"Полиция в растерянности– связанная по рукам и ногам новыми законами, запрещающими применение оружия в любых ситуациях, не связанных с террористической угрозой, она не справляется с потоком бунтующих. Власти США упорно не дают добро на использование оружия ближнего боя и дымовые гранаты со слезоточивым газом, сузив круг возможностей силовых структур до тактики ограниченной защиты– офицеры вынуждены упрашивать бунтующих сдаться добровольно и вдеть руки в наручники, чтобы проследовать для составления протокола! В Луисвилле неизвестные бунтовщики устроили пожар в Парке-Чероки, в котором был расположен полевой госпиталь, оказывающий первую помощь пострадавшим! К сожалению, погибли представители обеих сторон, а также ни в чем не повинные доктора. Трагедия, однако! В остальных городах дела не лучше, но в Луисвилле события приняли слишком широкий размах. Не менее худо дела идут и в других штатах. Количество жертв зашкаливает, по всей стране развернулась полномасштабная война! А теперь переходим к Европе. Дела тут обходятся едва ли лучше. Многочисленные самоубийства, преступления, вандализм! Бывали даже случаи каннибализма, как, например, в Итал…"

С довольным лицом О.Н. умолк и щелкнул пультом. Затем долго смотрел в кадр.

Пауза.

О.Н. идет по улицам и все так же бессмысленно улыбается. Ловко огибая людей, шепчет что-то про огонь, снова про огонь, горящие трупы, тяжелый запах разложения. В кадре видно, как прохожие недоумевающе оглядываются на нее, кто-то даже покрутил палец у виска. Один старик окликнул его, но О.Н. не реагирует, продолжая говорить.

"Только посмотрите, как это прекрасно! Помнишь… про красоту? Забудь! Смотри!"– перехватив камеру, он медленно кружит вокруг своей оси, но ни пожаров, ни трупов, ни дыма, ничего из описанного им нет; люди все так же свободно передвигаются по улицам, огибая уставленные палатками тротуары, с легкой руки нарушая закон, переходя дорогу в неположенном месте; светит солнце, летают птицы– все в порядке,– Клянусь, если бы ты был здесь, твои глаза тоже залились слезами– так сильно их щиплет!.."

Видеоряд снова дефрагментируется, пробегает полосами. Чей-то неясный голос кричит на немецком: "Прекратите!"

–щелк-

____

Запись 000056. 27.11.2024. 14:23

В кадре бушевал пожар, кричали люди и выли сирены. Счастливое лицо О.Н. маячило перед огнем. Закопченное лицо обрамляли чистые дорожки слез. Часть волос была сожжена, часть прилипла ко лбу. Он сидел под дверью, прибитой досками, держа камеру на руках, почти склонившись к ней вплотную.

"Вот и все. Все! Конец. Конец всему! Конец страданиям, боли, ненависти, безумию… Конец, мой друг, конец… Я смог!"

Долгая пауза и счастливая до ужаса улыбка.

"Только что… снова был на улице… Люди… они мертвы! Нет-нет, они живы, но.... мертвы! Мертвы, понимаешь? Мертвы! Недавно…"

Приступ кашля, из носа пошла кровь, пара капель попала на стекло экрана, а безумные, налитые кровью, глаза все так же сияли.

"Недавно объявили неутешительную для всех новость. Специалисты схалтурили!"– дернувшись и дернув ртом, изменившимся голосом прочел как по бумажке: "Все кончено! Прячьтесь по домам, баррикадируйте двери и окна, не пускайте никого и вооружитесь, чем сможете! Война пришла в нашу страну, т…" – вновь дернулся подбородок,– "Слушайте… звон!.. Спешите покаяться… но не склонятся головы бравых…"– удар затылком о дверь, сверху посыпались искры, – "Нет… не то… не то!.. Не то!"

Секунду О.Н. выглядел расстроенным и раздосадованным, находясь в крайнем замешательстве. Словно поняв, где находится, он пучит глаза и готовится крикнуть. Камера выпадает из рук. В кадре лишь ноги, судорожно водящие по полу. Всего минута и они прекращают дрожать. Камера вновь возвращается в руки блаженно улыбающегося О.Н.

