Соня тоже услышала и ее сердце замерло. Она поняла, что нашла место, где жил Филипп. Она нашла его! Ловя ртом воздух, девушка широко распахнула глаза от страха, сей же миг излившиеся ручьями слез– София рыдала и попыталась прорваться сквозь толпу, превратившейся в живую стену, глухую к ее мольбам и крикам. Она царапалась, лягалась, кусалась и кричала имя своего друга, пока его легкие испускали предсмертный крик в невыносимой боли. Где-то выла пожарная сирена, но было уже слишком поздно и крик внезапно оборвался. А с ним враз затихла вся округа. Все так же бушевало пламя в черных зевах окон, все так же люди вопили наперебой, брызжа слюной, все так же сердце отбивало в груди стремительную дробь… Но все стало тихим, таким медленным, будто кто-то повернул ручку на проигрывателе времени чуть влево, максимально замедлив его. Было видно, как медленно трепетала хвоя на уцелевших деревьях, волнообразно переливаясь подобно чешуе рептилии, ранами которой выступали горевшие черные проплешины и ветви соседних гигантов; как пыль медленно вздыбилась под топотом разбегающейся толпы, как капли брызжущей изо ртов пены летели по дуге в разные стороны; как цепкие руки снова и снова медленно-медленно сжимали отвороты на куртке незнакомого человека, как к медленно разверзающемся столпотворению бежали спасатели, походя в своих массивных костюмах на космических странников, прибывших в слабое притяжение Луны; как языки огня отрывались от главного очага и, извиваясь подобно змеям, растворялись в воздухе подобно быстро угасающей страсти и как массивные клубы дыма поднимались вверх, закрывая своей чернотой несуществующее небо; как медленно падали, переливаясь в огне, осколки стекла; как расплавленный пластик подобно бледному меду стекал по кирпичной стене вниз серой пузырящейся жидкостью.

И как внезапно над их головами возникла воронка из тысячи птиц, разинувших свои клювы в безумном, раздирающем барабанные перепонки грае.

Они все задохнулись в клубах боли.

3.Проводник

Пролог.

Комната допроса. Серые стены, каменный пол и большое зеркальное стекло, скрывающее молчаливых наблюдателей. В центре аккурат под люминесцентной лампой на металлическом стуле за металлическим столом с оцарапанным покрытием белого цвета сидел мужчина лет тридцати. Длинные взлохмаченные волосы, высокий с небольшим уклоном лоб, запавшие темные глаза в окружении темных кругов, свидетельствующих о длительном недосыпании, нос горбинкой, тонкие губы над волевым подбородком. Одет он был в грязную заплатанную рубаху, потертые джинсы и рабочую обувь. На запястьях– наручники. Пальцы пластом лежали на столешнице.

Дверь в комнату открылась и на пороге появился высокий поджарый полицейский в форме. Его голубые глаза пронзительно впились в заключенного, щеточка седых усов скрыла сжавшийся в тонкую нить рот. Не медля ни секунды, детектив уселся напротив мужчины и, положив руки на стол, сплел пальцы. Их взгляды вновь столкнулись. Ни разу не мигнув, они сидели так в течении минуты, пока новоприбывший не разжал губы:

–Попробуем еще раз. Ты знаешь, почему ты здесь?

Помедлив пару секунд, мужчина ответил:

–По ложному обвинению в доведении до самоубийства. – его глаза расширились.

–Ложному, говоришь? – служитель закона осклабился и откинулся на спинку стула, – Тебя нашли на месте преступления, сидящим в абсолютном спокойствии с трупом в одной руке и баночкой вот этого вот в другой! – с этими словами он положил на стол прозрачный пакет с упаковкой снотворных таблеток.

–И что?

