Но на этот раз нервозности, как ни странно, не было. Было лишь спокойствие и внутреннее легкое напряжение, больше характеризуемое собранностью и ожиданием. Да или нет. Нет или да. И единственный способ это проверить находился уже в десяти минутах езды от пункта назначения.

Вы когда-нибудь ступали в темноту с закрытыми глазами, не имея ни малейшего предположения, что там и как? Когда в голове пульсирует страх неизвестности и самобичевание по поводу не купленного по дороге фонарика. Так вот, я чувствовала нечто подобное, когда стояла перед затемненными дверьми ресторана. Стояла и не решалась войти. И не потому, что стеснялась, потому что боялась. Боялась, что вот сейчас открою дверь, переступлю порог – и возле узкой стойки ресепшена меня встретит приветливый хостес, вежливо снимет мой плащ и проводит в зал, полутемный такой, с круглыми столиками. Что я приостановлюсь на его пороге и медленно обведу зал глазами, медленно, очень медленно, чтобы вдруг не пропустить… И не найду. А потом всю дорогу буду чувствовать себя плевком на асфальте, и не из-за обиды и неоправданного ожидания, а из-за того, что так дешево позволила себя развести…

Я, наверное, так и не пересекла бы порог, если бы не открывшаяся изнутри дверь. Вышедшая парочка недвусмысленно на меня посмотрела, а улыбчивый хостес, как я и предполагала, любезно предложил мне войти. И я вошла.

«Чтоб ты сдохла, трусиха!» – выругалась я на себя в сердцах и, не дожидаясь обходительности, начала стягивать с плеч плащ. Получилось все очень дергано, потому что на нервах, черт возьми! Ну и хрен с ним! Шаг уже сделан, и отступать больше некуда – позади недоумевающий гардеробщик и отсутствие номерка. Откинув взлахмоченные пряди волос со лба, я переступила порог в фойе ресторана.

Вам, конечно же, хочется знать и как можно скорее, что там было и было ли вообще. Только я не знаю, что вам сказать. Не знаю. Просто не могу, потому что подобной бури эмоций у меня давно уже не было. Я стояла, чувствуя, как внутри набухает какая-то гремучая смесь, неизвестная и потому опасная, как назревает взрыв мощностью не менее тысячи граммов в тротиловом эквиваленте как минимум. Но это все было только внутри, а снаружи – лишь мягкая полуулыбка. В ответ на пустоту.

Я стояла как вкопанная и смотрела в пустой зал. Нет, люди там, конечно же, были: одна парочка сидела у окна, видимо, только начиная свой романтический ужин, другая где-то за полупрозрачной ширмой расположилась на мягких диванчиках, кто-то невозмутимо потягивал кальян, кто-то лениво копался в ноутбуке, кто-то о чем-то оживленно беседовал. Другими словами, все были заняты своими ежеминутными делами, но никто из них точно не ждал меня…

Я так бы и простояла, как дура, если бы наблюдавший за мной все это время менеджер зала не проявил инициативу и не спросил наконец: «Девушка, это именно вас, вероятно, ожидают. Пройдемте со мной».

Мы спустились на два пролета вниз в еще более затемненное помещение, и я присела на широкий диван, пока сопровождающий объяснял моменты поведения в темноте основного зала. Я честно пыталась слушать, только мысли сбивались, и перекрученный, видимо, при надевании чулок сильно сдавливал ногу. Я чувствовала себя школьницей на первом свидание в убийственной смеси смущения и ликования. До тех пор пока меня не пригласили к черной дыре входа. Все металлические и так или иначе светящиеся предметы пришлось сдать в специальные ячейки хранения. Телефон ушел туда же. Вообще отлично!

Официант не заставил себя долго ждать – он появился из плотной черной ширмы в темных очках и наушнике. Он объяснил элементарные действия при входе и посадке, а также некоторые мелкие нюансы, затем просто повернулся спиной и попросил, встав четко за ним, положить руку ему на плечо. Я так и сделала. Это и был тот самый момент, когда отступать было уже некуда.

