Наконец доев, шепнул: "Спасибо", расплатился.

Снаружи по-прежнему разъезжали автомобили, сновали пешеходы и проносились облака в небе. Неприятные ощущения растворились с дуновением ветерка и он вздохнул полной грудью. Приблизившись к окнам заведения, вновь задержался у флаера. "Тебе одиноко?" Под этим слоганом некрупным шрифтом был написан адрес сайта и краткие инструкции. В месте, где должна стоять печать, был маленький рисунок-скетч– два человеческих силуэта, разделенных стеной, держат телефонные трубки, провода которых соединены между собой. Не зная, зачем, он все же сорвал объявление и сунул в карман, краем глаза успев заметить, как вспыхнули вертикальные зрачки.

* * *

Проводник битых два часа комкал в руке объявление. Розовый лист уже смялся до такой степени, что любое неловкое движение пальцами могло превратить его в клочья. Было тихо, никто не мешал. Бабка куда-то ушла. Полагая, что предмет в руках должен навести на думы, он забыл им предаться, ощущая в голове в голове пустоту, лишь обостренным донельзя слухом улавливая стук сердца, скрип дверных петлиц, птичий галдеж да щелчки невидимой фотокамеры. Не заметив, как просидел так до глубокой ночи, движимый мимолетным желанием, он включил компьютер. Пока диоды на клавиатуре и экран оживали, приблизил лист почти вплотную к лицу, максимально сощурившись, будто пытаясь угадать неразличимый прямому взгляду текст, сокрытый внутри бумаги. Перечитав видимое содержимое в сотый раз, отложил листик и положил пальцы на клавиши.

Заявка оставлена, остается только ждать, что произойдет в итоге, чей голос раздастся в телефоне, какой новостью огорошит или о какой вовсе не важной мелочи сообщит.

Обновить. Пусто.

Серый ноль, замкнутый в черные скобки, упорно не желал загореться красной единицей. Значит, в этом мире никому еще не нужна его помощь настолько, чтобы продвинуться чуть больше того, насколько обычно хватает обывательского терпения. Вариант полной бесполезности неприемлем, отсутствие актуальности невозможно в принципе– не в этом мире! Не с этими людьми. Не в эти времена, когда главные развлечения покидают их безвозвратно, оставляя у разбитого корыта остаточных воспоминаний. Не в этот день, когда реки крови, бурно льющиеся из разверзнувших ран, будоражат их сознания, взывая к низменным инстинктам, пробуждая довольство к чужим страданиям. Не в этот час, когда человеческий крик, раздавшийся за стеной, разделяющей квартиры, наталкивает не к мысли о необходимости помочь, но к совсем иному мгновению, запечатленному на видеозаписи, когда нечеловеческое лицо разевает свою пасть и издает очередной вопль несдерживаемого отчаяния, стремящимся вновь повториться уже в эту минуту в невозможном выверте счастливой случайности. Не в эту секунду, когда смысл жизни вместо выступлений на камеру рыщет по земле в поисках жертв для своей ненасытной тяги к возмездию.

Обновить. Пусто.

Прошло уже два дня безвылазного сидения в комнате– он ждал у телефона, долго и безмолвно глядел в экран компьютера в ожидании, когда в нем снова станут нуждаться. Отвлекаясь суммарно на час в сутки на совместные посиделки с бабкой за одним столом во время ужина, Проводник впервые не предпринял ни одной попытки поговорить. После кратких вылазок в гостиную он просто возвращался в комнату, залезал в спальник, ставил у изголовья телефон и закрывал глаза, предаваясь бездействующей дреме.

Наконец грубая трель телефона вырвала враз зашедшееся болью тело из дремы. Почти ослепнув от резкого перехода из подсознания в реальность, он шарил руками повсюду, едва сдерживаясь, чтобы не закрыть уши, разрываемые тонким крысиным писком, только через минуту нащупав и схватив зашедшуюся в истерике трубку:

–Слушаю.

Сквозь накатываемые толщи тумана раздался приятный женский голос.

–Алло?

Наконец-то продрав глаза, он опустил голову на подушку и прошептал:

–Кто ты?

–А кто ты?

–Я это я.

–Очень содержательно!

–Я сбрасываю трубку. – он уже собирался нажать отбой, но услышал, как она крикнула:

–Нет-нет, постой!

