Он поморщился, стоило пройти чуть дальше по коридору — внутри запах крови был совсем невыносимым. Сразу же направился к задней двери, чтобы впустить Кэм.

— Фу, — скривилась она, едва войдя.

Стефан лежал аккурат посреди гостиной — пугающе неподвижный, нелепо изломанный. Трупы почти всегда застывают в глупых позах, если только это не киношная картинка на экране визора. Лужа подсыхающей крови расплылась вокруг тела маршала, окружила его тёмно-багряным ореолом, подчёркивая сероватую бледность кожи.

Дар натянул кожаные перчатки — всегда носил их в кармане, привычка осталась ещё с академской юности, — и, подавив всплеск дурноты, опустился рядом с телом. Согнул-разогнул руку, тяжёлую и холодную; оттянул веко — блёкло-голубой глаз ещё не начал мутнеть; прошёлся взглядом по рубашке, заскорузлой от крови, но лезть под неё не решился. Не хотелось ненароком что-нибудь испортить, пусть тело и лежало в ожидании катафалка, обведённое мелом и уже никому особо не интересное.

Никому, кроме Дара.

— Свеженький, — пробормотал он, — ещё даже коченеть не надумал. Полагаю, убийца в сердце метил. Для надёжности ещё надо было голову откромсать, но это дельце не из лёгких.

— Хм, ты имеешь в виду, чтобы он не ожил вампиром?

— Ну да. Сама ведь знаешь, Стеф был большой любитель клыкастых утех. Убийца, похоже, знал тоже.

— Да все знали, — невесело фыркнула Кэм.

Дар поднялся на ноги и внимательно огляделся вокруг. Осколки зеркала, разбитая пепельница и разнесённый в щепки журнальный столик могли сойти за следы борьбы… да только всё равно здесь слишком чисто. Смерть после борьбы — всегда грязь, куча следов и отпечатков подошв.

Жаль, Дар не успел до появления полицейских: можно было попробовать унюхать запах убийцы. Каждый человек, оборотень, зверь — все пахнут по-разному. Вот от Кэм пахнет мехом, как и от всей их мохнатой братии; а ещё мёдом и детством — из-за маленького Хоты.

Он принюхался снова, удрученно помотал головой — ничего. Потянулся было отбросить со лба волосы, но, вспомнив, где только что побывали эти перчатки, резко передумал. Красоту навести можно и попозже.

— Странно это всё, — проговорил он неохотно. — Не могу сказать, знал ли Стефан противника или тот просто был слишком силён, чтобы дать ему должный отпор. В пользу первого говорит то, что оружия при нём не было…

— Может, вампиры его и грохнули? — резонно предположила Кэм.

Резонно, да только лишь на первый взгляд.

— Вампиры — и грохнули маршала-вампироёба? — хохотнул Дар. — Не дури, детка, они поди со злости все клыки в пыль сотрут.

— Я тебе не детка, засранец. У тебя-то версии какие есть или признаешь уже, что следак из тебя так себе?

— Увы, увы, детка. Судмедэкспертиза не входит в обширный список моих выдающихся достоинств.

Они оба усмехнулись, но лично Дар был далёк от веселья. Просто с их образом жизни либо привыкаешь ко всякому пиздецу и учишься хихикать над трупом хорошего знакомца, либо бросаешь всё к ёбаной матери да ползёшь к себе в берлогу — удить рыбу и разбивать огородик.

«Бля, пастораль прямо, хоть кино снимай да по визору показывай. Не хватает только миленькой дурочки на кухне да выводка медвежат во дворе», — чуть нервно заметил Дар про себя.

Лужа крови вдруг показалась не такой уж и гадкой. Всё повеселее огородиков и миленьких дурочек.

— Филейный нож, — кивнул он на орудие убийства, лежащее у самого края кровавой лужи. — Затейник наш душегуб. Предположу, что выбор делался с умыслом: клинок довольно узкий и острый, в длину сантиметров двадцать. Таким до сердца добраться несложно — если знать, как им работать.

— Убийца знал?

— Я не судмед, — повторил Дар чуть недовольно. Больше всего на свете он терпеть не мог признавать, что чего-то не может или не умеет. — Но нож целехонький, не обломался в ране. Это говорит в пользу нашего душегуба, как по мне. Только вот зачем бросать орудие убийства рядом с трупом?

Увы и ах, ответ пока один — «А хуй его знает».

