Над палубами разнесся ликующий вопль, когда одна из пиратских пуль убила капитана «Нуэстры». Строй испанцев распался: часть отступила к носу, часть на корму, а несколько человек поспешили укрыться внизу.

– Мистер Тью, разберитесь тут! – крикнула Уайтсноу. – Я иду в каюту капитана.

Боцман кивнул и взял управление общим сражением на себя – команда «Ночи», вошедшая в раж, уже не нуждалась в особом руководстве.

– Трусы могут быть самыми опасными, – сказала Уайтсноу Риччи, жестам веля ей идти следом.

– Что они могут…

– Выбросить корабельную кассу за борт. Или сжечь бумаги. А то и вовсе поджечь корабль.

Риччи следовала за шляпой с красным плюмажем, сжимая в руке пистолет и постоянно оглядываясь.

Уайтсноу остановилась перед капитанской каютой. Встав сбоку от нее и перехватив абордажную саблю за лезвие, она с силой ударила эфесом в дверь. Четыре пули, пробившие дверь, стали ей ответом. Мэри-Энн тут же оказалась прямо перед запертой дверью. Упершись плечами в противоположную стену, она ногой выбила замок и бросилась внутрь.

Четырем солдатам и, судя по костюму, какому-то из офицеров пришлось вступить в ближний бой. Схватка была бы неравной, если бы перед ними была не Уайтсноу. В первую же минуту она убила офицера и пристрелила одного из солдат. Пока Риччи сражалась с другим солдатом, капитан фехтовала сразу с двоими – и через еще минуту отправила одного из них на тот свет.

Но при этом ей пришлось упустить из виду второго на пару секунд, за которые он успел схватить пистолет со стола и разрядить его в лицо Уайтсноу.

Брызнувшая кровь запачкала Риччи лицо.

– Капитан! – крикнула она.

Риччи так потрясла смерть наставницы, что она даже не поняла, почему под сердцем похолодело. Опустив глаза, она увидела, что из ее груди на несколько дюймов высовывается лезвие меча. Риччи обернулась как раз вовремя для того, чтобы вонзить собственный меч в живот солдату, пребывающему в уверенности, что он убил ее.

Она резко развернулась, готовая к драке с убийцей капитана, но обнаружила, что необходимости в этом нет – в каюте на ногах остались лишь они с Уайтсноу.

Человек не может выжить после выстрела в лицо. Если он не Вернувшийся.

– Капитан? – не своим голосом окликнула ее Риччи.

«Сейчас она развернется, я увижу кровь на ее лице, и пойму, что этот ублюдок промазал и только задел ее, а не снес полчерепа выстрелом, как мне показалось».

Уайтсноу повернулась к ней – лицо ее было запачкано кровью, но совершенно цело, а по рисунку капель отчетливо читалось, что пуля попала прямо в центр лба – ее глаза расширились на секунду и сузились снова.

Риччи с опозданием поняла, что человек с пробитой мечом грудью не может стоять так уверенно, как она.

Хотя какая разница? Мэри-Энн Уайтсноу должна была понять ее природу еще тогда, когда она не умерла от ножа Элис.

«Этого просто не может происходить», – думала Риччи, заводя руку за спину и вытаскивая из себя кусок тупого со следами ржавчины железа. Но это происходило.

– Теперь, когда ты знаешь то, что знаешь, только один из нас может выйти отсюда, – произнесла Мэри-Энн.

– Почему? – произнесла Риччи, так и не решив, какой вопрос задать: «Почему ты спасла меня тогда?» или «Почему ты хочешь меня убить?»

– Потому что ты – такая же, как я, – сказала Уайтсноу. – Верьте мне или нет, мисс Рейнер, но это единственное объяснение. Для всего.

Риччи вспомнила одно сильно меняющее ситуацию обстоятельство, которое напрочь вылетело у нее из головы при виде угрозы в глазах капитана.

– Но ты ведь не можешь меня убить!

Уайтсноу снисходительно улыбнулась.

– Ты зря считаешь себя в безопасности, – сказала она. – Мы не принадлежим этому миру, поэтому ничто созданное им не способно нас убить. Но это не относится к созданиям извне – демонам… или другим Вернувшимся.

«Значит, каждый раз, когда она выбивала из моих рук саблю, я оказывалась на шаг от гибели?»

– Схватка насмерть? – уточнила Риччи. – Но зачем ты тогда возилась со мной все это время?

