С патриотической литературой вообще грустно, либеральный идеологический контроль в принципе не одобряет издания подобного чтива. Таким авторам к бумажной книге не пробиться, как не видать им литературных премий и упоминаний в либеральной прессе… Хм, интересно. Надо будет посмотреть сетевой самиздатовский ассортимент, хоть там не всех патриотов развенчали-извели? Что они пишут, сколько у них читателей?

Не видно Бушкова, а ведь он был уже образцово популярен, в том числе и у меня, нет Корецкого, жёстко проявляющего криминальные ужасы времён начала дикого капитализма. На месте Веллер и Юрий Никитин, перебежчик Резун-Суворов, Тополь и Незнанский. Всё в порядке у Робски и Хакамады, Санаев просит похоронить его за плинтусом, процветает будущий публичный либерал Акунин. Женщины зачитываются любовными романами Вильмонт, Платовой и Дашковой.

Лукьяненко, Маринина и Донцова и здесь в безусловных топах. Книг Лукьяненко, правда, мало, он не либерал, нечего его баловать. Люди всё так же верят писанине Маловичко, Правдиной и Свияш. В детской литературе началась эпоха космополитичного Лунтика. Фантастические серии стоят в узнаваемом оформлении: «Звёздный лабиринт», «Абсолютное оружие», «Фантастический боевик», непропорционально много юмористической фантастики, чувствуется, что насмешка приветствуется.

А вот с известными авторами сплошная нестыковка. Здесь жизнь обошлась с будущими знаменитыми писателями по-своему, разными дорогами пошли перспективные авторы. У кого-то из них в силу жизненных обстоятельств не возникла необходимая для писательства мотивация, кому-то в либеральной среде не удалось пробиться к издателю. Зато в знакомых сериях встречается много незнакомых фамилий.

– Простите, а Калашников у вас имеется? – не выдержал я.

– Это который? – откликнулся менеджер, с удовольствием отвлекаясь.

– Ну, он написал «Сломанный меч Империи», например. А из нового – «Будущее человечество».

– Мистик-авангардист?

– Публицистика, политическая журналистика.

Книготорговец отрицательно помотал головой.

– Андрей Круз? Каменистый, Корнев?

– Впервые слышу.

– А Денисов?

– Имеется в виду Вадим Денисов, северянин-эзотерик, автор цикла для антивеганов «Лечебные медведи России»?

– Не-не, такого Денисова нам не надо!

Обалдеть! Заметив моё изумление, командир незаметно толкнул меня локтем в бок: не болтай лишнего, не буди в человеке ненужный интерес. Запомнит, начнёт выяснять, что это за авторы такие.

– Что-то не вижу… Политическая литература у вас где стоит?

Виктор еле заметно поморщился.

– Мы, знаете ли, всё больше специализируемся по художественной литературе и развлекательному чтиву. Немного прикладной, немного детской, – сказано это было так, чтобы я понял намёк: не приставай с расспросами по теме, тут это не принято. И такой ответ меня несколько воодушевил.

Заподозрив неладное, я обратил читательское внимание на полки и стеллажи с «попаданческой» фантастикой, на книги, герои которых перемещаются в другие эпохи, так или иначе пытаясь поменять ход истории. Действуют они самостоятельно, авторски, так сказать, либо же вселяясь в тела вождей, полководцев и прочих исторических личностей. У нас такие удальцы хитрыми способами прорываются к Сталину с чертежами автомата Калашникова и гранатомёта РПГ-7, чертят подробнейшие карты будущих эпохальных битв и вовремя предупреждают советских генералов о тактических и стратегических угрозах. А как с этим здесь?

Прочитав несколько аннотаций и бегло пролистав парочку книг, я убедился, что предчувствия меня не обманули, попаданцы и тут без спросу лезут в тела великих!

Например, в тело енисейского таёжника-промысловика из приполярного села Курейка, чтобы задушить Иосифа Сталина ещё в туруханской ссылке. Или в тело Сталина, чтобы задолго до Революции уморить Ленина и не допустить создания СССР. Естественно, забираются они и в тело Лаврентия Берии, чтобы отравить Сталина. Лезут к Хрущёву и Брежневу, стараясь разрушить СССР как можно раньше. Никаких чертежей и карт такие попаданцы с собой не несут. К слову, мне показалось, что в этом мире поджанр начал развиваться несколько раньше, и весьма успешно используется в пропагандистских целях.

