— Не твое дело, — огрызается, глаза холодные, злые.

— Ладно... Какая... твоя любимая книга? — совершенно не знаю, о чем спрашивать. Не думала, что это будет в форме допроса.

— "Маленький принц".

Я опять удивляюсь. Экзюпери? Трогательный роман? Ее любимая книга? Что, серьезно?

— Фильм? — анкетные вопросы тоже неплохо.

— "Форрест Гамп", — отвечает, слегка улыбаясь. Смотрит куда-то в сторону, будто вспоминая о чем-то хорошем. Наконец-то, бинго.

— "Форрест Гамп"? Обожаю этот фильм, — искренне улыбаюсь я, — Том Хэнкс был поистине великолепен. Я полфильма чуть не рыдала. Когда эта сука от него ушла — особенно.

— Тут соглашусь. Это было сурово. Искренняя любовь никогда не ценится.

— Так уж и никогда? — понимаю, что нашлось что-то общее. И, может, хоть немного врата ее души приоткроются.

— Этот фильм напоминает мне, что... ты можешь быть богатым или бедным, умным или глупым, но пока ты любишь — ты слаб.

— Ты точно внимательно смотрела фильм? — улыбаюсь, наклонив голову и добиваюсь улыбки в ответ.

— Поверь, очень внимательно.

— Не знаю, мне кажется, любить — это прекрасно, — мое заявление звучит так, будто я нас обеих пытаюсь в этом убедить.

— Значит, тебя не бросали. Или не предавали. Обычно после этого все перестают считать любовь прекрасной, — недобро усмехается.

— Да нет, — пожимаю плечами, — меня бросали. И даже изменяли. Я просто... стала разборчивее.

— Или осталась дурой, — безапелляционно, грубо, но искренне.

— Скорее, просто оптимист, — стараюсь не реагировать на злые слова, потому что знаю, кусается она всегда. Также понимаю, что девочку кто-то обидел. Как банально. И что теперь, всю жизнь никому не доверять? Интересно, девушка это или парень? Какой она была до этого? Простой и веселой? Или она всегда была такой сукой? Вряд ли.

Когда нам принесли еду, мы разговаривали о фильмах и книгах. Это было безопасно. По крайней мере, для нее.

За это время мы сказали друг другу больше слов, чем за полгода, что трахались. Я слушала ее, отмечая в ней все до самой крошечной мелочи. Начиная от движения бровей и глазных яблок, до того, как менялся ее взгляд, в зависимости от эмоций, или как приподнимались уголки губ.

Когда с едой было покончено, она вновь откинулась на стул и посмотрела на меня. Снова холодный, чужой взгляд.

— Теперь мы можем поехать и заняться тем, что нравится мне? — выделив интонацией последнее слово, намекает, что для нее это была чуть ли не пытка. Но она выполнила свою часть сделки.

— Да, — киваю, а сама понимаю, что вляпалась еще больше.

Как только мы оказываемся у нее в квартире, резко разворачивается и целует меня. Как всегда грубо, глубоко и влажно. Ее язык знает каждый миллиметр моего рта, и она в курсе, что я будто плавлюсь от этого. Поэтому я даже сквозь поцелуй чувствую ее ублюдскую ухмылку.

Парой движений расстегивает свои джинсы и засовывает туда мою руку. Она уже влажная. Даже очень. А я удивляюсь, как можно так быстро намокнуть, ведь мы только что зашли. Сомневаюсь, что у нее, как и у меня, было трехнедельное воздержание.

Ее пальцы уже давно в моих волосах и она сжимает пряди до боли. Мстит, что ей пришлось согласиться поужинать со мной?

Только я собираюсь войти в нее, как она останавливает мою руку и вытаскивает ее из своих штанов. Отстраняюсь и непонимающе смотрю на нее, не моргая. Разве она не этого хотела? Она снова ухмыляется, берет меня за руку и ведет в спальню.

