А потом все было как пустошь — уныло и одиноко. Она лежала под ним, слишком усталая, чтобы двигаться, едва дыша, и пыталась удержать слезы. Наверное, плакать было глупо. Что случилось, то случилось. Но столько прочитанных книг рассказывали о каких-то взрывах и наслаждениях. Нет, конечно, ей было приятно, но она чувствовала себя обделенной. Она ощущала навязчивую потребность в утешении. Хотелось спрятать свое лицо на его плече и рыдать, как ребенок.
Потому, что это была огромная ошибка? Или потому, что все закончилось?
Даже при том, что он лежал на ней, тяжело вздыхая, она все равно могла чувствовать небольшое напряжение, идущее по его мышцам, как будто он так и не расслабился, будто уже думал двигаться дальше.
Что говорят после случившегося?
— Сделай это еще раз, может быть, у меня получится… — захныкала Гермиона. Она все равно это сказала, потому что не могла не сказать. Скользнув ногами по его бокам, она обвила их вокруг него и обняла руками; подняла бедра в попытке удержать его член в себе.
Он казался притихшим. Но не вышел из нее, наоборот, устроился поудобнее, наконец-то расслабившись и прижавшись к ней так, чтобы его член оставался в ней, но пока они не двигались.
Он молчал, испытывая вину за свою несдержанность и эгоизм. Он примерно понимал, что должен был сначала сделать, но хотел скорее оказаться внутри Гермионы. Остаться там навсегда.
Он тихо извинился перед ней и даже признался в любви — давно ведь собирался, но не услышав ответа, посмотрел на ее лицо.
Гермиона спала.
Она проснулась от сильных, медленных рывков внутри нее, от рук, держащих ее ягодицы, а Гарри прижимал ее к постели и терся своей лобковой костью о ее клитор. У него, возможно, не было богатого опыта, но он старался отыскать её чувствительные места и точки наслаждения на ее теле. Спустя несколько минут Гермиона наконец почувствовала, как тот самый взрыв удовольствия приближается, и заплакала от восторга, насколько это было восхитительным. Гарри понял её, он сделал все правильно, он сделал её счастливой. Волна спокойствия поглотила ее и вынесла на берег надежности. И пусть за стенами их палатки бушевала буря, здесь, скрытые от посторонних глаз, они были вместе. У них всегда будет штиль.
******
Адаптированная переведенная сцена из романа Cry No More by Linda Howard
Почитать можно здесь.
https://www.overdrive.com/media/37865/cry-no-more
(1) Инглетон - водопад в Англии в грфстве Ланкашир
https://theuk.one/samye-krasivye-mesta-britanii-vodopady-ingleton/
========== Все пройдет. Часть 1 ==========
Ангст/Драма/Hurt-comfort/ПостХог.
***
Вот и наступил конец долгой рабочей недели, пора домой. Но мысль об удушающей августовской жаре удерживала Гермиону в прохладе своего кабинета в Министерстве Магии. Над головой порхали десятки писем от коллег, требующих ответа, создавая взмахами крыльев приятное дуновение над головой. И Гермиона уже минут пятнадцать глазела в иллюзорное окно, покачиваясь в кресле, — слишком расслабленная, чтобы волноваться о том, что становится действительно поздно. Она наблюдала за океаном, возле которого теперь жили её родители. Они часто звали её с собой, но она так и не решилась уехать. Не решилась оставить его.
Вечер пятницы подкрался незаметно, как впрочем, и любой другой. Начальник Гермионы, мистер Дингл, ушел час назад и давно был с семьей. Ничто не мешало и ей присоединиться к спешащей по улицам людской массе, но Гермионе домой не хотелось. Конечно, она немало потрудилась, чтобы квартира, в которой она жила, стала воплощением ее желаний, но в последнее время царившая в комнатах тишина не давала Гермионе покоя. Она пыталась заполнить эту пустоту музыкой, просмотром взятых напрокат фильмов, увлеченным чтением — когда оказываешься в другом мире будто бы наяву, и даже написанием собственной книги, но… Но она была одинока. В последнее время Гермионе больше не удавалось делать вид, что она наслаждается своим уединением.
«Это все погода», — устало подумала она.
