Тереза говорила, что один раз папа просто привел мальчика, сказал, что он ее братик и велел смотреть за ним — за мной. Помнит, как ругались родители, как ее мама пыталась вразумить отца, выбить из него хотя-бы копейку на содержание его же собственной дочери. Вот только не получалось ни черта, отец пригрозился ее убить, если та еще хоть раз скажет, что Тереза — от него. И в конце концов, когда Терезе было восемь, ее мать нашли у порога больницы мертвой. Врачам причина смерти была ясна: наркоманы часто так делают, подбрасывают «своих» с передозом, а потом сбегают, чтобы не спалиться самим. И все подумали, что это как раз тот случай, когда бедная женщина просто увлеклась запрещенными средствами и не рассчитала дозу.
Сейчас мы оба с Терезой понимаем, что смерть была подстроена папашкой. Ясно как день — вспоминая то, что пережил я сам, я знал, что способен он был и не на такое. Да, Тереза говорила, что ее мать была женщиной с характером, иногда пила, позволяла себе ударить ребенка — но она никогда не была наркоманкой, и старалась стать хорошей матерью. Старалась завязать с прошлым, ушла с прежней работы, поменяла круг общения. Жаль, это ее не спасло — нужно было сразу переезжать, менять город, а еще лучше — страну. И возможно все так бы не повернулось…
Терезу отдали в дет-дом. Пару лет ей пришлось не сладко, она ведь знала, что где-то есть ее папа, который почему-то ее не забирает, что есть братик. Мне с трудом верится сейчас, что когда-то эта девушка была наивной и думала, что в тот момент и правда была нужна нашему отцу. А ему был не нужен никто. Даже моя мама, которая просто стала жертвой собственной влюбленности. В отличие от моей сестры, моя мама была наивной.
За те два года — несколько побегов и одно похищение. Одно гребанное похищение двухлетнего ребенка! Услышав от Терезы про это, я даже немного рассмеялся. Она пыталась меня забрать с собой, когда решила убежать из города от ненавистного ей детдома. Это странно, но она рассказывала, что за те несколько встреч еще при ее живой маме она ко мне очень привязалась — насколько можно привязаться к незнакомому ребенку, которого такой же малознакомый дядька привел к тебе в дом и сказал, дескать, вы одна семья. Но ребенок ведь не виноват, он же не понимает ничего, маленький, чистый — наверное, поэтому Тереза так легко всем поверила про меня. И потому всегда чувствовала свою ответственность за младшего.
Конечно, похищение сорвалось. Тереза говорила, что я дико орал и просился к маме, чем и привлек народ. Проводница, сволочь эдакая, не пустила детей на поезд без присмотра родителей. А кому хотелось ехать в вагоне с плачущим и визжащим чадом? Если мать рядом, она успокоит. Но мамы не было, а потому мы с Терезой профукали поезд. На пустой станции нас нашла полиция. Уже из участка меня забирала моя настоящая мама, а Терезу — воспитатели из детского дома — до того, как мама успела узнать о существовании моей сестры. Наверное, приди она чуть раньше, застав бы нас обоих вместе — она бы забрала Терезу к нам. Но тогда, видимо, судьба была настроена против нас всех.
В одиннадцать лет Терезу удочерили. Как она сама говорит — это лучшее, что могло с ней случиться на тот момент. Одинокая семейная пара, мать — бразильянка, отец англичанин, хорошая, в общем, семья, которая смогла дать девушке то, чего она не смогла получить: любовь от обоих родителей и счастливое взросление. Далее переезд в другую страну на несколько лет сразу же после усыновления и… потеря меня. Не потому что новая семья отказалась принять в семью второго ребенка, просто с прежних мест пропали мы с мамой, в попытке сбежать от отца. Нас развели по двум разным концам мира.
Конечно, Тереза не хотела оставлять меня на произвол судьбы и пыталась хотя бы найти меня через соц-сети, благо, имя, фамилия и возраст она мои знала. Копила денег, чтобы когда-нибудь приехать за мной и увести к лучшей жизни, хотя даже не знала, жив ли я был. В конце концов, уговорила родителей обратно на переезд в наш город. До окончания школы, буквально в последний год ее обучения, на нее вышел представитель ПОРОКа, предложил работу. Она была выдающейся ученицей, явно показывала уровень знаний гораздо выше, чем у остальных, наверное, поэтому ее заметили.
