— Не хочу больше никого убивать, — и добавить чуть слышно, смущённо: — Ты хороший. Кажется.

*

Пара суток покоя и тишины, пусть даже в старой пыльной камере, — вот всё, что ему нужно. Чтобы успокоиться, договориться со своим монстром и хотя бы немного прояснить своё сознание. Но обитатели этого места — маги-менталисты, мать их так, — не желали этого понять. И раз за разом прозрачная дверь открывалась, в его камеру кто-то заходил, голова снова болела от оглушающего шума. Чужая злость плыла перед глазами, въедалась в мозг настойчивыми «убить и разорвать»; его сила шла в атаку охотно, прогрызая себе путь через магию новых наручников. С ними монстру — им обоим — пришлось повозиться дольше, чем с первыми, но в конце концов и они стали бесполезными.

В моменты просветления Себастьяну хотелось поинтересоваться, зачем в тюремщики берут идиотов. И не проще ли повесить спятившего психопата, а не заниматься всякой ерундой, пытаясь влезть в его мозги? Сила, за такие самоубийственные настроения злясь уже на него, в итоге разлилась по камере. Сдерживать её Себастьян не стал. Даже усмехнулся, когда последний из визитёров развернулся ещё на пороге.

Дверь открылась в очередной раз, и он сразу ощутил: что-то не так. Неясная фигура, расплывающаяся в повисшем мареве, почему-то быстро передумала его убивать и остановилась в нескольких шагах от криво сколоченной койки. Это было… странно. Как и внезапная тишина, сопровождаемая образами леса, странных существ с крохотными крылышками, сладостей на подоконнике…

Себастьяну вдруг до ужаса захотелось своими глазами посмотреть на это неправильное создание. Он дёрнул разбушевавшуюся силу.

«Нам ничто не угрожает, — проговорил он твёрдо. Но всё же добавил: — Пока».

Монстр недоверчиво склонил голову набок. И, то ли рассмотрев, то ли и впрямь поняв, что сейчас никакой угрозы нет, вдруг согласился. Неохотно — чудище в его голове наглело быстро, да и за эти дни (или недели?) привыкло к безраздельной власти. Но посетитель понравился ему, это ясно по вмиг изменившемуся настроению.

«Он хорошенький. Хочешь посмотреть?»

«Хочу».

Внешность неведомого создания интересовала Себастьяна меньше всего. Просто охота посмотреть на того, кто не злится на него за один только факт существования. Прежде чем…

«В отличие от тебя, я себя контролирую».

«О да».

Он неловко поднялся с кровати, заставив себя не взвыть от боли в ноге, и шагнул к странному посетителю.

Площадная ругань, раздавшаяся в ответ на вновь открывшуюся дверь, заставила усмехнуться. В далёкой прошлой жизни так ругался старый дед Кристоф, бывший моряк и заядлый рыбак, иной лексики попросту не знавший. Ребёнком Себастьян любил его — у старика всегда находилось несколько конфеток, которыми он потом делился с совсем ещё мелкой Сэрой.

Кожа под ладонью оказалась тёплой и очень приятной на ощупь, как и ткань рубашки. Не то что его колючая щетина и посеревшая от времени льняная хламида. Незнакомец предсказуемо испугался, и Себастьян поспешил отдёрнуть руку — он не хотел, чтобы на него снова злились, ненавидели и считали монстром. Ощущать чужое спокойствие куда лучше, чем поднадоевшую ярость.

А потом на плечо легли чужие пальцы, рядом с ухом раздался тихий голос, предлагающий помощь. По телу прокатилась волна чужой силы, непривычно ласковой и согревающей, от которой перестала болеть разодранная нога. Монстр успокоился, только хмыкнул напоследок, прекращая давить на разум и позволяя Себастьяну смотреть на посетителя.

Перед ним стоял парень. Должно быть, его ровесник или даже младше. Одет во всё чёрное, высокий, худощавый и непривычно смуглый. Улыбается премило; смазлив ну просто до безобразия. Но на девчонку ничуть не похож — слишком резкие черты лица, будто не живого, а отлитого из бронзы…

«Эй… чудище… нас законопатили в какую-то тюрягу. Явно не планируют отсюда выпускать. Я стою как олух, пялюсь на этого типа. Всё нормально вообще?..»

Будь у монстра своё тело — ну, или более устойчивый контроль над телом Себастьяна, — он бы наверняка закатил глаза.

