На этот раз они пересеклись в доме Леона. Анне было любопытно увидеть его жилище, пусть и временное. Она видела квартиру, где он жил с Лидией, и была не слишком впечатлена: там чувствовалось убежище женщины, куда мужчина приходил изредка и непонятно зачем.

Эта квартира подходила ему куда больше, в ней была нужная строгость и сдержанность. Правда, тут все равно ощущалась острая непродуманность планов отступления: вот куда он денется, если на него нападут? Хотя, пожалуй, не следовало ожидать, что все без исключения люди будут об этом думать при переезде. «Хм, а на какую сторону выходят окна? Тут вечером солнечно или нет? И как вы решаете проблему побега от террористов?»

Но об этом она думала недолго, очень скоро ее мысли вернулись к расследованию, к тому идеальному сценарию жизни Джона Кристи, которому кто-то теперь следовал. Анна не замечала, как проходит время, с ней всегда так бывало, когда она концентрировалась на важном для нее деле. Лишь когда Леон обратился к ней, до нее дошло, что она уже почти час сидит над недопитой чашкой остывшего кофе.

– С тобой все в порядке? – поинтересовался он. – Ты какая-то тихая сегодня! Не выспалась, что ли?

Высыпаться она и не собиралась, но это ее не беспокоило. Анна знала, что при необходимости она может спать по три часа в сутки – и не терять работоспособность. А иначе нельзя, когда нужно разобраться сразу с двумя преступлениями! Леон знал лишь об одном.

– Ты бы хотел стать импотентом? – задумчиво спросила она.

Он не спешил отвечать. Леон уставился на нее молча, и чувствовалось, что он пытается сообразить, какой еще смысл может быть у этого вопроса. Анна невольно усмехнулась: даже лучшие из мужчин порой были слишком предсказуемы.

Он заметил эту усмешку и, конечно же, истолковал неправильно.

– Нет, представь себе, меня вполне устраивает моя половая жизнь! Что еще тебя интересует? Я не ем младенцев, не насилую школьниц, не стреляю из окна по прохожим. Список продолжать?

– Ты злишься.

– Да, как-то не в восторге и танцевать от радости не тянет!

– Но это как раз нормально, – указала Анна. – Есть темы, которые на подсознательном уровне запретны, а их обсуждение – оскорбительно. Импотенция – это огромная подсознательная проблема, затаенный страх здорового мужчины. Недаром ее на сигареты ставят – в один ряд с онкологией и смертью. Болезненная, унизительная штука!

– Спасибо за краткий экскурс в увлекательный мир мужчин, а то я живу – и не знаю! Аня, к чему это все? Какого лешего тебя в этот лес понесло?

Он был единственным, кому она позволяла вот так обращаться к ней по имени. В этом было что-то удивительно домашнее на фоне ее дикой, похожей на лоскутное одеяло жизни.

– Ты не поверишь, но это все еще связано с нашим расследованием, – пояснила Анна. – Мы решили, что говорим о подражателе, так? Это действительно реальное явление, пусть и не такое частое, как показывают в кино. Подражатели появляются реже, чем маньяки как таковые. Но если уж они решаются идти по чьим-то стопам, должна быть значимая психологическая причина. Например, они восхищаются своим кумиром. Или завидуют ему. Или хотят превзойти. В любом случае, речь идет о некоем пьедестале, на вершине которого сияет довольная рожа очередного чудовища. Но вот мы дошли до Джона Кристи… В его истории нет ничего такого, чему можно было бы подражать.

– Но ты же сказала, что он – легенда, – напомнил Леон.

– Легенда криминалистики – да. Легенда психологии – да. И даже легенда города Лондон. Но он все равно не пример для подражания. В своем желании убивать и насиловать женщин Кристи не был уникален, были и другие маньяки, которые в этом, увы, преуспели куда больше. Чем он интересен подражателю? Тем, что он подставил невиновного? Так ведь сам Кристи тоже в итоге попался, причем глупо! Нет, с точки зрения здорового мужчины, восхищаться им нельзя.

– Если он был импотентом, как он тогда насиловал женщин?

