Тем временем «Рендж Ровер» продвинулся вперёд и принялся запугивать новую жертву, а с нами поравнялась главная машина процессии – великолепный «шестисотый» в знаменитом сто сороковом кузове!

– Мама дорогая! Стосорокет! – не выдержал я. Было бы где встать, вскочил бы на ноги. – У нас на ходу таких уже и не видно!

– Успокойся, ты о чем, Миша? Двести двадцать первых кузовов S-класса, в том числе и шестилитровых, у нас сейчас бегает гораздо больше, чем сто сороковых в девяностые, – тут же возразил Паша.

– Всё равно, легенда же… Эпоха.

– Их уже и здесь мало, – сообщил Ваня.

Тонированные вкруговую аспидно-чёрные окна «Мерседеса» не давали возможности рассмотреть лица сидящих внутри пассажиров, да это меня и не интересовало. А вот сама машина…

Замыкающим в маленькой колонне шёл «Гранд Чероки» с группой прикрытия. Окна приоткрыты, морды явно бандитские.

– Пропади она пропадом, эта эпоха, – нехотя отреагировал командир.

– Вот какого чёрта они без мыла в задницу, а? – наконец-то начал возмущаться Иван, я ждал этого. – Ну, идите себе пока в потоке, что вы таким образом выиграете, пять минут, семь? Кто-нибудь царапнет, и начнётся…

Договорить он не успел.

Бум!

В том месте, где только что ехал головной «Рендж Ровер», коротко полыхнул огненный шарик, джип чуть подбросило в облачке дыма, резко развернуло. Иван среагировал мгновенно и резко крутанул рулём, уводя наш «рафик» в удачно подвернувшийся карман автобусной остановки.

Из чего это так шарахнули?

– За бетон, бляха! – заорал Кромвель, и все дружно прыснули из микроавтобуса, прячась за будкой остановки, где и замерли, совершенно не желая попасть под шальную пулю.

Однако я почти тут же высунулся за угол, и всё-таки не успел отметить место, откуда прилетела первая граната. Кто-то из парней тянул меня за куртку, пытаясь уберечь дурачка от беды.

Бум! А вот второй прилёт – спереди и слева лупят! Эффектного подрыва «шестисотого» не произошло, но было ясно, что прожигающая всё на своём пути кумулятивная струя своё дело сделала, и живых внутри роскошного салона не осталось. Владелец остановившейся впереди белой «тойоты», в которую тут же влепилась идущая позади машина, выкинул пустую трубу одноразового гранатомёта и бодро полез через ограждение на полосу встречного движения, к транспорту, поджидавшему удачливого стрелка.

Сволочь, если бы он промахнулся, то запросто мог влепить прямо по «рафику» мирного коммунхоза! Из заднего «Чероки» выскочили трое крепких парней, у одного в руках оказался автомат АКСУ, остальные принялись палить в сторону встречной полосы из пистолетов ПМ, не задумываясь о том, что от огня могут пострадать безвинные люди, случайно оказавшиеся в эпицентре заварухи. С другой стороны тоже велся огонь, и весьма эффективный, потому что автоматчик отличиться не успел – умер сразу. Остальных парней из «Чероки» я уже не видел, как и стрелков противника, спрятавшихся за бетоном разделителя. Да не очень-то и хотелось.

Наконец стрельба стихла.

Истошно орали сигнализации, заполошно гудели штатные сигналы, хлопали двери, громко матерились люди. Раз так матерятся, значит, повылазили. Выглянули и мы, Иван сразу же бросился проверять микроавтобус. Я отметил, что некоторые из водителей остановившихся автомобилей, ничуть не смущаясь, держат в руках пистолеты. Да уж, с нелегальным оружием, имеющимся на руках у населения, тут, похоже, всё в порядке, хватает.

В суммарный итог удачного покушения можно вписать следующее: две чадящие чёрным дымом автомашины и одну расстрелянную частично, три хладных трупа на проезжей части и неизвестно, сколько ещё тел внутри салонов… Могут быть и раненые из числа случайных людей. Сюда же попадали разбитые при спровоцированной череде столкновений сторонние автомобили.

– Сматываться надо, пока в свидетели не замели, – тревожно заметил я.

