– Нет, с Лазурным Берегом мы не играем…
Глаза Юлии, специально прикрытые в предвкушении чудесного, теплого, лазурного – стали медленно раскрываться. Так бывает с бутонами по весне, но то по весне и с бутонами, а здесь конкретно надвигалась буря – с агрессивной мглою и недружелюбным покрытием неба.
– Да, да, ты абсолютно правильно поняла: мы летим на нашу игру…
Увидев, как с лица супруги сползает улыбка, не забудьте подумать о вечном: лишним не будет.
– На какую такую игру?
– На нашу. Футбольную.
– Кто летит?
– Мы с тобой.
– Ты бредишь?
– Давай обсудим это в самолете.
– В каком самолете?
Разговор с женой – те же шахматы, где ходы надо планировать наперед, просчитывая возможные ответы. Информация о поездке категорически не укладывалась в голове супруги, и Всеволод подумал – что есть же салоны красоты с процедурой «укладка волос», но где найти салоны понимания с «укладкой информации»?
– Давай еще раз сначала. Я организовал поездку на наш финальный матч. Самолет стартует сегодня, в день юбилея нашей свадьбы. Завтра вечером – назад.
– Ты разве не знаешь, что у нас плохо с деньгами?
– Но это не тот случай, когда надо экономить…
– А то, что в ванне кафель отваливается – не тот случай, когда надо тратить?
– Но я говорю о сакральном – о том, что пропустить нельзя…
– А мои слова о треснутом окне, в которое попал ваш мяч – пропускать между ушей, выходит, можно?
– Послушай, я просто хотел, чтобы мы были там, на матче, вместе. А на фоне этого окно и кафель…
– А я просто не хочу жить на фоне треснутого окна и отваливающегося кафеля! И если ты готов существовать, как Диоген в бочке, или как Ленин в шалаше, то ищи себе…
– Как Ленин лучше: в бочке застрять можно…
– Чтобы в бочке не застрять, надо меньше пива жрать. Детей не во что одеть – а он в полет собрался, крылья расправил…
– Прямо, дети голыми ходят…
– Голыми не ходят. Но в нашей, знаешь ли, цивилизации принято…
– В нашей – в смысле, в вашей, в женском отделении? Где комфорт и вкусная еда?
Всеволод почувствовал, что его предательски унесло в открытую контратаку. Конечно, команда, вечно пребывающая в обороне и не помышляющая о взятии чужих ворот, уважения не вызывает. Но, направив действие, можно, как говорят классические механики, немедленно нарваться на противодействие.
– А там, где вкусная еда, тебя не пробегало? Нарываешься на женский марш?..
Жесткий утренний разговор с супругом – это хорошая зарядка, своего рода, семейный фитнес – причем, не надо ни платить за абонемент, ни добираться до спортивного комплекса, бодрость – в шаговой доступности.
– Марш не согласован…
– Обустраивать жилище – плохо, а устраивать войны – хорошо?
– Нехорошо. Воевать надо на футбольном поле…
– А кто, устав от сражений, бежал домой – к уюту и теплу?
– Ну, рыцарь домой, конечно, заезжал, но долго не задерживался. Проверит – похожи ли на него дети, и в следующий поход. За доблестью и победой…
– Рыцари – это не про вас. Рыцари сами выходили на поле, а вы – профессиональные наблюдатели…
– На то и разделение труда. Без которого, кстати, не было бы и нынешнего комфорта…
– …двадцать миллионов прихожан переживают – закатят ли двадцать миллионеров с отбитыми мозгами кожаный шарик в загон с сеткой…
– Что ты, нас гораздо больше, чем двадцать миллионов…
– Вот счастье-то! Рыцари хотя бы рыцарские поступки совершали, а вы пялитесь на мячик, чтобы потом за пивом вспоминать – кто как его пнул. И я должна тебе в этом компанию составить?
– Не в этом. Как ты не понимаешь: это же не просто поездка, а своего рода паломничество. Точно такое же, кстати, как тогда было у рыцарей…
– Я валяюсь без баяна! У них паломничество!