В этот момент Анна невольно подумала о том, что обсуждают другие пары… нет, даже другие люди, сидя за столом. Эта мысль мелькала не первый раз и всегда была непрошенной гостьей.

Не нужно сейчас размышлять о том, насколько они сами безумны. Анна чувствовала, что, рассказывая все ему, она наконец начинает понимать подвох, который заметила в этом деле с самого начала.

– У него, скажем так, были проблемы с потенцией. А еще Кристи был ипохондриком, причем жутким. Некоторые ипохондрики просто волнуются из-за своих болезней чуть больше, чем следовало бы. Но Кристи доводил это до одержимости, он был из тех людей, которые после укуса комара сразу начинают говорить о гангрене. В его случае, это вело к психосоматическим последствиям. Проще говоря, то, что он придумывал, отражалось на его теле. Вымышленное состояние становилось реальным.

– Так, значит, было и с импотенцией?

– Среди прочего. Впервые он решился испытать себя с девицей, причем далеко не скромной, в нежном подростковом возрасте – и у него ничего не получилось. А поскольку девица была не только нескромной, но и не слишком умной, она начала болтать об этом. Позор Кристи стал публичным, он обзавелся такими милыми прозвищами, как Облом Кристи и Кристи-Члена-Нет. Это было бы большим стрессом даже для нормального подростка, а теперь помножим все это на ипохондрию и истеричность, которую приобрел Кристи. И вот результат: после того неудачного первого раза он получил проблемы на всю жизнь. Позже кое-что у него стало получаться, но в основном с проститутками… или с его жертвами. Прежде, чем он начал убивать, было и еще одно важное событие, которое повлияло на эту сторону его жизни.

Анна подозревала, что в ту пору Кристи еще отчаянно хотелось стать нормальным. Ему нужно было нечто такое, что оградило бы его от насмешек сверстников, в один миг вернуло ему репутацию и заставило всех забыть о том, что было раньше. Поэтому в Первую мировую он, тогда еще почти подросток, отправился в армию.

Поначалу у него все шло неплохо, его ценили. Но потом его полк оказался во Франции, и Кристи попал под атаку ипритом. Воздействие газа дорого ему обошлось…

– Позже он утверждал, что после этого он на три с половиной года ослеп и потерял голос, – указала Анна. – Трындел, конечно. Но в этой лжи легко улавливается попытка привлечь к себе внимание, надавить на жалость, таким многие серийные убийцы развлекались. Причем историю со своей страшной слепотой Кристи придумал уже позже. Сразу после атаки он утверждал, что иприт выжег ему голосовые связки, и он навсегда потерял возможность громко говорить. Часть правды в этом была: он действительно до конца дней говорил очень тихо. Но хочу тебе сказать, что иприт тут не при чем. Медики, позже изучавшие его дело, сходились во мнении, что горчичный газ попросту не мог привести к такому долгосрочному эффекту. Винить, скорее, нужно ипохондрию: Кристи убедил себя, что его голосовые связки повреждены, и отказывался говорить громко. С той же газовой атакой он связывал теперь и свою частичную импотенцию.

– Так может, он и правда больной был? – осведомился Леон. – Ну, физически…

– Нет. После смерти Кристи провели вскрытие, врач отметил, что половая система у него была здоровой. Но в вопросах сексуального возбуждения психология часто выходит на первый план. Нормально заниматься сексом с женщинами Кристи не мог. Его привлекали убийства, изнасилования, особенно если жертва неподвижна – потеряла сознание или уже мертва.

– Так он все-таки был некрофилом? Ты же сказала, что там все сложно!

– Это не столько я сказала, сколько психологи, изучавшие дело Кристи, – указала она. – Они считают, что некрофилом он не был, потому что он никогда не занимался сексом только с трупом. Привлекали его именно живые, но сопротивляющиеся или обездвиженные женщины. Я тебе сразу сказала, что это тонкости, которые нас не касаются. Смотри, что получается… Он дефективен, причем на самом примитивном уровне. Он убивает не потому, что он охотник, а потому, что иначе у него ничего не получится. Такими людьми восхищаются? Таким людям подражают?