– Убивать того, кто не способен оказать сопротивление, недостойно… и неинтересно. Ты и сейчас не представляешь настоящей опасности, но выбора у меня больше нет. Ты не умеешь хранить тайны. Даже свою бережешь скверно, свою жизнь я тебе в руки не дам.

Риччи перехватила саблю двумя руками, чтобы суметь отразить первый удар – она предполагала, что он будет куда сильнее тех, что она привыкла получать от Уайтсноу. Риччи не питала больших надежд на то, что останется в живых – она десятки раз сходилась с капитаном в схватке, и не смогла нащупать ни одной уязвимости в ее броне, ни одной слабости, которая могла бы обернуться для Уайтсноу поражением. И в этом бою она не могла прибегнуть к трюкам вроде тех, что провернула с Фареской и Томпсоном.

Риччи даже не пыталась атаковать, потому что этим только приблизила бы печальную развязку для себя. Может, это и было глупо, но она собиралась отсрочить свою смерть хотя бы на пять минут.

Уайтсноу теснила ее в угол, где, лишив Риччи возможности сделать шаг назад, смогла бы без проблем расправиться с бывшей ученицей. Но при очередном шаге вперед ее нога опустилась в лужу крови, растекшуюся из-под убитого ею солдата, и поехала в сторону. Пытаясь удержать равновесие, Мэри-Энн запнулась о его руку и полетела вперед – на Риччи и ее выставленную вперед саблю.

Не успев и моргнуть, Риччи очутилась на полу, придавленная телом Уайтсноу. Плечо, проткнутое капитанской саблей, полыхнуло болью, и что-то теплое потекло ей на грудь.

В первое мгновение Риччи решила, что это ее кровь, и что она сейчас умрет, потому что крови было много. Но через пару секунд она поняла, что не понесла никаких увечий, за исключением пропоротого, и то неглубоко, плеча и синяков.

– Капитан? – в панике позвала она, отстраняя Уайтсноу, и замерла, прикусив язык.

Она никогда не смогла бы сделать так специально, но по случайности ее сабля при падении попала в уязвимое место в районе застежки и пронзила верх легкого, судя по кровавой пене на губах капитана.

– Капитан! – воскликнула Риччи, совершенно забыв, что стояло на кону в схватке. – Я сейчас…

Риччи обхватила лезвие, собираясь вытащить лезвие – она отчаянно надеялась, что рана залечится, как все ее раны, и старалась не думать о том, что плечо все еще болит. Но Уайтсноу обхватила ее руку своей, мешая выдернуть клинок.

«Бесполезно», – прочитала Риччи в ее глазах. От осознания того, что капитан умрет у нее на руках – и от ее руки – хотелось взвыть.

– Мы же не можем умереть! – прошептала она, словно стараясь убедить Уайтсноу жить. Словно что-то зависело от ее желания. – Мы же заключили договор с… кем бы он ни был…

Риччи не помнила его условий, но лишаться человека, которым она восхищалась и у которого училась, было слишком несправедливо.

– Бог Удачи, – усмехнулась Уайтсноу, кашляя кровью. Белый воротник окрасился пурпурным. – Или демон. Плевать, кто он. Он любит новичков… и больше не меня.

«Не разговаривайте», – хотела сказать Риччи, но не стала. Жизнь уходила из Уайтсноу быстро и неумолимо.

– Зеркало, – вдруг произнесла та, сжав на мгновение ее ладонь.

Риччи почувствовала, как ее хватка слабеет, и пальцы холодеют.

– Ка… Уай… Мэри-Энн? – она впервые вслух назвала капитана по имени. Но та не ответила.

Она положила вторую ладонь на грудь Уайтсноу, но не почувствовала ни дыхания, ни биения сердца.

Капитан Мэри-Энн ушла туда, куда отправляются все, заключившие сделку с человеком в плаще. «Человеком без лица», как звала его про себя Риччи.

Она опустила тело капитана на доски пола, подобрала ее шляпу и побрела на палубу, чувствуя себя куда более одинокой, чем в тот день, когда она очнулась на острове, не помня своего имени.

***

Идя по коридору, Риччи слышала отголоски боя. Сражение, разбившись на десяток мелких схваток, все еще продолжалось, и было далеко от завершения. Смерть капитана Уайтсноу могла склонить чашу весов не в их пользу.