Посторонних туда не пускали, но для Анны сделали исключение. Им казалось неправильным задерживать ее, хотя она никого ни о чем не просила. Она прошла мимо обожженного сада, мимо декоративного пруда, в котором огонь выпарил всю воду, мимо обрушившихся кирпичей. Она не плакала, не кричала и не умоляла спасателей помочь. Она лишь задумчиво сравнивала то, что видела, с идеальным мирком, которым этот участок был еще прошлым утром.

Строилось так долго, так усердно, а разрушено хаосом за час. Ирония? Да, наверно. Пожар – страшная сила, он отнимает все, что так тщательно копится… и не только.

– Тут труп! – крикнул один из спасателей, осматривавших пожарище.

Она пошла на голос. Ее пытались не пустить, но Анна Солари умела быть настойчивой, когда хотела. Ей нужно было все увидеть своими глазами.

Огонь, поваливший целый дом, и к телу был безжалостен. Оно сгорело до костей, и даже эти кости стали хрупкими и могли рассыпаться на части при первом же прикосновении. Теперь разве что опытный антрополог смог бы определить, что это был молодой мужчина. Для всех остальных скелет стал печальной частью черного пейзажа.

На Анну смотрели с сочувствием и удивлением – из-за ее спокойствия. Но никто не подходил к ней и ни о чем не говорил. Им казалось, что любое слово спровоцирует истерику… Разве нет? Разве не так показывают в кино? Они дождались, когда прибыл психолог, и позволили ему обратиться к ней:

– Вам нужно уехать, Анна. Пожалуйста, не переживайте раньше времени! Возможно, это не он…

Анна перевела на него невозмутимый взгляд; она и не думала срываться на крик. Ее голос звучал так же ровно, как во время деловых переговоров.

– Да нет, он. Похоже, я только что стала вдовой.

Дмитрий до сих пор не был уверен, что поступает правильно, но сдаваться не собирался. Он потерял все, что было важно в его прошлой жизни, все ориентиры – кроме стремления останавливать преступников. Для него это было вроде как компенсацией за то, что сделал отец, а теперь позволяло найти себя, когда ему казалось, что все потеряно.

Он не сомневался, что обнаружил нечто важное. Проблема заключалась в том, что верил в это он один. Все остальные упорно не видели связь, на которую он указывал. Дмитрия не покидало чувство, что он стоит перед глухой бетонной стеной, через которую не пробиться. Ему нужен был человек, который не стал бы подозревать его в навязчивых идеях и воспринял его предупреждение всерьез.

Такой человек был только один, и Дмитрий, переборов гордость, позвонил ему – спустя много месяцев, через обиду, которая когда-то казалась ему непреодолимой. Да, это было тяжело, и все же в глубине души он был рад, что решился. Он устал от одиночества и хотел вернуть в свой мир хоть кого-то из дорогих людей.

Леон ответил ему быстро, и их первый с прошлой осени разговор прошел лучше, чем ожидал Дмитрий. Он опасался, что младший брат уже сорвался, опустился, теперь его нельзя привлекать к расследованиям, нужно срочно искать хорошего нарколога, психотерапевта, да хоть шамана, лишь бы его спасти!

Но спасать Леона было не нужно. Он пригласил старшего брата к себе – в квартиру, расположенную в дорогой новостройке. Похоже, дела у него шли неплохо! Дмитрий не смог бы позволить себе такое жилье, даже если бы очень захотел.

В обед он приехал по указанному адресу, вошел в подъезд, еще наполненный запахом новизны – такое бывает, когда дом только-только сдан, везде идет ремонт, и побелка легкой дымкой висит в воздухе. На светлом бесшумном лифте Дмитрий поднялся на последний этаж и прошел в просторную квартиру.

Она чем-то напоминала ему картинки из каталогов, которые любила смотреть Мила. Идеальный дизайн, стильный, строгий и продуманный – но совершенно нежилой. Семья с детьми смотрелась бы странно среди всех этих кожаных диванов, металлических ламп и глянцевых черных поверхностей. Нет, это была квартира для мужчины, для того, у кого на семью нет времени.

То есть, для человека, которым стал Леон.

– Я ведь даже не знаю, чем ты теперь занимаешься, – задумчиво произнес Дмитрий, оглядываясь по сторонам. – Надеюсь, это законно?

