Кристин сжимает костяшки пальцев, они белеют и немеют, так она возвращается в свою дневную жизнь, чтобы перестать жить среди снов и реальности. Я жива, я не сплю.

Крис выложила дневник на столик у кровати, пролистала страницы до конца – дневник заканчивается. В одном из снов она увидела папу, который предупредил ее, что она уйдет, как только в дневнике закончатся страницы. С тех пор она начала подклеивать туда листы из разных тетрадей и блокнотов, чтобы он всегда оставался с запасом. В этот раз она забыла доклеить несколько раз подряд, теперь она не насчитывала и пяти страниц свободных.

8 сентября 1987. Дневник, дорогой мой, я пишу сегодня про свой сон очередной. Снился бородач. Его зовут Майкл, он мне ужасно не нравится. От него воняет, как от помойного ведра или от пьяницы, хотя он и есть пьяница. Он все время пьет. Я проваливаюсь в сон, и меня тошнит сразу же. Когда я в теле Майкла, мне всегда кажется, что в моей голове постоянно кутят черти, он не просыхает, а я ничего не могу с ним поделать. Стоит мне только заняться его здоровьем, как я просыпаюсь. Его жена с малышкой на руках уже устала от его выходок, от моих выходок то есть. Малышка стала лысая, ее рыжий пушок облез, теперь она похожа на сморщенную обезьянку. Я ненавижу младенцев, они орут вместе с ее мамашей и не дают мне спокойно пить. Я ненавижу себя, потому что вижу, что превращаюсь в животное, когда не пью. Я злюсь и бешусь по любому поводу, только выпивка примиряет меня с этим миром. Дорогой дневник, я пишу это и чувствую мерзкий запах этой самопальной бурды, которую Майкл пьет в баре в квартале от дома, которую он тащит с собой домой вместо продуктов, от которой он скоро умрет. Я так понимаю. Я скоро умру.

9 сентября 1987. Дорогой дневник, я вновь видела во сне Майкла, хотя очень надеялась, что хотя бы на этот раз мне приснится Мария. Я устала видеть и чувствовать это беспросветное существование, за что мне этот сон..Я чистила зубы после пробуждения минут десять кряду, но я продолжаю слышать его запах. От меня пахнет этим лесником. Мне срочно нужно найти сто долларов на прием у врача и на дорогу найти денег. Я так больше не могу. Духи говорят, что я сама выбрала эти сны, чтобы проверить, как я далеко зайду. Хватит ли у меня смелости дойти до самого конца. Проблема в том, что я не понимаю, какой конец имеется в виду. И есть ли он вообще. Жить так, как Майкл – это само по себе уже конец. Это вечная пытка. Мне очень жаль его жену, то есть мою жену. Она заслуживала лучшего обращения, чем я ей давал. Я обещал бросить пить, когда она забеременела, но не сдержал своего слова. Дорогой дневник, помоги мне понять, где здесь во всем происходящем Я? Дневник, мне нужно связаться с Алексом или мамой. Срочно. Пойду на станцию и наберу маме, надеюсь, что она еще не ушла с рабочего места, иначе я опять ее не застану в ближайшие дни.

10 сентября 1987.

Мария.

– Нью Йорк всегда дает шансы на выживание, но только однократно. Если ты не смог один раз, тебе нечего делать в этом городе, детка. Нечего. – Мария отчитывала свою ассистентку за остывший кофе с намеренной жестокостью, ничего общего не имеющего с произошедшим по значимости. Ненавидела холодный кофе, терпеть не могла медлительность и нерасторопность помощницы, но уважала аналитический ум и ее способность делать для команды больше, чем максимум, поэтому до сих пор ее не увольняла. Мария вытянула одну из папок из общей кучи на столе и выпроводила ассистентку вон с папкой в руках. Всех вон, никого не хотелось видеть и слышать. Со вчерашнего вечера ее не оставляла в покое одна навязчивая мысль, что если это чья-то шутка, кто-то пытается ее разыграть или свести с ума, иначе как еще можно объяснить эту странную находку. Среди своих школьных и университетских наград, дипломов и прочих бумажных реликвий того периода она обнаружила нечто, что ей точно не принадлежало.

