Себастьян послушно кивнул и принялся за еду, стараясь не торопиться — в глазах Мэйра выглядеть совсем уж дикарём не хотелось. А вот расспросить о «следаках» и «орудии убийства» — очень даже. Он с трудом удержался от неуёмного любопытства. Уж ему ли не знать, что некоторые воспоминания лучше оставить в прошлом и вытряхивать только в крайних случаях.
Когда мясо на тарелке закончилось (непозволительно быстро), Себастьян снова поднял голову и проговорил, мрачно усмехнувшись:
— Мне не нужно оружие, чтобы убивать людей. Просто… — он запнулся и бросил быстрый взгляд в окно, — зима же скоро, нужно запастись. Да и мне нужно чем-то заниматься.
Усмешка исчезла со смуглого лица, сменившись на уже знакомое отрешённо-задумчивое выражение. В который раз осталось подивиться, как Мэйр умудряется корчить такую каменную физиономию и параллельно испытывать добрую дюжину эмоций кряду. В такой мешанине разобраться — проще сдохнуть.
— Мы же в городе, — наконец, проговорил он. — Здесь не нужно ничем запасаться, проще сходить и купить. И голод тебе рядом со мной никак не грозит. Но если уж тебе так хочется, то я что-нибудь придумаю. Один хер здесь и пристрелить некого. Охотники держатся на пару миль подальше от Неметона, я им помог отметить на картах все безопасные зоны; ну а кроме них в этот лесок не каждый рискнёт сунуться.
— Из-за ебанутого дерева? — усмехнулся Себастьян, припомнив обещания Мэйра натравить на него психованный лес. Отличная компания подобралась, ничего не скажешь.
— В основном из-за него, да. Я как в силу немного вошёл, так его и угомонил, но местные всё равно побаиваются. Помнят старые времена, когда Неметон нет-нет да впадал в бешенство и начинал жрать всех без разбору.
Себастьян задумчиво уставился в пустую тарелку. Охота, как и любой труд, — отличный способ привести мысли в порядок. И побыть наедине с собой. При всей привлекательности Мэйра и подспудном желании стать цивилизованным человеком, он понимал, что ещё не раз и не два захочет побыть один.
— Придумаем что-нибудь, — словно прочитав его мысли, успокоил Мэйр. Краем глаза Себастьян заметил, как он протянул руку, чтобы коснуться его ладони, но тут же отдёрнул. — Заканчивай рефлексию уже. Добавки хочешь?
— Какой маг откажется от еды? — Себастьян резво протянул тарелку. — Даже если он психованный менталист.
— Особенно если он психованный менталист, — поучительно заметил Мэйр, прежде чем отойти к жаровне. — И да, посуду моешь ты. Труд облагораживает и прочищает мозги.
И то сказать, уж ему-то не помешает прочистить мозги. Да и хоть как-то отблагодарить Мэйра за всё, что тот делает.
========== Глава 7 ==========
Комментарий к Глава 7
Херфис - сентябрь
Последнее утро месяца Херфис выдалось холодным и влажным — в противовес солнечной и по-летнему тёплой погоде, что стояла в Западном Пределе последние пару недель. «Тень приходит с моря», — говаривали с умным видом всякие глазастые фейские умники. Как будто озвучивали некое божественное откровение, а не прописную истину, для любого синтарийца ясную как день.
Выйдя из родной лечебницы, Мэйр в раздражении тряхнул головой, натянул капюшон чуть не до самого носа и сунул в карманы пальто мигом замёрзшие руки. Перчатки он взять не додумался. А следовало, учитывая, что даже пруд в его саду затянуло тоненькой плёнкой льда. Хорошо хоть гололедицы не случилось… Зато пузырящихся грязных луж хоть отбавляй.
Вот в такой луже Мэйр и очутился, едва вышел из портала посреди Солнечного колеса.
— За-ме-чательно, — проворчал он себе под нос и зашагал вниз по Южной улице, хмуро поглядывая на грязно-серые тучи, плотным заслоном скрывшие небо; нынешним утром оно казалось угрожающе низким, словно подумывало рухнуть людишкам на глупые (и мокрые) головы.
И Мэйр горячо одобрял сию задумку. Он любил жару и поспать, а нынче был жестоко лишён и того, и другого; посему хотелось то ли кого-нибудь прибить, то ли самому убиться и больше не мучиться.