Здесь все также, как было три недели назад. У нее есть еще две комнаты, но моя нога ни разу не переступала порог дальше этой.

Усаживает меня в кресло, что напротив кровати. Тупейшая расстановка мебели, честно. Не знаю, на кой хер тут нужно кресло.

Сама подходит к изножью кровати и поворачивается ко мне лицом. Смотрит так, будто что-то задумала.

— Не вставай, — говорит твердо, даже приказывает.

Я послушно остаюсь в кресле и наблюдаю. Ни хрена не понятно, но интересно, что она решила устроить.

Медленно снимает с себя верх, потом стягивает джинсы. Остается в нижнем белье. Смотрит прямо в глаза, знает, что хочу ее, сука.

Легко расстегивает бюстгальтер и кидает его в сторону. Подходит ко мне. Вижу, что ее соски твердые и напряженные. Она возбуждена не меньше. Встает между моих ног и кладет руки мне на плечи. Прижимаюсь к ее коже, целую живот. Ее хочется целовать. У нее невероятно приятный запах. Ни духов, ни туалетной воды, а ее самой.

Через пару минут она отталкивает меня и вновь возвращается к кровати. Садится, продолжая меня гипнотизировать, и, стянув с себя последнюю часть гардероба, раздвигает ноги. Она абсолютно голая, сидит и, ничего не стесняясь, смотрит на меня. Чего она добивается? Что делает?

Засовывает один палец в рот, облизывает его и опускает руку. Проводит между ног, чуть надавливая, и я слышу первый стон. Все мои чувства обострены. Я слушаю, наблюдаю и вдыхаю запахи. Мне хочется прикоснуться к ней, но я не могу. Остается лишь облизывать губы и ждать, когда она позволит мне подойти. Я не знаю, как она мной управляет, но я бы ей премию дала за эту дрессировку.

Продолжает ласкать себя, не отрывая взгляда от моих голодных глаз. Я еле сижу на месте.

Когда она входит в себя, мы выдыхаем одновременно. Движения плавные, но глубокие. У меня уже гудит в голове и я готова повторить за ней же, если только это снимет то напряжение, что у меня между ног. Но у меня никогда не хватит на такое смелости. Я не как она. Я так не умею. Никогда не умела.

Ее глаза уже прикрыты, а по звукам, что слетают с ее рта, я понимаю, что она скоро кончит. Без моей помощи. Это даже обидно, но глаз я оторвать не могу.

И вот еще несколько минут, и, выгнув спину, она облегченно выдыхает, несколько раз содрогнувшись.

Выпрямляется и смотрит на меня. Я молчу.

— Думаю, сегодня ты мне не понадобишься, — говорит с этой блядской ухмылкой, а я приложить ее о стену хочу. Головой. И еще трахнуть. Но врезать — больше.

И я не нахожу ничего лучше, как хмыкнуть, и встать с кресла, бросив по дороге к прихожей:

— Чертова сука.

Она издевается надо мной. Но я не понимаю, почему. Наказывает за то, что я пыталась узнать ее получше? Или за то, что выдвинула условие? Или за то, что она его приняла?

Когда я захожу домой, мне приходит от нее сообщение.

"В пятницу в девять. У меня".

Я поражаюсь ее наглости, но знаю, что поеду.

Мой босс и друг по совместительству угомонился, когда я сдала ему проект, который очень понравился заказчикам. Мы сидели в офисном кафетерии, и он делился своими планами на пятничный вечер.

Я слушала его в пол уха, потому что думала о своем вечере. Она снова все сделает сама или это просто было показательное выступление, чтобы я не забывала, кто я, а кто она?

— Через три недели будет открытие нового клуба, и мы должны будем пойти! — восхищенно сказал Самир, когда я посмотрела на него, сделав вид, что внимательно слушала все то, что он говорил до этого.

— Почему "мы"? Тебе надо, ты и иди. Я не рискую больше бродить по клубам. Я еще с тем разом разобраться не могу, — не поддержала я его инициативу.