Таращусь на нее, не веря ушам.
— Но... Ты же... Ты говорила... — из моего рта доносятся только обрывки мыслей, и я не могу собрать их в единое целое.
— Я не могла в этом признаться, — пожимает плечами и смотрит пристально, как всегда, — знаешь, ты меня как-то привлекла, когда подошла не ко мне, а к этой курице, когда пыталась меня "отшить". Что-то меня тянуло к тебе, и я ничего не могла с этим сделать. Мне не хотелось ничего другого. А когда ты в первый раз сказала, что больше не придешь, пока я не поужинаю с тобой, я сначала даже выдохнула с облегчением. Потому что понимала, что привыкаю к тебе. А этого нельзя было допустить. Но не выдержала. Решила, что ладно, я все равно все держу под контролем. Потом кино, не знаю, зачем согласилась. Наверное, правда, хотелось. Но я не могла сказать об этом. А потом, когда мы... Ну... В тот раз... Занимались... — она не могла выдавить из себя это слово, и я решила помочь.
— Любовью?
— Да, — с облегчением выдохнула она, — именно ей, а не просто трахались, и твои слова, что я тебе... нравлюсь... В общем, я испугалась. И поняла, что весь контроль исчезает. Я не могла этого допустить.
Я молча смотрю на нее, боясь задать главный вопрос о произошедшем, который волнует меня. Но все же решаюсь.
— А тогда, в клубе...
— О, — прерывает прежде, чем я заканчиваю фразу, — я пришла тогда просто выпить и потанцевать. Не более того. А когда увидела тебя, поняла, что это отличная возможность, чтобы дать тебе понять, что между нами ничего не будет. Нашла эту рыжую, и... Дальше ты знаешь.
— Вы с ней...
— Нет, — снова обрывает, — я ушла, наверное, сразу после тебя. Чувствовала себя последней тварью, но знала, что так надо. Только не ожидала, что больше не увижу тебя. Точнее, что ты больше не придешь.
— Так мы... — начинаю после небольшой паузы, — что мы теперь будем делать?
— Не вынуждай меня говорить все эти романтические штуки, я этого не умею. Но... я хочу попробовать. Может, действительно, из этого что-то получится.
— О, ты мне встречаться предлагаешь? — игриво поднимаю бровь и смотрю на нее.
— Идиотка, — бурчит и снова утыкается носом мне в шею.
Я прижимаю ее к себе и вдыхаю ее запах. Она приподнимает голову и, чуть наклонив ее, смотрит мне в глаза. Приближается к губам и целует. Так, как никогда до этого. А у меня голову сносит. Разворачиваю ее и прижимаю к стене. Я слишком соскучилась по ней, чтобы тянуть. Действую напористо, но нежно. Она стонет мне в рот, обнимая за плечи. Потом отрывается от моих губ и набирает в легкие воздуха.
— Я люблю тебя, — я не могу молчать, не могу удерживать это в себе. Я долго все это глушила, и теперь мне хочется произносить эти слова.
Она смотрит на меня как-то по-особенному. Не так, как раньше. Я знаю, что она не ответит мне, но я также вижу, что ей нравится это слышать.
— Я хочу как в тот раз, — выдыхает мне прямо в губы, сильнее сжимая плечи.
— Как в тот раз?
— Да, — кивает, чуть улыбаясь, — люби меня. Пожалуйста.
Слова действуют мгновенно, и я даже сама не понимаю, как мы уже оказываемся в ее спальне. И в этот раз это не просто секс или любовь только с моей стороны. Мы действительно занимаемся любовью. Нежной, чувственной, грубой, долгой и разной. Открывая друг друга, и открываясь сами.
Я впервые провела с ней всю ночь. Не в том смысле, что мы всю ночь с ней только и делали, что занимались сексом, а в том, что я заснула в ее кровати. С ее головой на плече. И ее руками и ногами, что обвили мое тело. А проснувшись утром, я даже не поверила глазам, увидев ее рядом.