Лечение шло Себастьяну на пользу, однако имелись и побочные эффекты. Если в полуподвальной камере лечебницы он намертво вырубался на добрых двенадцать часов, то на вторую ночь в доме Мэйра, понемногу обретая контроль над своим разумом, уже смог заснуть обычным сном.
Вот только сон тот оказался некрепкий, полный кошмаров. Магия Себастьяна — душная, тёмная, злая — растекалась по дому, стремясь отыскать и устранить фантомную угрозу. А находила только Мэйра. Тот горел в огне, тонул в бездонном чёрном озере, его резали десятки острых ножей, рвали на части жуткие звери — «Вот ведь фантазия у белобрысого засранца, мать его так!» — в итоге просыпался, взвинченный и взмокший от ужаса, да брёл к недужному пациенту. И сидел рядом с ним, вливая свою силу — по чуть-чуть, крошечными капельками, чтобы разум не привыкал, чтобы успокоение казалось естественным.
В общем, прошлой ночью Мэйр не сомкнул глаз. А нынешней не выдержал и задремал на краешке постели рядом с Себастьяном. Как ни удивительно, проспал три с половиной часа, прежде чем подорваться по сигналу ментального амулета и, кое-как вырвавшись из крепкой хватки пациента, умчаться на смертельную битву с начальством. Целитель Макферсон готов был скорее убить своего лучшего работника, нежели дать недельный отпуск.
Но Мэйр и сам не промах. Правильно подобранные волшебные слова — «личное распоряжение лорда-канцлера», «новое слово в целительстве», «Уйду от вас нахер, злой вы, как некромант на инвентаризации морга!» — мигом погасили в главном целителе жажду крови. Отпуск он подписал («Продлевать не буду, пакость ты из-под холма; мне прибить тебя проще и дешевле!»), и по крайней мере одна проблема была решена.
Решение второй проблемы тоже нашлось. Однако он морально не готов к тому самому решению. Милуйте боги, личного пространства и так всё меньше и меньше! Нагловатый белобрысый парень вроде и не был навязчив, однако умудрялся быть везде (и болтать втрое больше, чем прежде). Кроме того, Мэйр на дух не выносил чужие постели — и чужие физиономии в своей спальне.
Вот только кто его спросит? Да и чего тут спрашивать? Чтобы Себастьян не отправился на разделочный стол к некросам, можно и нужно потерпеть временные неудобства. Глупо злиться, когда от «неудобств» зависят чужая жизнь и рассудок; ещё глупее — становиться целителем, если не готов ради пациента жертвовать временем и спокойствием.
И репутацией отъявленного одиночки, любящего только свой поехавший лес вместе с его флорой и фауной. Иначе как объяснить, что Мэйр, не сдержав-таки скорбного вздоха, направляется в лавку матери вместо того, чтобы топать домой и отсыпаться? Ради Себастьяна — смотреть на новоявленного лорда, разгуливающего по дому в изрядно вытертой рубахе с чужого плеча и таких же штанах, уже невыносимо. Себастьяну-то на свой внешний вид наплевать, куда интереснее ему сам дом, лес вокруг (соваться вглубь он, по счастью, пока не рвался), книги, которых на полках имеется немало. А вот у Мэйра чувство прекрасного корчилось в агонии.
А ещё хотелось порадовать Себастьяна чем-то. Просто за то, что оказался хорошим соседом (если опустить жуткие кошмары), старался изо всех сил давить свою паранойю и честно выполнял обещание не распускать руки.
«А жаль», — замечал внутренний голос каждый раз, когда Мэйр этими самыми руками невольно любовался.
Неуместные мысли едва удалось подавить — не хватало ещё уподобляться своему недужному пациенту и болтать с воображаемыми друзьями. Реальных будет достаточно, когда те прознают, что их подарок из-под холма обзавёлся симпатичным сожителем. А они точно прознают: сначала мама не выдержит и разболтает всё сестричке Дейдре, та поделится секретом с мужем, а там и до Френсиса недалеко… И ведь об отношениях «врач-пациент» никто даже не подумает.
Мэйр обречённо вздохнул и, покосившись на расписанную цветочками изящную вывеску, толкнул резные двери «Шалфея» — известной в Синтаре модной лавки, что принадлежит его матушке.