– Никому мы не интересны, как и любые свидетели вообще, – тяжело вздохнул Паша, доставая расчёску. – Те, кому это нужно, отлично знают, чьих рук дело, и разбираться с ними будут позже, причём без дознания и следствия.

– Не подстрелили ласточку, сволочи! – обрадовано заорал Потапов, закончив осмотр транспортного средства.

– Вот и хорошо. Ждём, когда затор рассосётся, и едем дальше, – сказал командир.

– Полная дичь! У нас в девяносто восьмом беспредел вовсю начали душить, а тут…

– А тут всё грустней и грустней, товарищ Осипенко, – откликнулся на мою реплику Иван. – Всё больше ожесточения, люди полностью теряют страх перед законом. В столице аналогичных происшествий по семь штук на дню, если не больше. И это не считая менее кровавой мелочи, прости меня Создатель, за такое слово.

– В гробу я видел такую Россию! – вырвалось у меня сгоряча.

– Что? Ты это брось, Михаил, – строго сказал Кромлев. – всё равно это наша Россия, фильтруй базар. Не случись определённых событий, правильных шагов правильных людей в нужном месте и времени, и нас бы ждало то же самое. Просто представь это.

Нет. Я не хотел представлять. Страшно.

На Земляном валу мне опять настала пора удивляться, то и дело прилипая сплющенным носом к холодному стеклу. Правда, нелегко определять на ходу, что именно в Москве изменилось, что было построено и снесено, и где аборигенами были применены разные подходы к организации среды.

Эх, хорошо бы сразу рвануть к Университету, чтобы с высокого берега оценить открывшийся «скайлайн» и оценить всё сразу, одним кругозором. Я уже понял, что с Московским международным деловым центром «Москва-Сити» у них как-то не заладилось, Экспоцентр не достроили, Башня-2000 и мост Багратион так и не появились. Лужкова сняли с должности мэра гораздо раньше, так постарались захватившие власть в стране либералы и демшиза, позже и сами пострадавшие от репрессий. Сняли его, в том числе, и для того, чтобы энергичный московский мэр не мутил воду необдуманными политическими высказываниями, не мешал окончательной сдаче Севастополя и базы Черноморского флота, в конечном итоге изгнанного с полуострова и переведённого в Новороссийск после размещения в Крыму военно-морской базы США. Ни малейших шансов на появление здесь Собянина не существует, чуждые либералам руководители не нужны по определению.

Всё Садовое кольцо часто затянуто перетяжками с самыми неожиданными, порой просто дурно составленными лозунгами, среди которых особенно выделялась до сих пор не снятая с улиц столицы реклама «Евровидения». Пару раз в глаза бросились перетяжки, приветствующие проведение через пару недель очередного московского гей-парада. Зная об этих новациях заранее, я не удивился.

Чужой мир. Однако меня странным образом то и дело окатывало тёплой волной приятной ностальгии. Господи, да это же «МММ»! Интересно, это всё та же фирма или реинкарнация? Торговый центр «Миллениум», такого здания я в этом месте не припомню. А ведь было дело, было! Здесь тоже наивные обыватели запутались в паутине противоречивой информации, решительно не понимая, когда именно этот самый миллениум начинается. Но они, так же, как и мы, твёрдо знали, что всем компьютерам в одночасье настанет кирдык. Так же истерили, обращались к помощи каких-то специально обученных компьютерщиков, платили за противоядие деньги… А страшный Миллениум, весело облапошив народные массы и опустошив кошельки, моментально испарился как туман, оставив после себя лишь названия магазинов, торговых центров и фирм-однодневок.

Здесь царство уличной рекламы, порой огромные цветастые щиты висят прямо на стенах домов, целыми блоками закрывая ряды окон на три этажа. Здесь московские фирмы и головные офисы, банки и управляющие компании сразу выводят большую часть средств за границу, и лишённая огромного количества источников доходов столица задыхается в тисках нерешённых проблем. Даже в Москве, по-прежнему остающейся самым богатым городом страны, большинство людей живёт на грани бедности. Поэтому ежемесячная оплата в валюте быстро находит собственников квартир, согласных терпеть эти рекламные шиты за небольшую, в общем-то, плату. И месяцами не видеть белого света.