Элитная студия была мало похожа на ту тесную, пропитанную духом нескольких поколений квартирку, которую снимал он сам.

– Более чем, – усмехнулся Леон. – Я знаю, какого ты обо мне мнения, но рассказывать что-то мне лень, поэтому поверь мне на слово: я никого не убил, не похитил и не изнасиловал, чтобы жить здесь. По крайней мере, не по-настоящему.

– Уже интересно…

– Весьма. Но ты не ради этого пришел.

Да, у него была четкая задача. Но Дмитрию казалось странным переходить сразу к делу, когда он впервые встретился с братом после нескольких месяцев молчания.

– Я… Да… А как там Лида?

Он и сам не знал, зачем спросил. По пути сюда Дмитрий пообещал себе, что не будет говорить о ней, и вот же – сорвалось!

– Нормально, – пожал плечами Леон. – Рожать готовится. Вроде бы, мальчик будет.

– Слушай, ты что, вообще ничего не чувствуешь? – возмутился Дмитрий. – Это же твой племянник!

– Да, но я слишком долго верил, что это мой сын. Не в твоих интересах напоминать мне об этом.

Это точно. Раньше Дмитрий нередко упрекал младшего брата за черствость, грозящую превратиться в жестокость. Но теперь, когда он сам, по сути, предал Леона, какие могут быть нравоучения?

– Ты прав, – вздохнул Дмитрий. – Давай не будем об этом… Ни о Лиде, ни о Миле.

– Согласен. Все решится само собой, и опять же, ты не для того позвонил мне. Что-то мне подсказывает, что это связано с папкой, которую ты вертишь в руках.

Да уж, заявлять, что он совершенно случайно взял с собой стопку документов, было бы нелепо. Поэтому Дмитрий кивнул:

– Есть дело, важное… Кажется, я наткнулся на серийного убийцу. Но вижу его только я!

– Воображаемый друг?

– Очень смешно! Леон, это серьезно! Я и сам ни в чем не уверен, следователи считают меня навязчивым идиотом. А что если я прав? Если действительно объявился маньяк? Тогда каждая его новая жертва будет и на моей совести!

– Ты утрируешь, – указал Леон. – Но ты всегда был к этому склонен. Ладно, пошли на кухню, покажешь, что там у тебя.

В квартире царил идеальный порядок – ни пылинки, ни пятнышка. Вряд ли Леон лично за этим следил, похоже, сюда приходила домработница. Еще один пункт к его расходам… Как странно: раньше именно Лидия требовала, чтобы он зарабатывал больше, но только после развода с ней у него все наладилось.

Они сели за стол, заработала кофеварка, Леон кивнул на бар, но Дмитрий покачал головой:

– Я же за рулем, помнишь? И мне еще возвращаться на работу. А тебе разве нет?

– Нет, сегодня нет необходимости. Я тебе как-нибудь потом расскажу, сейчас не до этого, перерыв-то у тебя короткий.

– Я ведь вроде как начальник, могу и задержаться, – усмехнулся Дмитрий. – Но в чем-то ты прав. Я к тебе приехал из-за одного открытия.

Он достал из папки с документами фотографию – еще живой девушки, хотя у него были с собой и другие снимки. Дмитрий всегда уважал право смерти на определенную интимность, он собирался показать брату ровно столько, сколько необходимо.

Теперь Леон рассматривал изображение молодой девушки, ухоженной – пожалуй, даже слишком, из тех, кто прорисовывает брови и наращивает ресницы. В ее красоте осталось мало естественности, однако такие барышни сейчас и мелькали на обложках журналов.

– Кто? – коротко спросил Леон.

– Ева Майкова, двадцать восемь лет. Найдена задушенной в своей квартире примерно в середине марта. Перед смертью была изнасилована, это и считается мотивом убийства. Дело пока зависло, толковых подозреваемых нет и не было. У бывшего мужа алиби, а больше ее смерть никому не была выгодна. Она еще и работала дома, это усложняет дело: она могла пустить кого угодно.

– Кем работала?

– Мастер по наращиванию волос.

Для Дмитрия стало открытием, что это вообще профессия. Он был далек от индустрии красоты, да и Мила таким мало интересовалась. Лидия наверняка знала больше – но она об этом не говорила, ее привлекательность оставалась тайной, которой он просто наслаждался.