Подумалось: в реальности моей России в общественно-политической жизни активно участвуют либеральные опорные точки, будь то издательства, культурные центры, СМИ и прочие организации и структуры. Интересно, есть ли здесь некие центры патриотических сил, действующие легально и хотя бы с частичным государственным финансированием? Вряд ли. Либералы такого не допустят.

Наконец клиент удалился, засунув стопку накладных в папку, и Кромвель приступил к делу. Предъявив письмо и маленькую посылочку с подарком из Волгограда, он произнёс несколько сопутствующих фраз и наконец-то получил этот чёртов адрес явки объекта в Красноярске. Сделано!

Помня наставления инструкторов «Экстры», я и не подумал интересоваться, каким образом уникальный учёный и технолог, много лет проработавший в атомной промышленности державы, мог попасть в мутный книжный бизнес, оказаться на должности подвального завсклада в работающей по-серому московской фирмочке. С этим всё понятно, в постперестроечные времена жизнь и не так людей бросала. Тогда на передний план вышел критерий личной материальной успешности. Знаменитая фразочка еврейского происхождения «Если ты такой умный, почему такой бедный?» оказалась популярной в разговорах за жизнь.

Какая разница, кто ты по жизни: хорошо зарабатывающий чиновник муниципалитета, лихой бомбила, рэкетир, шарлатан с бубном и свечами или продавец за прилавком? «Сколько имеешь?» – вот ключевой вопрос. У нас в разгар святых девяностых после успешного развала отраслей промышленности и целых стратегических направлений вообще-то началось то же самое. Однако Кромвель по одному ему ведомой причине сам затронул эту тему.

– Интересные времена! Я же сам химик по образованию, в пищепроме работал… – добавил он, искренне поблагодарив Виктора. – В начале девяностых начал таксовать, потом в Турцию челноком мотался. А в итоге занялся металлообработкой титана. Сейчас сам удивляюсь!

– Все мы удивляемся, – охотно подхватил тему менеджер, поправив что-то под полой. – Мне тоже лет пятнадцать назад в голову не могло придти, что я брошу успешную педагогическую деятельность и займусь книготорговлей. Для человека науки, знаете ли, шагнуть в дикий малый бизнес – непростая задача… Вот и Гена Ложкин постоянно изнурял себя интеллигентскими комплексами, через которые так и не смог переступить. Из-за этого он отказался работать продавцом на уличной точке возле метро. И я отлично его понимал! Как же так? Меня, без пяти минут доктора наук, коллеги могут увидеть за лотком в роли извечно презираемого учёным людом торгаша… Переломить себя не так-то просто! Ложкин начинал у нас грузчиком, но уже через месяц стал завскладом. Отменный порядок держал, надо сказать, коллеги расстроились, когда Геннадий сказал, что решил вернуться в Енисейскую губернию. Ценный работник. У него в прошлом были какие-то серьёзные неприятности с криминалитетом. Всё это накладывало отпечаток на его поведение.

– Про неприятности мы немного в курсе. Ничего, предложим ему очень достойное занятие, да ещё и по профилю! – с нескрываемым оптимизмом заявил Кромвель. – Без всех этих секретных ядерных страстей, конечно. Тем не менее, у нас современные разработки, сложные узлы, отличные перспективы, выгодные контракты…

– Ну-ну, дай-то бог, удачи вам, – с недоверием, хоть и вежливо, хмыкнул менеджер, прекрасно помнящий всех гениальных выскочек, встретившихся ему на жизненном пути, как и то, сколько замечательных проектов на его памяти улетело в финансовую или криминальную пропасть. – Кстати, молодые люди, знаете, что… А ведь вы не первые, кто заинтересовался Ложкиным. Позавчера к нам заглядывали какие-то интересанты.

– Артёмка! – тут же заорал я, вытягивая вперёд руку с раскрытой в возмущении ладонью, – Артём Збых! Лысый такой, высокий и плотный, правильно?