— Что будем делать? — поинтересовалась Кэм, коротко кивнув на тело Стефана. — Похитим тело, наймём частного детектива, выпросим у Хаоса мозгов для старины Делатта?.. Хотя нет, этому ничего не поможет.

Дар брезгливо стянул перчатки и завернул их в чудом оказавшуюся поблизости салфетку. Надо будет сжечь в ближайшей урне.

— Ни то, ни другое, ни третье, — отозвался он, отворачиваясь от трупа. Всё равно больше ничего интересного они не увидят. Кэм посмотрела вопросительно. — Подождём, пока в Греймор пришлют нового ликвидатора, и послушаем, с какого места он начнет нам врать.

Коммуникатор в кармане вдруг завибрировал. На голубоватом экране высветились безликие печатные буквы. Дар с минуту пялился на короткий текст, не зная, то ли нервно хихикать, то ли подозревать Вселенную в редкостной прозорливости.

— Тем более нам его уже назначили.

Он протянул коммуникатор Кэм. Хватило быстрого взгляда, после которого — Дар был уверен — её идеально вычерченные брови должны были поползти вверх. Она сдержалась — всё же почти королева Севера, без умения держать лицо тут никак. Но удивление в её голосе всё же слышалось:

— Быстро они… — Кэм сдернула с волос резинку, пальцами расправила волосы, повела плечами, выпрямляясь. — Что ж, не будем мешать профессионалам делать их работу.

— Вот и я так подумал.

========== Глава 3 ==========

— Эй, Джил, как думаешь, он лопнет, если надуется ещё сильнее?

— Вполне возможно. Хотя фиг знает… не лопнул же за тридцать шесть лет?

— Ну мало ли… Эй, брат, притуши свою унылую ауру!

— Ты не превратишься в тыкву, если будешь улыбаться чаще, чем раз в год!

— Хм, а вдруг превратится?..

Приподняв свободную от руля руку, показал через плечо средний палец. Ни разу не педагогично, да и тьма с ним; мои котята давненько разменяли третий десяток. Лилит весной стукнуло двадцать шесть, двадцатидвухлетие Джилена мы отметили неделю назад. Хотя их обычно принимают за двойняшек, очень уж они похожи — у обоих густые иссиня-чёрные волосы, лучистые синие глаза и бледная кожа того приметного оливкового оттенка, какой часто выходит при смешении северной и южной крови. Рост моя мелкота тоже получила от матушки-северянки, в один прекрасный день вдруг жутко вымахав и мелкотой оставшись лишь для меня, их названого… не то отца, не то брата. Моя красавица бета лишь немного ниже меня, а наш омега возвышается надо мной на целую голову. Да и размах плеч у него посолиднее… Его порой принимают за альфу нашего крошечного прайда.

Ну, это стереотип такой: альфа должен быть огромен, свиреп и агрессивен.

На деле внешность обманчива. Я, может, не вышел размерами, зато свирепости и агрессии на двоих хватит. Джил же — самый что ни на есть стереотипный омежка. Любит зверушек, детишек, красивые вещи и домашние хлопоты…

Кстати, о хлопотах.

— Лил, детка, ты в порядке?

Сестра в раздражении зарычала. Буквально — низкий рокот, прокатившийся по салону, легко мог бы испугать кого-то непривычного к меховым штучкам. Повторюсь, внешность обманчива, и ни в ком из нас нельзя с ходу заподозрить огромных хищных кошек в пару-тройку центнеров весом.

— Ребята, вы не могли бы пойти в задницу? Я беременная, а не тяжелобольная!

— Просто спросил.

— В пятый раз за полтора часа!

— За два, — занудно поправил Джил, что-то шустро печатая по клавишам своего комма. Небось в муках творчества рожает набросок очередного похабного шедевра. Когда я говорю, что мой кроткий братик зарабатывает на жизнь написанием забористой порнухи в аляповатых обложках, мне почему-то никто не верит. — Да, а тебе не пора размяться?

— О великий Хаос, как же вы оба бесите!

Я ей где-то даже сочувствую. Могу только догадываться, как нелегко быть единственной бетой прайда, постоянно находясь под перекрестной атакой альфы и омеги — двух ебанутых крайностей одной и той же гиперзаботливой сущности. А теперь, когда наша сестра ждёт котёнка, мы с Джилли и вовсе ей покоя не даём.