Старая тетрадь с крупно выведенными на ней чернильными буквами ДК, что расшифровывалось как Дневник Кристин на второй странице, при открытии тетради этот факт получал определение и понимание. На этом все прочие понимания отсутствовали, как эта тетрадь оказалась в ее бумагах, кто такая эта Кристин, почему ее дневник появился в моей жизни, откуда, черт возьми, эта Кристин знала меня?

В 1987 году Марии было пять лет, именно с того периода у нее начались приступы непонятной паники и мигрени, которые проходили так же внезапно, как и начинались. Никакие обследования и никакие специалисты не находили видимых отклонений по здоровью и психическому развитию девочки, врачи разводили руками и советовали отвезти малышку к морю и солнцу подальше от давящей обстановки мегаполиса, прописывали гомеопатические средства и парафиновые припарки, но влияло это все лишь на состояние чековой книжки отца. И то не слишком.

Мария росла спокойным и сдержанным в эмоциях ребенком, не любила расстраивать родителей, поэтому перестала жаловаться на головные боли со временем, они просто стали частью ее жизни.

Вот сейчас опять головная боль тупо отдавалась по вискам и растекалась по затылку, заставляя Марию еще больше нервничать и достать из минибара бутылку виски в одиннадцать утра. Через час у нее была назначена встреча с важным клиентом, поэтому бутылку пришлось вернуть на место со вздохом и обратиться к помощи традиционной фармацевтической продукции. Две таблетки?

– Не слишком меня расслабит? – не очень долго колебалась Мария, выбрав вариант с двумя таблетками вместо одной. Чтобы наверняка успокоиться. Беседа предстояла не из легких, дележ наследства с родственниками. Клиент предпочел, чтобы вся информация оставалась между ними, недвусмысленно намекнув на связи в правительстве штата, что при случае утечки информации не поздоровится никому, в том числе и Марии. Несмотря на ее вполне приличные связи, доставшиеся ей от папы, как, впрочем, и умение держать язык за зубами.

Встреча прошла достаточно спокойно, две таблетки были идеальным сопровождением для этой натянутой и лицемерной беседы. Да, мы сделаем все, чтобы ваши ожидания от нашего сотрудничества оправдались. Да, мы поддержим ваши интересы в суде, если потребуется. Естественно, до суда дело не дойдет, ведь Вы обратились к НАМ, мистер Вайссман. Мария была недовольна собой по итогу, как обычно, она никогда не бывала довольна собой целиком и полностью. Но сегодня у нее был веский повод – все время встречи ее сознание блуждало по строчкам того самого дневника, как навязчивая мелодия прицепилась и не хотела отпускать.

Чертов дневник, вот бы прийти домой и ничего не обнаружить больше. Все, как обычно. Никаких Кристин, никаких тетрадей, ничего. Мария все таки потянулась к минибару, время было уже послеобеденное, осудить ее было некому, так как помощницу она отправила в архив, добывать сведения по Вайссману. Что-то в нем ей не нравилось очень, откровенно сказать это вслух она не решалась даже сама себе, но интуиция подсказывала проверить его родословную и ближайших родственников. Так, а если разузнать в архиве про эту Кристин? Хотя фамилия ее нигле не указывается явно, тем не менее, не так уж много политиков убивали в тот период, чтобы это невозможно было не раскопать в два счета. Посчитать год убийства отца Кристин тоже не самая сложная задачка. Сложная – что она, черт возьми, делала в жизни Марии, в ее доме, в ее детстве, в ее голове?..

Всю дорогу домой Мария искала информацию в Гугле, опираясь на свои догадки, где могли жить Кристин и ее семья, территориально недалеко от Нью Йорка явно, раз она постоянно упоминала этот город в совеем дневнике, но ничего не нашла. Никаких особо громких политических убийств не происходило в округе в этот период времени, так что, может быть, это была лишь фантазия девочки. Какой из них только? Кто из них существовал на самом деле и где происходило действие – не в голове ли одной из них? Или даже не их голове?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».