндрю стал выглядеть немного бодрее. Видимо, он помнил эпоху «Великого освоения» еще хуже, чем она.