Он потянулся, пощелкал суставами, выдохнул:

–Стою.

–Ты не ждал меня?

–Я ждал кого-то, но кого– не знаю.

–Ты дождался– это я.

–Кто ты? – на том конце провода раздался раздраженный вздох– звонившая явно не ждала столь неприглядной реакции на свой звонок.

–Послушай, уважаемый! Я– одинокая женщина и я звоню тебе, чтобы скрасить свое одинокое существование приятным разговором с неким анонимом, который даже анкету на сайте составил таким образом, чтобы максимально минимизировать сведения о себе вплоть до пола и возраста, как бы парадоксально это ни звучало! Я не знала, стоит ли звонить вообще, но анкета была еще никем не помечена как занятая и я решила рискнуть.

–Теперь понимаю.-натягивая на себя одежду, пробубнил Проводник.

–И… Что, это все? – услышанное ее явно не устроило, – Ни восторженного: "Привет!", ни: "Я наконец-то тебя услышал!"?!

–А что, мне надо было именно так отреагировать? – потянулся к стакану воды, что стоял на подоконнике.

–Да! – не заметить нотки негодования в этом голосе смог бы разве что только глухой.

–Это почему же?– уже окончательно проснувшись, Проводник довольно отметил, как в голове перестало шуметь и ослабли цепи, притянувшие за спину к мягкой поверхности матраса,– Это, что же, часть какого-то обязательного ритуала, о котором я не то, что не в курсе, даже краем уха не слышал?

Она, что, задохнулась от возмущения?

–Да потому что я– женщина и я снизошла до звонка вам, хам!

–Я не хам.

–Хам, да еще какой!

–Ты не можешь называть меня хамом, женщина, лишь потому что тебе так хочется. Если у тебя все, сбрось трубку.

Повисло молчание. Гробовая тишина, даже звуки с улицы, казалось бы, растворились в ожидании. Ни звука, ни треска помех, ни даже легкого шелеста дыхания в трубку. Проводник уже закатывал глаза, когда голос наконец прорезал уже ставшую в тягость тишину:

–Почему ты еще не сбросил вызов?

–Потому что я оставил это право за тобой.

–Давай… давай начнем с начала? Чувствую, мы не так начали.

–Валяй.

–Тебе это совсем не интересно, да? – энтузиазм в голосе постепенно сходил на нет, пробивались нотки обыденного скептицизма.

А она быстро гаснет.

–Женщина, ты обозвала меня хамом ни с того ни с сего, так почему ты думаешь, что я стану проявлять активный интерес к людям вроде тебя? Какой мне с этого прок? Я предпочту вообще не отвечать.

Еще один тяжелый вздох. И еще. Что-то на том конце провода зашумело– раздался стук, словно что-то упало. Что-то маленькое, но увесистое. Оно трижды звонко ударилось о поверхность, затем шумно покатилось по поверхности вдаль, пока звук не утих. Шарик? Сфера? Карманный глобус?

–Ладно, я извиняюсь за "хама". Но и ты мог бы мне не грубить! Попытаемся все уладить прямо сейчас, давай? Как тебя зовут?

–Неважно.

–Ах, так? Тогда я не скажу своего имени! Будем мистер Бобер и миссис Выпь.

Ему пришлось засмеяться, чтобы не обидеть ее тем, что пришлось смеяться одной. Удивительно, как смех может разрядить обстановку, снять напряжение между двумя лицами, как настроенных на диалог, так и на драку. Многие недооценивают силу смеха, многие ошибочно могут расценивать его как насмешку, а то и явную провокацию. Нет, разумеется, подобные моменты имеют место быть, но смех все же не всегда означает что-то плохое. Смеясь вместе, люди могут соприкоснуться друг с другом, при этом не совершая никаких телодвижений в обе стороны. С помощью смеха основывались союзы, сходились группы людей, разрешались неловкие ситуации. Смех как мерило успеха органически влился в людское восприятие и расположен на порядок выше слез в иерархии общественных эмоций. Потому что дружелюбное лицо греет душу и самооценку. И позволяет смягчить веру в обман.

–Почему выпь? Крик выпи звучит как вопль насилуемой девственницы, оттого неприятен. Твой же голос не бесит.