Виктор и Полина не испытывали видимого дискомфорта от действий раскрепощённой пары, так как и сами были всецело поглощены друг другом. Понимая это, Алёна и Вадим отправились выше по склону, на центральный пик. При этом хитрая девушка, всё решившая для себя, якобы случайно прихватила с собой плотное покрывало, чтобы в компании возлюбленного расположиться у основания исписанного креста.

Огни звёзд, сливаясь на горизонте с огнями Медведьевска, завораживали душу. В самой верхней точке района терялась сама грань неба и земли. Молодой паре казалось, что небесная сфера поглотила всё пространство вокруг, оставив только их небольшую компанию и горящий немного ниже костёр, в каком-то необъяснимом, подвешенном состоянии между мирами. Небесные огни тихо мерцали, подчиняясь рябящим перепадам температуры в верхних слоях атмосферы, и гипнотизирующе действовали на восприятие Алёны и Вадима. Окраина тайги более пологого склона Моргудона, начинавшаяся у них под ногами, вносила элемент первобытности в их запланированное уединение.

– Красиво же тут было, – шепнул Вадим, достигая основания креста, – я имею в виду тогда, когда здесь жил шаман.

– А чем сейчас не нравится? Те же звёзды, та же луна, – также шёпотом ответила Алёна.

– Не знаю. Чувствуется, что магия ушла отсюда. Просто представь, что алтарь цел. Вокруг – чернота первобытной ночи. И человек, одетый в медвежью шкуру, стучит в бубен, общаясь со звёздами.

– Красиво… Но страшно. Я рада, что живу в современности, Вадим.

– В современности не хватает колдовства и таинства, Алёна.

– Ах, не хватает? – девушка улыбнулась, демонстративно расправляя покрывало на серой, ровной поверхности необработанного, серого камня, – тогда присядь рядом, я покажу тебе магию.

То, что является первобытным желанием, не всегда является синонимом дикости, невежества. Иногда первобытность означает лишь святую чистоту помыслов. Вадим не успел ничего возразить, как Алёна уверенными движениями, сама сняла платье, легко отбросив его в сторону. Секундой позже, в ту же сторону полетели и последние элементы одежды, ярким, белым пятном разбавив темноту неосвещённого камня. Девушка осталась абсолютно нагой.

У Вадима перехватило дыхание. Откровенного испугавшись и одновременно испытывая дикое чувство восторга, молодой парень перестал ощущать даже острые грани камней и колючие ростки шиповника, царапающего ноги.

– Так вот почему ты ещё раз гоняла меня за водой и заставила смыть дневную пыль? – выдал Вадим совершеннейшую глупость в данной ситуации.

Алёна ничего не ответила. Девушка грациозно присела на покрывало, поманив Таршина тонким, указательным пальцем и слегка дрожа всем телом, Вадим, обнажаясь на ходу, медленно пошёл ей навстречу.

Вадим много думал, как произойдёт их первый раз. Естественно, реальность сильно различалась с гладкими и ладными мечтами, привнеся сумбурность и неловкость в процесс первой попытки физической любви, однако это не мешало, а добавляло свой шарм. Таршин действовал аккуратно, иногда действуя по наитию, иногда вспоминая советы бывалых товарищей.

Вроде как получилось неплохо. Алёна лишь сжалась на несколько секунд, привыкая к новому чувству для себя. Решительность и забота сделали своё дело, позволив обойти большинство неприятных ощущений.

Потухший вулкан и ночь. Иссякшее место силы. Тайга и звёзды. Стоны и тихие, осторожные движения силуэтов в темноте. Яркое чувство неудобства камня, которое медленно, но верно поглотила палитра новых ощущений телесного блаженства.

Закончив акт любви, ребята сидели и медленно отходили от пережитого. Глубоко внутри, каждый по-своему справлялся с ярким всплеском новых эмоций и чувств, пытаясь осмыслить свой новый статус мужчины и женщины. Неожиданно чистый небосвод пронзила молния, и раздался раскат грома такой силы, что сотряс гору до основания. Алёна, переводящая дыхание, ощутимо вздрогнула от резкого звука и была тут же прижата к себе Вадимом, которому на волне адреналина и море было по колено:

– Странно, – сказала молодая женщина, – грозы вроде не намечалось.