– Да – у человека должна быть своя мечта. И свое паломничество…
– Держите меня семеро! Не Отелло Дездемону задушил, а смех…
– …тебе не понять – потому что, когда болеют за команду, то переживают не за личный и семейный комфорт, а…
– За общее дело? Сейчас, ей-богу, запою! Скорее дайте флаг. А лучше два…
– …да, за победу. Представь: там на кону не материальная добыча, а эмоция…
– Конечно – добычу за вас другие поделят, а вам – эмоции с барского стола.
– Эмоции бесценны. При этом я с тобой согласен, что рыцари сегодня извелись, иссякли. Но ведь и женщины уже не те! Вот раньше, какую-нибудь тысячу лет назад, жены почитали своих мужей практически за апостолов. Первая молитва благоверной, часов в шесть утра – была о том, чтобы грядущий день принес супругу удачу с вдохновением, а приготовленный завтрак придал бы ему силы на свершения…
– Когда, говоришь, была первая молитва у благоверной?
В руках у Юлии – футбольный мяч, – один из тех, что, перемещаясь в свободном автономном режиме по квартире, закатился в спальню и оказался кстати.
– Часов в шесть. Что, рано?
От мощного удара мячом в лоб – откинулся на подушку, глаза сами закрылись, но перед этим успел подумать – вот, раньше, когда мячи прошивали, причем прошивкой наружу, – мужьям было больнее…
Часть вторая. «Были сборы недолги»
– Чертов лес – когда ж он кончится? Забыл, наверное, что уже смеркается и пора выпустить нас на опушку.
– Почему – забыл? На месте леса я бы тоже продолжался: одно дело – волки и зайцы, другое дело мы. Мы для леса в диковинку.
– Вот и оставайся в залог. Не помню – кто из братьев был богом сумерек, Кастор или Полидевк?
– Работали по очереди. Диоскуры вообще демонстрировали завидную взаимозаменяемость…
– Ребята, можно не грузить? Доспехи тяжелые, а еще вы о Диоскурах. Лошадей хоть пожалейте – как им сносить всё это…
– То ты на месте леса, то ратуешь за лошадей – сплошной день забот у тебя. Но вообще – ты конкретно за свою кобылу говори. Я о том внушительном брюхе, которое ей приходится перевозить вместе с доспехами…
– Тяжелая кавалерия не должна быть легкой. Заблудимся, или в плен к сарацинам попадем – помогут внутренние резервы!
– Не надо сгущать краски – и так темнеет на глазах. Хотя, по-моему, кони уже учуяли запах трапезы…
– А я учуял женский голос, или мне мерещится?
Ветер развеивал сомнения: «…опять он глаза закрыл, нет – вы только посмотрите! Ему с собой интереснее! А я тут, дура скучная, его разговором устаю! Ты случаем страусом не был в прошлой жизни? Не слышит! Как красиво не слышит! Ушел в высокое…»
– А вот и опушка! Значит, деревня где-то близко…
– Вон она. На главной площади – постоялый двор с трактиром, или мне глазам своим не верить?
– Всё так. А в трактире наш ужин. Кто сядет за стол последним – платит за всех!..
Суета на постоялом дворе образовалась невиданная – ленивый и тот прибежал посмотреть, как наперегонки спешиваются и разоблачаются, а под приветственный скрип входных дверей и тщетные увещевания высокого темнокожего охранника – вваливаются в трактир разгоряченные рыцари, уж больно каждый не хотел стать последним. И шоу продолжалось: уставшие рыцари выбрали стол, а любопытные обитатели деревни прилепились к окнам.
– Вина! Немедленно! И сыра!..
– А знаете восьмое чудо света? Вернувшись из похода, собраться за столом с друзьями и вспоминать под терпкое вино – как это было, как могло случиться…
– Давайте позже о чудесном. Я тут подумал: сколько ж крови выпили у нас супруги?
– Море! Я удивляюсь, что еще осталась кровь, которую мы можем проливать в походе.
– И ходят по пятам с претензиями – мол, мы не те, за кого их выдавали…
– Зато они не изменились: как раньше пили нашу кровь, так и сейчас.
– Вот и хозяйка! Неси уж сразу и второй кувшин. Давайте – за победу!
– Отличное вино!
– Но после нас его здесь не должно остаться.
– Не лопни. Лучше мне скажи, зачем придумали походы и сраженья?
– Чтобы от жен мы отдыхали.
Под смех вино не то, что уходило, – убегало: один кувшин сменить другой спешил, не дав ни шанса образумиться.