Вот только если я с самого начала понимал, на что подписываюсь, то Тереза до последнего не знала, чем занимается эта организация на самом деле. Мне сразу сказали правду, сразу рассказали, что я буду делать, кого убивать и что мне за это полагается — стоило только подробнее рассказать о всех плюсах этой работы, и я уцепился за нее всеми конечностями, как за последнюю надежду вернуть мне смысл моей никчемной жизни. Мне было нечего терять, а вот Терезе было что. А потому об обратной стороне медали в ПОРОКе умолчали. Она узнала обо всем, только когда прибыла в главный штаб для подписания контракта.
Тереза не могла отказаться — они пригрозили убить ее родных. Тех людей, которые ее усыновили, и ее биологического отца тоже, пусть тот и остался в другом городе и не имел к девочке никакого отношения. Из этого всего плюсом было только одно: в ПОРОКе упустили факт существовании меня — ее брата, поскольку по документам тогда я уже был детдомовским: матери уже не было, а отец, хоть и был жив, вышвырнул меня на улицу. Хреново ребята работают, да?
В любом случае, Тереза в скором времени просекла, что о ее брате никто не знает. Родители были спасены — она согласилась на работу, а после нескольких лет чудом сымитировала их смерть, сумела передать им крупную сумму денег на новую жизнь в другой стране. Сама же она решила найти меня — с возможностью ПОРОКа сделать это будет просто. Однако, через какое-то время поняла, что безопаснее будет, если я не узнаю о ней: за семь лет работы в этой тайной тюрьме она убедилась, что так просто здесь людей не отпускают. Она решила прекратить поиски, хотя была в шаге от того, чтобы меня найти. Отказалась от цели своей жизни и полностью посвятила себя единственному, что ей оставалось — работе.
«Судьба не дура, зря людей сводить не будет». Не знаю, насчет дуры, но наша точно с прибабахом. Через год Терезе дали подопечного с целым рядом психологических проблем, новенького солдата, всего девятнадцать лет, чтобы в дальнейшем подготовить его к охоте на монстров, поскольку он подавал очень большие надежды. Каково было ее удивление, когда в толстой черной папке c его личным делом она прочитала мое имя…
И Тереза решила не говорить мне об этом, чтобы спасти меня. С виду можно сказать, что она идиотка — как можно спасти того, кто сам подписал себе смертный приговор и отдал свою судьбу ПОРОКу? Оказалось, можно — Тереза ведь сама тогда была частью ПОРОКа. А потому принимала в моей судьбе очень активное участие — чего только ей стоило сохранять мое душевное равновесие после первых нескольких Задержаний или влиять на распоряжения начальства, ссылаясь на собственное психологическое заключение. Оглядываясь назад, пусть я тогда не мог сказать о ком-то «друг» — Тереза именно таковым и была.
Теперь мне стали понятны многие мотивы ее поступков. Странные взгляды в мою сторону, подмен анализов, участие в побеге. Все это время она знала обо мне больше, чем я мог представить, однако в моей голове до сих пор не укладывалось то, что после стольких лет одиночества, оказалось, что есть еще на земле человек, с которым у меня «общая кровь». Твоя цитата, между прочим — не знаю, что у тебя за странная манера говорить так о родственниках.
С одной стороны я злился на нее, за то что утаила это даже от меня, за то, что даже после того, как мы сбежали ничего не сказала и не собиралась этого делать, якобы спасая меня. Я никогда не буду в безопасности — ни я, ни она, ни ты, ни кто-либо из нас. И если Тереза до сих пор этого не понимает — она дура. Но с другой стороны, она не из личной прихоти утаивала правду, как бы банально это не звучало — она хотела как лучше.
Больше всего на свете мне тогда хотелось сбежать от всего этого: от моей так называемой сестры, от воспоминаний, от правды. Сам не заметил, как время от времени по бесчувственному лицу стекали слезы — просто переизбыток эмоций, которые вопреки всему, не удавалось сдержать. Правда душила меня, и в какой-то момент я и правда чуть не выскочил из машины на ходу — Тайлер успел вовремя затормозить, так что когда я открыл дверь, скорость была чуть выше чем человеческий шаг.