Удивлению полицейского не было предела:

–И что?! Ты никак издеваешься, да? – и не позволил повисшей паузе продлиться и секунды, – Тебя нашли на месте преступления с фактическим орудием убийства. Ты не убежал, не спрятался. О том, чтобы спрашивать об алиби, и речи быть не может, сам ты толком ничего не говоришь. У нас есть тело, у нас есть ты, который даже не вызвал скорую помощь. Что же это, как не убийство? – подозреваемый молчал и коп не стал тянуть, – Ладно, допустим, что ты не доводил ее до самоубийства. Тогда почему к нам посреди ночи приходит вызов с информацией о том, что в квартире сто сорок вторая по адресу Бартон-стрит на пересечении Бартон-Ньютон девятнадцатая слышны непрекращающиеся крики о помощи, а по прибытии на место мы находим тебя, не кого-то другого? И, если ты не убийца, то почему ты ее не остановил? Ты же был рядом! – он склонился к лицу мужчины поближе, – Не хочешь ли ты сказать, что просто вошел в случайную квартиру, обнаружил труп и сел рядом?

–Так и есть. – арестованный слегка кивнул.

–Так и есть что? Ты был в момент самоубийства рядом или нашел ее уже мертвой? Если первое, то объясни же мне, почему же ты не предпринял попыток ей помочь?

–А я и не должен.

Теперь пауза имело гораздо большую фору. На лице усача появилось выражение, на котором было написано явное желание ударить сидевшего напротив. Еле заметно шевельнув губами, детектив переспросил:

–Что значит "не должен"?!

–Я же вам еще в самом начал…– начал было мужчина, но полицейский его перебил.

–Да-да, я слышал этот бред, что ты выдал ребяткам, повязавшим тебя. Но не думай, что ты проведешь их или меня, слышишь?

–Не думаю. – тут губы пленника скривила издевательская усмешка.

–Еще и улыбается, гляньте на него! – коп тоже улыбнулся, покосившись на свое отражение, стараясь удержать контроль над тихим гневом, – Ты понимаешь, что ты в безнадежном положении? Не хочешь сделать признание, чтобы смягчить наказание?

–Смысл делать признание, если я ни в чем не виноват? – спокойным голосом поинтересовался арестант.

–Мне сказали, что все, что ты до этого момента сказал: "Я проводник." Ты же так и сказал?

–Так. – собеседник кивнул, – Вижу, что вы так и не поняли.

–У меня есть парочка догадок, но я предпочту услышать все из твоих уст. Занесем это в признание.

Секунду-две человек помолчал, качнул головой, словно соглашаясь с самим собой.

–Хорошо, сейчас я вам все разжую. У вас сигареты не найдется? – едва чиркнула зажигалка и вспыхнула сигарета, он глубоко затянулся и, выдохнув, продолжил, – Я– проводник. Я…

–Постой-постой, не говори. – поднял руку легавый.

Он поднялся и вышел из помещения, громко хлопнув дверью. Глаза допрашиваемого уставились в никуда.

Прошло пять минут, прежде чем служащий закона вернулся, и допрос продолжился.

–Продолжай.

–Я проводник. – повторил арестант, – Я помогаю людям.

–Отправляя их на тот свет, да?

–Нет.

–Да как нет-то, если да? Тебя нашли с тр…

–Как вы собираетесь слушать меня, если все время перебиваете? – качнув головой, невозмутимо спросил "проводник".

На секунду замешкавшись, детектив нехотя кивнул:

–Слушаю.

–Людям зачастую не хватает смелости уйти самим. – выдержав паузу, человек продолжил, – Самоубийцы, как правило, люди либо очень одинокие, либо глубоко отчаявшиеся. В первом случае они просто строчат на сайтах самоубийц, стеная о том, как трудно им в этом мире и как им до смерти одиноко. Как они хотят умереть, но как им страшно уходить в одиночестве. А вторые ломаются после личных трагедий вроде смерти родственника и так далее. При подготовке к смерти они всегда сперва убивают себя морально, доводя свое состояние до нужной кондиции, когда рука не дрогнет и шальная мысль не попытается убедить их, что еще возможно пойти по другому пути. И они тоже очень одиноки, ведь после смерти покойник воспринимается ими так, словно без него невозможно жить. Это как с лебедями. Только вот люди способны это пережить и даже найти того, на кого проецировать свою любовь, добившись тем самым собственного спасения. Однако не все на это способны. Многим куда проще уйти из этого мира. Можно воды? – внезапно спросил рассказчик.