Мы вошли. Темнота. Кромешная темнота. Сначала она пугает. Ты чувствуешь, как учащается дыхание, как потеют ладони и как сердце колотится где-то в висках. Как трясущимися руками нащупываешь стул, кажется, деревянный с довольно высокой спинкой, чтобы согнуть наконец ватные ноги, успевшие затечь за какие-то считаные минуты. Затем начинаешь прислушиваться к ней, будто знакомиться, ощупывать привычные предметы обихода, с которыми сталкиваешься ежедневно, не придавая им никакого значения, – контуры чашек, изгибы широких блюд и прохладу столовых приборов. Их образы будто фрагментами вспыхивают в голове и тут же гаснут, сменяясь новыми картинками. А где-то изнутри прорывался неописуемый детский восторг, как будто ты заново учишься чувствовать.

Все оказывается совершенно иным, когда перестает быть привычным.

И я попробовала. Я поднесла свою ладонь вплотную к глазам, но ничего не изменилось. Темнота есть темнота. Она тем и прекрасна, что не имеет оттенков.

Я не видела собственной руки. Я знала, что она есть, но ее как будто и не было. А если я ее не вижу, как доказать, что она есть? Выходит, что никак. И простое знание без рационального подтверждения, получается, бывает сильнее очевидного…

«Вот это философский приход у меня случился», – пронеслось в голове.

И я улыбнулась очередной своей глупости, все равно ж никто не видит, а потом успокоилась, расслабилась и просто стала ждать. Ждать и слушать, как темнота начинает проникать в меня. Медленно вползать, впитываться сквозь поры и будто наполнять чем-то объемным и теплым. Мысли уже не мечутся в панике, как телевизионная рябь, а начинают ловить сигнал будто изнутри. Будто нечто более мощное, опирающееся исключительно на сенсорное восприятие, становится твоим новым я.

Насколько же мы сами себя не знаем.

Я даже закрыла глаза, что не имело в принципе никакого логического значения, а так, скорее, привычка на уровне физиологии, и сделала глубокий вдох, чтобы случайно не потерять это состояние. Но оно и не думало теряться, напротив, лишь набирало силу, пробуждая вслед за собой желание тут же применить его на деле. И я взяла бокал. Нет, я не видела его, я просто знала, где он находится, знала с точностью до миллиметра по поверхности стола. Я знала, я его чувствовала. Холод стекла резанул мои пальцы, оказавшиеся вдруг такими горячими.

– Добрый вечер, госпожа Батунина! – раздалось вдруг откуда-то из глубины шуршащим шепотом.

Сказать, что я вздрогнула, – ничего не сказать. Я чуть не описалась с перепугу!

Все мои обретенные только что духовные открытия как рукой сняло. И, сдерживаясь из последних сил, чтоб не сорваться на смех, я так же шепотом выдавила: «Добрый…»

– Надеюсь, не сильно испугал?.. – проурчал он своим фирменным грудным голосом, и мурашки новым заходом пронеслись по спине, съеживая затылок.

Голос. Этот голос я не могла не узнать. Этот голос я не могла перепутать. Я уже успела соскучиться по этому голосу, хотя слышала его буквально с утра.

Только утром это был он, но как будто и не он вовсе. С тем, утречным, у нас уже сложилось четкое выстроенное понимание, а с этим… с этим мы будто знакомились заново.

Интересный, однако, получается ход. Человек один, а линии общения разные.

Я, кажется, говорила, что люблю ящики с двойным дном? Друзья мои, изъясняйтесь четче в своих предпочтениях!

– Скажу так. Впечатлили! – ответила я, всматриваясь сквозь темноту ему в глаза. – В который раз…

– Даже так?

– Даже!

И пауза. Тягучая такая молчаливая пауза. А что я еще могу сказать? Ведь я его даже не вижу! И вообще, я еще от сложившейся ситуации отойти не могу, а тут мне уже диалог вести надо. Да и о чем? Кто сейчас передо мной: друг или руководитель? Где эта тонкая грань, если перешагнуть которую, многое может принять неоднозначное русло? Хотя зачем я сейчас здесь? Бизнес-планы на сегодня мы уже обсудили…

Я подалась вперед, уперевшись локтями о стол, и буквально считывала его мимику. Тонкий аромат его парфюма, тот самый, вновь взбудоражил мое обоняние, и голова небрежно пожелала мне: “счастливо оставаться”. И я осталась с непреклонным желанием накинуться на него, накинуться в прямом смысле слова, здесь и сейчас; стиснуть, насколько хватит силенок тонких рук, слиться с ним, уткнуться носом «домой» и не двигаться. Просто замереть, даже не дышать, возможно, чтоб не терять на это силы и не отвлекаться.