В голове Ингвара прокрутилась детская песенка про то, что «солнца хватит всем зверятам: и ежатам и мышатам…», но он постарался очистить голову от всякой похабщины, хотя она продолжала туда лезть, нервируя мыслями, что после таких клятв он просто обязан прямо сейчас разложить Альваро на алтаре и возлюбить по полной. Осталось только дождаться разрешения жрецов, но те всего лишь предложили им крепко обнять друг друга.

— Целоваться будем? — шепнул он Альваро на ухо.

— В этом ритуале — нет.

— А если…?

— Отвечу…

Но жрецы приказали им разлепиться, поскольку официальная часть церемонии была завершена, а теперь оба мужа могут спокойно, держась за руки, выйти из храма, поприветствовать свой народ и выбрать направление в сторону замка.

Яркое солнце ослепило глаза, стоило им покинуть защитную тень колоннады. Ингвар невольно прикрыл глаза ладонью и тут увидел, что большая площадь перед ними заполнена людьми. Они не только толпились в проулках, вытягивая шеи, чтобы рассмотреть новоявленных правителей, покрытых ритуальными рисунками, но и свешивались из окон домов, заполонили крыши, орали, пели, радовались.

И тут Ингвар почувствовал, что именно сейчас должен сделать одну вещь, которая навечно останется в памяти народа. Он резко дернул Альваро за руку, прижимая к себе и не давая опомниться, начал страстно целовать. Народ взревел.

Ингвар прикрыл глаза, сосредоточившись лишь на собственных чувствах: податливой мягкости губ, что отвечали ему, уверенной силе рук, что гладили его спину, жаре, исходившем от тела, что заставлял закипать его кровь. Альваро, будто воск, плавился и поддавался движениям его рук, привставая на носки, чтобы оказаться выше, стесненный лишь гладким шелком своих одежд.

— Муж мой, я тебя сейчас здесь и разложу на ступенях, перед всем честным народом! — Ингвар заставил себя остановиться и открыл глаза, огляделся вокруг, но продолжал вжиматься своим возбужденным членом в живот младшего мужа, ощущая бедром и его твёрдые ответные чувства.

— Пора заканчивать, — ответил Альваро, разжимая объятия и опуская руки вниз, замирая и охолодевая. Отвернулся, разыскивая взглядом своих этаров. — Мы в достаточной силе продемонстрировали наши клятвы. На сегодня — довольно!

— На меня посмотри! — призвал Ингвар. Слова графа показались ему обидными, ведь старший муж, произнося клятвы, был абсолютно искренним в своих чувствах. А теперь — честность клятв младшего мужа показалась сомнительной.

Альваро повернул к нему голову, отстраненно и вопросительно посмотрел в глаза.

— Если для тебя это всего лишь спектакль, то доигрывай до конца! Улыбайся, им нужна твоя радость, а не лживые клятвы.

Альваро вспыхнул, заставил себя вымученно улыбнуться и прошипел сквозь зубы:

— Я тебе не шлюха, которую «раскладывают», мой старший муж. Поговорим об этом позднее, когда вернёмся в замок. А сейчас я буду улыбаться, — он дружелюбно махнул рукой толпе, срывая приветствия, и стремительно сошел со ступеней храма перед расступающимися людьми.

***

Поговорить по душам им не дали: слуги долго приветствовали, потом усадили за щедрый стол, не оставляя в покое, во всём пытались угодить: предлагали испробовать то или иное блюдо, подливали вино в еле тронутые кубки. Вежливо осведомились у нового герцога, можно ли его попросить подробнее рассказать о новом короле Эдвине. И, пока Ингвар сочинял небылицы, сдерживая очередной напор искромётных стрел, что молоденькие служанки, поддерживая друг друга смешками, запускали в его сторону, Альваро исчез вместе со своими этарами.

Примус неожиданно наклонился над его ухом и прошептал:

— Герцог будет присутствовать при исполнении наказания младшего мужа за нарушение правил старшего мужа?

— Чего? — глаза Ингвара полезли на лоб, хмель вылетел из головы, и тут он вспомнил, что обещал Альваро сделать сразу же, после объявления себя герцогом Байонны. Он резко вскочил с места. В сердцах смел со стола свою тарелку, с размаху запустил кубок с вином в стену. — Где Альваро?