Лето выдалось жарким и влажным, просто изнуряющим. В глубине души Гермиона понимала, что беспокоит ее не жара, а разъедающее изнутри чувство отчаянного одиночества. После победы она должна была остаться с Роном, растить его детей, как делает сейчас это Ромильда, но она не смогла. Поняв природу своей привязанности к Гарри, она не смогла даже лечь с Роном в постель. Тогда ей казалось это предательством. Нет, не Гарри, а собственных чувств. Она всегда мечтала о любви, что бы ни говорила другим о Карьере. Появились нескромные желания, фантазии, неуместные по отношению к лучшему другу. Возможно, если бы она догадалась чуть раньше. Возможно, если бы она хоть раз увидела интерес, мелькнувший в его взгляде. Теперь уже поздно об этом говорить. Влюбившись не в того человека, она поставила крест на своей личной жизни. И углубилась в карьеру, заняв пост заместителя отдела правопорядка. А Гарри…
Внезапно разорвав пелену мыслей Гермионы, в комнату ворвался сияющий своей белизной олень — патронус Гарри Поттера. Гермиона так и замерла, отклонившись в кресле, и сразу подпрыгнула, словно сам Гарри смотрел на нее суровым взглядом сквозь своего защитника.
— Я продаю дом, — неожиданно сказал Патронус. — Пакую вещи Джинни… и мальчиков. Хочу передать их в Армию Спасения. Я нашел коробку с вещами Джинни, которые остались ещё с Хогвартса: всякая ерунда, которую вы делали своими руками, совместные фотографии… Я подумал, тебе захочется ее посмотреть, перебрать. В общем, если хочешь — приходи. Если нет…
Он не закончил фразу, но Гермиона догадалась: если нет, он сожжет их, возьмет и уничтожит все эти памятные вещицы. При мысли, что придется просмотреть всю коробку, воскрешая в памяти годы, проведенные вместе с Джинни — единственной девочкой, принявшей Гермиону такой, какой она была, она вздрогнула — боль утраты была все еще сильна. Но она не могла позволить Гарри уничтожить воспоминания о Джинни. Возможно, сейчас ей не хватит сил перебирать ее вещи, но Гермиона сохранит их. В старости, когда воспоминания уже не будут причинять столько боли, а останутся лишь грусть и ностальгия, она сможет достать эти вещицы.
— Да, — хрипло сказала она своему Патронусу, отправляя его к Гарри. — Мне бы хотелось. Я зайду прямо сейчас.
Ее руки дрожали, когда она убирала палочку. Гермиона только сейчас поняла, что больше не сидит. В какой-то момент разговора от напряжения она вскочила на ноги. В спешке Гермиона собрала свои книги и закрыла кабинет.
Общение с Гарри давно стало действовать на нее подобным образом. Вот уже несколько лет она старалась не думать, запрещала себе даже мечтать о нем. Достаточно было услышать его голос, чтобы превратиться во что-то, похожее на желе. Ей хватало и того, что они работали в одном здании. Гермиона даже перевелась на другой этаж, чтобы реже видеть его. Но вышло еще хуже; продвигаясь по карьерной лестнице, они неизбежно сталкивались на совещаниях и в коридорах. Единственным спасением было отношение к ней Гарри. Он никогда не выходил за рамки теплой дружбы, правда, объятия, так любимые ими в детстве, стали лишь греющим душу воспоминанием. Гермиона заставляла себя отвечать ему тем же. Что еще могла сделать женщина, имевшая глупость полюбить мужа лучшей подруги и своего друга.
Вместо того, чтобы сразу отправиться в дом Гарри и Джинни, Гермиона, не торопясь, зашла в ресторан и провела за тарелкой морепродуктов почти час. Все ее существо пронзительно кричало, подгоняя, торопя увидеть Гарри как можно скорее. Но какая-то часть Гермионы сопротивлялась. Она боялась войти в дом, где он жил с Джинни, где она и Джинни много смеялись, играя с детьми. Она не была там уже два года… Прошло почти два года с момента наиглупейшой аварии, в которую Джинни попала с обоими сыновьями.
Взглянув на часы, Гермиона поняла, что уже восемь. Она заплатила по счету и медленно пошла к дому Гарри. Сердце колотилось, как сумасшедшее, стало подташнивать, она покрепче схватилась за свою бисерную сумочку, которая после пережитых вместе испытаний стала для нее талисманом и придавала сил.