Был первый совместный завтрак и первый утренний секс. Первое прощанье у дверей, которое длилось не менее получаса.
Первое настоящее свидание, первые настоящие поцелуи на ее нелюбимом заднем ряду того самого кинотеатра.
Первый мой букет для нее.
Потом был ее первый визит ко мне и первая ночь у меня.
Первая ссора и первое примирение.
Первая небольшая дата, первое наше личное, совместное событие.
И много первого. Вообще, и с ней конкретно. Но мне нравилось это, и я видела, что это нравится и ей.
Мы были знакомы довольно долго, но не знали друг о друге почти ничего. Но мы узнавали. Понемногу, не спеша, порой даже с осторожностью.
Мы все чаще проводим вместе ночи, и каждый раз перед сном я обнимаю ее, целую, и прижимаю к себе. И я знаю, что я сделаю все, что от меня зависит, чтобы со мной она чувствовала себя любимой, ощущала себя в безопасности и доверяла мне. Безоговорочно и без сомнений. Потому что я люблю ее. Я действительно люблю ее. И я знаю, что она меня любит, хоть она мне этого почти никогда не говорит. Да я и не требую, на самом деле. Я знаю, что когда она переступит этот барьер, я буду это слышать регулярно. А пока мне достаточно ее взглядов, в которых я все читаю, ее движений, в которых я все чувствую. Того неосязаемого, что говорит лучше слов.
Она все такая же стерва, но не позволяет себе прежнего поведения в мою сторону. Она знает ко мне подход и знает, что иногда эта стервозность меня даже заводит. Мы периодически ругаемся, но никогда не переходим границы. Мы притираемся и изучаем друг друга.
И даже если кто-то меня разозлил, или у меня просто был плохой день, я забываю обо всем дерьме, что вообще есть, когда она ночью прижимается ко мне сильнее, и шепчет:
— Я тебя люблю.
Она это почти бормочет и делает это, только когда думает, что я уже сплю. А я в такие моменты действительно понимаю, насколько я счастлива, и, обнимая ее, просто улыбаюсь.
10
Я несла горячее и вкусно пахнущее мясо на шампурах прямо к накрытому столу. Самир семенил за мной с решеткой, где также были мясные куски в маринаде.
— Наконец-то! — Света поднесла нам широкие тарелки, чтобы мы выложили все на них.
— Мы бы пришли быстрее, если бы этот придурок не решил проверить каждый кусочек, — проворчала я, снимая мясо.
— Я должен был убедиться! — возмутился Самир, открывая решетку. — Сами бы потом опять ворчали, что еще не готово.
— Конечно. Один раз сто лет назад кому-то просто показалось, повторяю, показалось, что мясо немного сыровато, так все. Он теперь каждый раз его чуть ли не до углей готов зажарить, — пробубнила я, отставляя тарелку с мясом.
— Кто-то?! Это была ты!
— Ладно. Я уже сто раз пожалела об этом.
Света засмеялась и покачала головой. Из дома вышли остальные участники нашего летнего мероприятия.
— Что вы опять спорите? — Ира подошла ко мне и, встав сзади, обняла меня за плечи.
— Да она опять наезжает на меня, — надул губы Самир и обиженно посмотрел в мою сторону.
— Ты еще поплачь, — усмехнулась я, наблюдая, как беременную Свету нежно приобнимает Семен.
— Обойдусь. Я просто потом скажу Ире, чтобы она тебе отомстила, — прищурился парень и хитро посмотрел на меня.
— Извини, но, боюсь, я на ее стороне, — Ира поцеловала меня в щеку и улыбнулась.
— Как всегда, все против меня. Ладно, давайте садиться, все готово.
Это был ежегодный наш сбор на даче Самира, по случаю наступившего лета. Мы регулярно собирались третий год подряд в июне все вместе, только в этот раз нас на одного маленького человека было больше.