– Ой, плевать, родная! – широко улыбался радостный Вадим, – разве нам дождь – помеха?

– Не помеха, но место то, какое…

– Не бери в голову, Алёнушка. Бред всё это. Глупые сказки для детей!

– Ну, вы закончили? – неожиданно прямо под ногами раздался голос Романа, который практически бесшумно возник ниже по склону в компании своей спутницы – мы тоже хотим здесь посидеть.

Странная папироса теплилась в зубах у Январёва, освещая косую улыбку и озорной взор неожиданно потеплевших, серых глаз. Сладковатый, незнакомый ранее запах дыма заполнил вершину горы, позволяя убедиться, что Роман курит вовсе не обычный табак.

Всё еще обнаженная Алёна вспыхнула краской, быстро прикрывшись измаранным платьем. Частью покрывала прикрылся и пристыженный Вадим.

– А девушка у тебя ничего, красивая, – хохотнул Январёв, придерживая за талию пунцовую от стыда Дарью, – не беспокойтесь. Что естественно, то не безобразно. Одевайтесь, мы придём минут через пять.

Уходя, наглый Вадим, совершенно не обращая внимания на смущенность потревоженной пары и задетые чувства своей спутницы, до последнего нагло смотрел на фигуру Алёны, которая судорожно натягивала на себя белое белье, тщетно силясь прикрыться узким крестом.

– Да не тушуйтесь, ребята! – исчезая в темноте, ещё раз крикнул Роман, – нагота прекрасна, а вы так молоды! Одежда портит человека…

Смущение смешило. Едва Вадим и Дарья окончательно скрылись за каменистой грядой и Вадима и Алёну пробрал такой чистый смех восторга и здорового бесстыдства, что им стало совершенно плевать на тот факт, что посторонние люди только что увидели их обнажённые тела.

Вскоре, пары, вновь встретившись по пути в лагерь, подзадоривая друг друга шутками-прибаутками, легко поменялись местами:

– Покрывалишко своё заберите, будьте любезны, – галантно попросил Роман, уступая дорогу Вадиму и Алёне, – мы, так сказать со своим.

– А мы и не думали оставлять, нам на нём ещё спать, – подражая аристократической манере разговора, в тон старшему товарищу ответил Таршин.

Покрывало действительно пришлось унести с собой и упрятать в рюкзак. Небольшое пятно крови на ней было чересчур ярким доказательством первой любви.

Убрав из палатки самые острые камни, кое-как выстлав землю всеми доступными предметами одежды и рюкзаками, усталая и перенасыщенная впечатлениями, пара влюблённых, провалилась в крепкий и здоровый сон счастливого человека.

Вадиму часто снились интересные и яркие сюжеты. Но сегодня, увиденное в грёзах, казалось столь реалистичным, что путалось с событиями минувшей ночи.

Прикрывающийся частью окровавленного покрывала, обнажённый Таршин стоял чуть ниже креста и рядом с ним, чуть выше по склону, возвышался в глубоком молчании и задумчиво рассматривал православный символ, странного вида мужчина, облачённый, не смотря на летнюю жару, в громоздкие медвежьи шкуры. Необычное одеяние содержало и кое-какие элементы украшений. Костюм молодого мужчины, с азиатскими чертами лица и бледной кожей, был густо увешан костяными и деревянными фигурками людей и животных. Головной убор, исполненный из шкуры настоящего волка, скрывал длинные, чёрные космы волос незнакомца, ниспадающие по спине. Большой, кожаный бубен был бережно закреплён на поясе мужчины и тихо гудел сам по себе, словно обладал собственной жизнью, которая протекала по законам совершенно не понятным простому смертному.

Взор раскосых глаз незнакомца был по-лунному бел и чист. Зрачков не было. Только тихо свечение и внимательная сосредоточенность на кресте. Руки, скрещенные на груди, вопреки представлениям современного человека о первобытном устройстве быта, были утончённы и чисты, как руки врача или дантиста в наши дни.

При этом в молодом мужчине чувствовалась сила. Даже мешковатый, громоздкий костюм не мог скрыть богатырского размаха плеч и рукава, закатанные до уровня локтей, подчеркивали мощные сухожилия и мышцы рук, привыкших к работе.