«Ты и есть олух, причём слепошарый. Погляди на него ещё раз и ответь себе сам!»

Себастьян послушно поглядел. И приметил следы крови на красивом бронзовом лице — что ему совершенно не понравилось.

Это что, он с ним сделал?

«Ну и зачем?»

«Потому что я чудовище, живущее в твоей голове?»

Ну да, как он мог забыть?

Себастьян разозлился. На себя и собственную силу, бешеную и бесконтрольную, готовую вредить даже тем, кто этого не заслужил. Ему на самом деле хотелось чуть подольше ощутить тепло чужого тела — просто вспомнить, каково это, — но он оттолкнул незнакомца от себя.

Нормальным людям лучше держаться от него подальше.

Парень нормальным не был. Иначе не смотрел бы так обиженно, что даже стыдно сделалось.

— Не хочу больше никого убивать, — вылетело прежде, чем он успел сообразить. — Ты хороший. Кажется.

— Не будь в этом так уверен. — Парень коротко оглянулся и скорчил кислую физиономию. Он в самом буквальном смысле извлёк из воздуха платок, сияющий белизной на фоне смуглых пальцев, и с едва заметной брезгливостью утёр кровь, прежде чем снова взглянуть на Себастьяна. — Как себя чувствуешь? Ничего не болит?

— Нет, — покачал головой Себастьян и прислушался к ощущениям. Нога больше не ныла и выглядела здоровой, насколько можно увидеть через разорванную штанину. Слегка болела голова, с чем вполне можно смириться, да тянуло закованные руки. — Спасибо. Можешь идти.

— Пожалуйста; я никуда не тороплюсь, — протянул целитель елейно-доброжелательным тоном. — Теперь давай-ка снимем это, всё равно толку никакого… — Его освободили от тяжёлых наручников; стало заметно легче, будто эта пакость весила полдюжины стоунов. — Вот так. Сейчас, если ты не возражаешь, я позову лорда Фалько. Он хочет тебе помочь, а не навредить, поэтому, пожалуйста, не пытайся поджарить его мозги. Договорились?

Себастьян покачал головой. Он припоминал — с ним уже разговаривал какой-то мужик. Очень сильный и без бардака в мозгах. Вроде бы даже пытался помочь. Не вышло — монстру незнакомец не пришёлся по душе. В отличие от этого парня, но в подобном Себастьян не собирался признаваться даже себе. Ему много кто нравился раньше, и ничем хорошим для них это не кончилось.

— Не договорились, — всё же возразил он, машинально растирая запястья. — Не люблю лордов.

«Для кругом невменяемого ты что-то обнаглел со сказочной быстротой», — донеслась, будто издалека, саркастичная мысль. Чужая, не принадлежащая ни монстру, ни ему самому.

Это целитель. И он явно догадался, что его услышали, однако и бровью не повёл.

— Я пытался дать тебе хоть какую-то иллюзию добровольности, но нет так нет, — он неспешно повернулся к двери, ничуть не боясь встать спиной к «кругом невменяемому». — Уилл, заходи уже! Давай тут разберёмся, пока я его в чувство привёл!

В камеру вошёл светловолосый мужчина — по-видимому, то и есть обещанный лорд. Как и положено лорду, нарядно разодетый и с высокомерной физиономией, которая отчего-то казалась смутно знакомой.

— Так-так, — протянул этот Фалько, насмешливо щуря глаза — очень тёмные, чуть раскосые, совсем как у самого Себастьяна, — вижу, наш подменыш немного разогнал дурь у тебя в башке. Как самочувствие?

— Жив, — коротко ответил Себастьян, внимательно вглядываясь в лицо напротив.

И снова не услышал ничего. Словно в его голове глухая стена, без единой щели. Ни мыслей, ни эмоций, только ощущение силы и каменное спокойствие. Не такое, как у безымянного целителя — от него оно исходило волнами, было приятным и тёплым. Собственная сила дёрнулась было, озадаченная и жаждущая проверить, в чем дело, но Себастьян успел удержать её.

«За лорда нас точно повесят», — напомнил он своей «дури в башке».

Удивительно, но монстр предпочёл промолчать.

— Что вам нужно от меня?

— Много чего, — ухмыльнулся Фалько. — Главная моя хотелка — крышу тебе подлатать. И в твоих же интересах этому посодействовать. Если хочешь жить, конечно.