— Они уже начали… — промолвил Примус и проворно побежал вперед, подсказывая Ингвару дорогу. Он поспешил за этаром по длинным переходам замка, спустился в полуподвал по узкой лестнице.

Альваро стоял, прикованный цепями к стене, и на его обнаженной спине уже вздулись первые полосы от ударов плетью, которую держал в руке один из этаров. С него даже не сняли праздничных одежд: расстегнули фибулы на плечах, ослабили пояс, оставив ткань висеть на бёдрах.

На глазах Ингвара плеть просвистела в воздухе, описывая дугу, и его младший муж вскрикнул от боли.

— Прекратить, немедленно!

Этар, выполняющий наказание, покорно опустил руки и застыл, ожидая дальнейших указаний.

— Кто разрешил? — Ингвар схватил за ворот рясы ближайшего к себе этара своего младшего мужа.

— Указание Рикана де Альма. Оно не отменено, мы должны выполнять.

— Я отменяю!

— На сегодняшний день или вообще?

— Вообще! — рявкнул Ингвар. — С этого момента я запрещаю наказывать своего младшего мужа по любому поводу. Это закон. Запишите в свои книги. Освободите графа и окажите необходимую помощь. Уроды! А это, — он указал на плеть, — уничтожить! И цепи эти убрать из погреба. Как и всё остальное, что я видел в шкафу в покоях Рикана.

Альваро повис на его шее, шепча благодарности.

— Ты, меня прости, — Ингвар прижал младшего мужа к себе. — Я обещание дал, а слова не сдержал. Обиделся на твои слова про шлюху и забыл… Я же в шутку, не подумав. Юмор у меня такой: военно-корабельный… Клянусь, такое больше не повторится!

Альваро хмыкнул или всхлипнул у него на плече, вытер слёзы, зажмуривая припухшие веки:

— Постарайся побыстрее разобраться с законами, иначе мне постоянно придется страдать, а тебе — меня спасать.

***

От автора: приношу свои извинения всем ждущим продолжения — не успеваю сегодня дописать следующую главу. Выложу завтра.

Комментарий к Глава 5. Клятвы

[1] тому, кто угадает, откуда я «скоммуниздил» этот образ, шлю виртуальный поцелуй.

А, вот, его интерпретация уже моя - авторская.

========== Глава 6. Кто ты для меня? Кто я для тебя? ==========

Ингвар честно пытался закрепить на плечах младшего мужа фибулы, но тонкая ткань выскальзывала из его пальцев, а игла не хотела входить в узкое ушко петли. Этарам он больше не доверял: была бы его воля — отправил бы сейчас всех шестерых к их неведомым жестоким богам, но пока не понимал ничего в хитросплетениях верований и обычаев юга и решил действовать с осторожностью.

Он вывел Альваро наверх, мягко подталкивая перед собой, беспокоясь лишь о том, как бы пережитое графом потрясение не сказалось на здоровье его ума, ведь с того времени, как солдаты Эдвина взяли Энсину, прошло не более трёх месяцев.

Стоило им неожиданно появиться в галерее, как многочисленные любопытные слуги бросившие свои дела и устремившиеся вслед за герцогом, начали быстро исчезать в боковых проходах, за дверьми комнат, кустами дворцового сада, ставнями окон второго этажа. И только фигура Аринальдо в тёмных одеждах, стоящая под портиком галереи напротив — не двинулась. Дядя Альваро наблюдал за ними из тени, но невозможно было разглядеть выражение его лица.

Высокие каменные своды подвала отразили глухие голоса: этары спорили о чём-то друг с другом, но слов было не разобрать.

— Альваро, где твои покои? Я тебя отведу, — спросил Ингвар, осторожно приобняв младшего мужа, стараясь не задеть свежие и налившиеся кровью следы от плети.

Но Альваро опять ткнулся лбом в его шею, прижимая скрещенные руки к своей груди, испытывая дрожь от волнения и безгласно требуя от старшего мужа объятий и ощущения безопасности. Такой доверительный отклик напомнил Ингвару о детстве и об Эдвине: пожалуй, они были чем-то схожи с Альваро, именно в такой наивной нежности, с которой еще слепой котёнок зарывается мордочкой в густую шерсть своей матери в поисках тепла и уюта. Наконец, напитавшийся своими чувствами граф, слегка приподнял голову. Глаза его, хоть и покрасневшие, снова стали похожими на два лучистых сапфира: