На свежем воздухе резко полегчало, даже неприятные позывы в низу живота сами собой прошли. «Как-то слишком светло, – мелькнула мысль, – или солнце восходит?» Он задрал голову вверх. Вершины гор были еще темны, но прямо над ним волны всполоха свернулись в воронку, острый кончик которой спускался все ниже, устремляясь – устремляясь прямо к нему. Или к дому, так оно вернее. Где-то далеко и высоко в небе зажглась яркая звезда и стала быстро приближаться, увеличиваясь в размерах. Вот она вошла в раструб воронки… Тут мужчина ощутил дрожание земли под ногами. Откуда-то прилетел маленький камешек и больно ударил в руку. Со стороны гор доносился нарастающий гул, как от сходящей лавины. Дом ходил ходуном, грозя рассыпаться по бревнышку, а торчащая вверх антенна то ли разбрасывала искры, то ли притягивала их – не разобрать, такое вокруг нее было сияние.

«Полный абзац!» – услышал мужчина свой внутренний голос. И повинуясь ему, выхватил из кармана черную коробочку. «Черт, не то! Это не сейчас!» Он принялся шарить по карманам, нашел, наконец, мобильник, нажал кнопку вызова. И даже не дождавшись соединения, принялся громко кричать:

– Володька, вырубай!

– Что у тебя происходит? – раздался спокойный голос друга.

– Вырубай на хер, тут такое творится!

– Да что творится-то? – крикнул в ответ Володька, не очень, впрочем, обеспокоенный. – Поделись со скучающим другом.

– Вырубай, а то делиться будет некому!

– Даже так? – несколько меланхолично сказал Володька. – Тогда выключаю. Эй-эй, ты чего молчишь? – и уже истошно: – Петька, не молчи!

А мужчина по имени Петр стоял и тупо смотрел на мобильный телефон, безмолвный брусок с темным экраном.

– Петька-а-а! – звенело у него в ушах.

– Ты выключил? – с неожиданным спокойствием сказал мужчина, подняв голову.

Он даже мерно пощелкал пальцами, отбивая ритм, и чему-то удовлетворенно кивнул, заслышав ответ:

– Уф, ну ты меня и напугал! Выключил. Подожди немного, не сразу дойдет.

– Я знаю, – ответил мужчина, продолжая все так же мерно щелкать пальцами и ведя счет.

И вот он поднял руку и щелкнул громко, от всей души. И по этому магическому жесту фокусника вдруг все переменилось и стремглав понеслось вспять. Дом перестал трястись. Светящийся шар вокруг антенны поблек и потух. Сияющая воронка на небе стала стремительно укорачиваться, окутала падающую звезду саваном и растворилась вместе с ней в просторах космоса.

Тут что-то тяжелое ударило мужчину в спину, бросило его лицом вниз на траву, навалилось, заломило руки за спину.

– Вы можете хранить молчание…

Человеческий голос, произносящий набившую оскомину по многочисленным фильмам формулу. Это успокаивало. Но мужчина и так был удивительно спокоен. Он даже успел расслышать шум какой-то возни в лесу и громкий вскрик. И подумать: «А у кабана-то женский голос!»

– Все, что вы скажете, может быть использовано против вас…

– У меня теперь будет время, много времени для того, чтобы все вспомнить и все обдумать еще раз, – произнес мужчина.

Произнес, впрочем, про себя. Ведь все это действительно могло быть использовано против него.

День был плохой. Хуже некуда. Чего еще ждать от пятницы, тринадцатого? Умные люди в такие дни не ходят на работу, а если ходят, то не включают компьютер. И не вскрывают почту, как электронную, так и обычную. Сколько, выходит, он правил нарушил? Целых четыре. А если учесть, что компьютеров было два, дома и на работе, то и все пять. Вот и получил. На полную катушку.

Неприятности начались с утра, вернее, с письма, с письмеца в конверте, погоди, не рви. Порвать-то он порвал, потом, со злости, да что толку? Если твой банк настойчиво напоминает, что у тебя третий месяц недопустимый овердрафт на счете, то тут перехватывай, где только сможешь, несколько сотен и беги в банк. А то ведь запишут, как грозятся, в ненадежные клиенты, здесь, в Америке, это страшнее судимости.

А овердрафт откуда? Алименты списали. Таньке, бывшей. Почему так получается? В России жили, не тужили, почти что впроголодь, но дружно. А как сюда приехали, так, насытившись, сразу ссориться начали. Вернее, Танька начала. Говорит, это оттого, что она все время дома сидела и ей не хватало общения. Но если все время дома, то где она своего нынешнего, Юджина, подцепила? И почему с ним она с удовольствием дома сидит, а по-английски как не говорила, так и не говорит, какое тут общение? Или все дело в том, что дом – свой?

Да бог с ней! Только подумал, как тут же получил от Таньки мейл. На рулише, естественно. Опять денег просит. Ромка, чадо их совместное, попал-таки в школьную баскетбольную команду, теперь ему супер-пупер форма нужна. Вот ведь врет и не краснеет. У них кредит за дом просрочен. Это он казался своим, пока ипотечный кризис не грянул. А ведь придется дать. Ромка в их редкие, строго оговоренные постановлением суда встречи и так смотрит на него, как на последнего жлоба. Мамкина работа.

Так и тянулись целый день, неприятность за неприятностью. Одна радость впереди маячила – зарплата. Она, конечно, вся уже наперед на обязательные платежи расписана, даже не хватает, но все же приятно. Что же они так затягивают с главным-то? До конца рабочего дня оставалось двадцать минут, в конверт еще не похрустывал в кармане. И тут вызвали к Большому боссу. Не к добру это, мелькнула мысль. Как в воду глядел.

– О, Питер! Рад тебя видеть. Как дела? Как всегда, лучше всех? Проходи. Располагайся. Скотч?

Радушие изливалось из Большого босса, компенсируя скороговорку вопросов, которые не подразумевали ответов. От «Питера» совсем заплохело. Нет, он, конечно, Питер, вернее, Петр, но так его никто не звал, это повелось еще с первого его американского места работы. Когда он представился по своему шутливому обыкновению: «Саров, Арзамас-16», – новые коллеги уважительно зашумели: «Как же, знаем! Арзамас-16, Саров! А звать-то тебя как?» Когда, наконец, разобрались, было много смеху. С тех пор и привязалось: Шестнадцатый. И только для официоза осталось: доктор Сарофф или Сароу, кто как прочитывал его сложную фамилию на лейбле.

– Боюсь, Питер, у меня для тебя плохие новости. Пятница, тринадцатое, ничего не поделаешь, – хохотнул Большой босс и отхлебнул виски, – времена нынче трудные, финансирование режут по всем статьям, грант, на котором ты сидишь, не продлевают. Мы бы, конечно, что-нибудь придумали, работать ты умеешь, хотя и сдал что-то в последнее время. Слышал я, увлекся ты Теслой. Нам нравится, когда люди, приезжающие в Америку, интересуются нашей историей, нашими великими соотечественниками, но не в рабочее время. Мы тут проверили твою электронную почту. Шестьдесят процентов посланий относятся к Тесле и все отправлены и получены в рабочее время.

Саров и не подумал возмущаться вторжением в его личный почтовый ящик, это он уже проходил. Здесь хотя бы признались.

– Но это так, мелочи, – продолжал Большой босс, – главное, конечно, финансирование, вернее, его отсутствие. Нам придется расстаться, к глубочайшему моему сожалению, – он протянул Сарову длинный узкий конверт, заменив им последнее рукопожатие.

Саров был внутренне готов к чему-то подобному, но все же застыл на месте, вертя в руках конверт. А Большой босс уже стоял спиной к нему, у большого окна, и весело говорил по мобильному телефону:

– Да, дорогая, все завершил. Сегодня обошлось без происшествий. Не то что в прошлую черную пятницу. Помнишь, как у меня спустило колесо, и мы опоздали в ресторан. Собирайся, я через пять минут выезжаю.

Саров, глубоко задумавшись о своей горькой судьбине, шел по коридору. Цок-цок-цок, донеслось до него. Он вскинул голову. Мимо прошествовала длинноногая девица. Он неодобрительно покачал головой. Нет, девица была вполне, вот только туфли со шпильками под стать ногам, эти шпильки для их силовых микроскопов были страшнее землетрясения. Впрочем, это же административный этаж, тут все можно, кроме сексуальных домогательств и курения.