"Схалтурили, понимаешь? Теперь никто этого не увидит! Ни тебя, ни меня, ничего! А почему? Потому что чертов ураган решил снести весь континент, представляешь? Все эти разговоры о дороге, о ценности жизни, о целесообразности ее…"– и снова О.Н. дергает головой, меняется в лице; улыбка то перерастает в испуганную гримасу, то вновь выгибается уголками вверх,– "Видел бы ты их лица– тех, кто оповещал об этом неутешительном варианте событий. Господи, они рыдали… Рыдали! Задыхались, запинались, держались за сердце, обхватывали головы в отчаянии! Они страдали, о как страдали! А лица зрителей… Миллионы тех, кто остался, остановились и внемлили голосу по ту сторону экрана… Я был там!.. Все, что было в их руках, выпало, разбилось, откатилось далеко-далеко– от оружия до детей, от ценностей до откровенных безделушек, от смысла жизни и до награбленного бесполезного хлама… А их лица… Полные страдания… боли… разочарования… досады…негодования…ненависти…маниакальной эйфории…и жажды жить… О-о-о-о-о, о эти лица, скрючившиеся в порыве горя, эти глаза, выпученные в приступе гнева, эти губы, растянувшиеся в плаче, эти голоса, переходящие в стон… О боже… о, дьявол… о, всевышние силы… Едва буря первого осознания прошла, как их тела обмякли, поплелись кто куда… Многие обнимались, плакали, просили прощения… Многие просто падали тут же наземь и просто смотрели в небо, которое вот-вот обрушится на них… Многие спешили домой, к родным… А я шел мимо них и созерцал… Это было так… так прекрасно!.. Так волнующе!.. Так… необычно!.. Так… живительно! О да, это вселило в меня жизнь, немедленно приподняло над ними… Я чувствовал, как парю в воздухе, как мое тело тянется ввысь, к прекрасному небу, уже наливающемуся багрянцем…Такое легкое и приятное ощущение, что словами не передать… А все из-за идеальной композиции… Наконец-то я не прячусь за углом и не представляю это в голове… Наконец-то я могу увидеть это воочию, потрогать, вкусить, вдохнуть… Прочувствовать эти прекрасные мгновения… идеальная композиция… Шелест ветра, рев огня, плач людей, переходящий в пенье, барабанные дроби взрывов, соло скребущего железа… Идеальная композиция… Моя композиция… Мое творение, мое чудо, мое дитя… Мой смысл жизни!"

Последнее слово О.Н. выдохнул вместе с гомерическим смехом. Несоизмеримое счастье застыло на его лице, когда потолок обрушился.

–щелк-

Резюмируем: болезнь начала пожирать ткани его мозга, нарушая целостность восприятия, влияя на трезвую оценку происходящего и на единство сознания. Человек не отвечал за свои действия, все его поступки были побуждены неадекватным психическим состоянием. Сойдя с ума от боли, он убежал в мир фантазии, в собственно представленный мир, в котором каждый человек, не страдающий тяжкими заболеваниями, тем не менее умер и избавил его от навязчивой идеи отомстить каждому за то, что они оказались физически и морально сильнее его. Можно лишь предполагать, почему он не устроил поджог в жилом центре, а предпочел ему пустующее здание, которое только закончили строить, не успев заселить туда людей. Смеем предполагать, что это был еще один обманный маневр, призванный запутать его вторую личность, заманить в ловушку. Заперев себя в помещении и закрыв пути отхода, он снова предался фантазиям в попытке удержать себя на месте до наступления смерти. О.Н. хотел умереть ради того, чтобы никому больше не навредить, удержав на месте с помощью персональной иллюзии достижения цели второй личности, сумев усыпить ее бдительность. Можно сказать, что он победил меньшей ценой. В дальнейшем развития дела нужды не имеется, видеозаписи рекомендуется уничтожить.

Октябрь 2014– март 2015

2.Птичья улица

Пролог.

Двор Фила всегда был полон птиц. Воробьи вечно чирикали, восседая на тоненьких ветках рябины, притулившихся под разросшимися за сотни лет пихтами, сверху до низу увешанные заботливыми ручками детишек кормушками в виде бутылочек, избушек, беседок. Голуби вечно шныряли по улицам, важно выпятив свои грудки. И что-то неведомое, но точно не кукушка, угукает с крыш рядом стоящих домов. Всякий раз, заслышав монотонное протяжное "йу-у-у, йу-у-у", отчасти похожее на вздох боли, он задирал голову к верху и смотрел на "бойницы"– щели в стенах аккурат под крышами, в которых птицы устраивали свои гнезда. Но там, как и всегда, никого не было видно. Лишь изредка, поймав момент, можно было узреть, как миниатюрный воробей, стремительно размахивая крыльями, парит подобно воздушному змею перед тем, как торпедою влететь вовнутрь. Филу всегда было интересно, как там живется птицам, не холодно ли им. В конструкцию домов пожарные лестницы не входили, а люки на последних этажах всегда были заперты, потому узнать это пока что не представлялось возможным. Но не только "бойницы" служили жильем для уличной живности. Проемы аккурат у асфальта, ведущие в подвал, периодически оккупировались то птицами, то котами. Едва птицы пытались обустроиться в новых более комфортных для себя условиях, как откуда ни возьмись прибегала свора котов и устраивало свое гуннское нашествие, изгоняя бедолаг из нового дома, а не успевших бежать– обгладывая до косточек. Но и котам долго на трубах теплых почивать не удавалось– жильцы дома отказывались терпеть вонь кошачьей мочи, разящей из подвала и следующим их шагом было создание кошачьей отравы, удачно пущенной в ход. Пока бедные животные издыхали, безжалостные к их страданиям жильцы вытаскивали их из всех щелей, куда они забивались в ожидании смерти, и без лишних церемоний швыряли в полиэтиленовый пакет гигантских масштабов. После сборов собравшиеся пакеты выбрасывают в стоящие неподалеку урны, оставляя трупики животных ожидать дальнейшей выгрузки на свалку. Эти урны– их три штуки– стояли на самом видном месте у выезда из улицы прямо перед аркой и когда кто-либо собирался неважно куда– на работу, в магазин, к проститутке в гости-, то он неизменно миновал их, обманываясь в мнимом безлюдье за пределами их улицы, тут же сознавая, что мир без них живет и дышит даже в те моменты, когда взгляды жильцов отворачивались от него к родным пихтам.