Джаред тихо подошел, положил руки на плечи.

— Он мог соврать.

Дженсен помотал головой.

— Наверно, я всегда это знал… Видел, как они с мамой обнимались и даже целовались, — невнятно произнес он. — Но предпочитал не помнить. Как почти все! — сорвался он на крик. — Тебе нельзя со мной, — Дженсен скользнул из Джаредовых рук и отвернулся к стене, упираясь в нее лбом. — Я не хочу, чтобы и ты погиб. Я должен быть один, всегда один. А лучше будет умереть, чтобы решить все проблемы разом.

«Надо же, — подумал Джаред, — я думал, что война — она снаружи. Все эти битвы, противостояния, лишения. А на самом деле, война внутри. У каждого своя».

Теперь наступил черед Джареда. Он должен приложить все усилия, чтобы спасти Дженсена, вытащить из него войну.

Ему хватило пяти ударов сердца, чтобы сделать шаг до пульта управления, задать новый курс — в далеко-далеко — и перевести «Дженни» на автоматическое управление. Вернуться к Дженсену. Тот, похоже, и не заметил, что Джаред отходил. Его плечи до сих пор еле заметно вздрагивали.

— Ты можешь умереть, если считаешь, что так легче. — Джаред обхватил Дженсена руками, навалился ему на спину, сильнее вжимая в стену. — Только ты должен знать — я тоже умру тогда. С тобой. Потому что понятия не имею, как без тебя жить. И зачем.

— Ты врешь! — Дженсен выкрутился в его руках и повернулся к Джареду. — Я никому никогда не был нужен. Так что ты врешь. Ну или ошибаешься.

Слова срывались с его языка обидные, они ранили, а глаза смотрели с надеждой — переубеди, докажи. Джаред вздохнул.

— Конечно, ты никому никогда не был нужен. И Шрайк прошел через все Охотничьи Угодья в поисках тебя просто так. Просто так пришел в Лондон и позволил инженерам разбирать себя по кусочкам. Анна просто так прилетела тебя спасать на Ярмарку. Конечно, ты ей не нужен был, она ни с того ни с сего решила поиграть со смертью.

— Она была по-своему ко мне привязана. А может, не хотела терять своего человека.

Джаред кивнул, соглашаясь.

— Безусловно. И Кэтрин встала на твою защиту от нечего делать, просто потому, что милая.

— Валентайн сказал, что не будет со мной драться. Если бы я его не догнал, поединка бы не случилось. Даже он пренебрег мной.

Джареду захотелось ударить Дженсена. Несильно, чтобы тот пришел уже в себя. Но он сдержался, только закричал:

— Ты совсем тупой?! Он тебя боялся! Валентайн испугался с тобой драться. А ты напридумывал себе! А я? Как же я? Ты тоже думаешь, что я с тобой просто так.

— Ты со мной потому, что тебе некуда было деваться, лондонский мальчик, — Дженсен опустил глаза.

Похоже, дар убеждения Джареда не сработал.

— Если бы я хотел уйти, то ушел бы еще в Батмунх-Гомпе и ты никогда бы меня не нашел. Это не моя война, но я полетел с вами, с тобой и Анной, на битву. Почему, как ты думаешь? Потому что мне некуда было деваться?

Дженсен его оттолкнул.

— Возможно, ты прав. За пару дней от безысходности ты успел ко мне привыкнуть. Но ничего, это скоро пройдет. Ты отлично управляешь кораблем, Анна могла бы тобой гордиться. Не сомневаюсь, ты отлично устроишься в этом мире и один. Я тебе не нужен.

И Дженсен толкнул дверцу открытой палубы.

Джаред прыгнул вперед и сбил его с ног.

— Только попробуй! — прорычал он, наваливаясь на Дженсена всем телом. Он не пустит его или тогда и правда прыгнет следом.

Дженсен ударил его кулаком в лицо, лопнула губа, больно, кроваво, и они сцепились, катаясь по выстеленному деревом полу гондолы. Джаред не сомневался, что если Дженсен начнет драться по-настоящему, ему не устоять ни секунды. И, в очередной раз оказавшись сверху, он обхватил руками лицо Дженсена и выдохнул в перекошенный отчаянием и яростью рот: «Поверь» и прижался губами в поцелуе.

Пожалуй, надо было не разговоры разговаривать и успокаивать, пытаясь донести до Дженсена очевидные вещи, а сразу целовать. Но Джаред не разбирался в сценах и выяснениях отношений, не умел правильно гасить приступы отчаяния. Но ничего, он научится. И если секунду назад он злился на Дженсена, на его глупую истерику, то сейчас уверился — тот на самом деле искренне убежден, что никому не нужен. И Джаред же видел причину, когда его посещала удивительная ясность, — Дженсен не верил в себя. Думал, что все общаются с ним из милости или страха.

Дженсен целовался так же, как дрался, — отчаянно и яростно. Рвал на Джареде куртку, рубашку.

— Поверить, говоришь? — задыхаясь, он разорвал поцелуй. — Ты был с кем-нибудь раньше? С женщиной или мужчиной?

— Нет, — Джаред плохо соображал, но суть вопроса уловил.

— Готов идти до конца? Сейчас? Со мной?

Он еще спрашивает?!

— Ты столько даешь, — непонятно сказал Дженсен, переворачивая Джареда и усаживаясь у него на коленях. — Ты даже сам не подозреваешь сколько. Никогда бы не подумал, что такое скажу, но тебе хочется отдавать. Безоглядно.

Джаред бы, наверно, еще долго тупил, но Дженсен принялся раздеваться. Скинул свое пальто, медленно расстегнул рубашку, потянул рукава за манжеты, стаскивая. Положил горячие ладони Джареду на грудь, погладил, дернул не оторвавшиеся до этого пуговицы на рубашке. Смотрел в глаза, облизывая губы, красные, в Джаредовой крови. Склонился, уперев руки в пол по сторонам от его головы.

Джаред, как завороженный, приподнялся на локтях, поймал ртом кулон в виде глаза, который качался у него перед лицом. Оставил, значит, не выбросил, использовав ключ, там, около МЕДУЗЫ.

Кулон пах металлом и был соленым на вкус. Поймав его зубами, Джаред провел языком по кромке. И Дженсена сорвало. Куда делись его тягучая медленность и неспешность. Глаза потемнели, он закусил губу, и Джаред потерялся в прикосновениях, обжигающих лаской. Миг — и он уже лежит на досках палубы, жестких, занозистых. Другой — Дженсен, приподняв его на руках, подкладывает под его спину свое пальто. А потом… потом Дженсен, коротко, нежно поцеловав Джареда, спускается ниже и накрывает своим жарким ртом его член.

Джаред кричал. На сотнях футах над землей, над горящим Лондоном, над рваными облаками, сквозь которые уже пробивалось рассветное солнце, Джаред Падалеки в первый раз в жизни кричал от любви.

Он метался, мотая головой из стороны в сторону, сбивая драповую ткань, цеплялся пальцами за волосы Дженсена, стараясь вбиться глубже в его податливый мягкий рот. Он то смотрел, распахивая глаза, как губы Дженсена, мокрые, натертые, растягиваются вокруг его ствола. То жмурился, потому что это было слишком, вся эта красота — слишком, а он и так изо всех сил держался, чтобы не спустить сразу. Но его все равно не хватило надолго, да и не дал бы Дженсен долго.

Когда жар, заполнивший низ живота, излился наружу, Джаред тоже кричал. Только гораздо сильнее.

Дженсен тут же вновь склонился над его лицом, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Отзывчивый какой! Чудо, — он чмокнул Джареда в губы, — не представляешь, какое ты чудо!

И тут же углубил поцелуй, настойчиво и жарко, притираясь к его бедру своим стоящим членом. Рот заполнился странным вязко-терпким вкусом. Джареда ошпарило стыдом — Дженсен проглотил его сперму, а Джаред всегда так стыдился своих выделений. Но стыд тут же смыло новым возбуждением, мысли смыло.

Дженсена, сильного, красивого, голого, хотелось трогать, мять, гладить. Джаред трогал и гладил, ласкал и покрывал поцелуями — руки, плечи, лицо. Даже в глаза целовал. Не заметил, как они поменялись местами, и теперь пальто сбивалось под спиной Дженсена.

— Хочу по-настоящему. — Джаред выгнулся, когда Дженсен просунул руку между их животами и обхватил оба члена кулаком. — Не думай, я не маленький, знаю.

— Но сам не?.. — хрипло спросил Дженсен.

— Нет, я же говорил.

— Первый раз, обалдеть. Вот бы стереть себе память и трахаться в первый раз по взаимному согласию.

Джаред проглотил вопрос. Потом, он задаст его потом. Сейчас спросил лишь:

— Что мне сделать, чтобы правильно?

— Тебе — брать. Я же сказал — сегодня ты берешь.