Бэзил Кинг, вероятно, спорил лишь из верности другу, а может быть, любил ставить на темную лошадку. Или он угадывал в Стивене то, чего не видели учителя, родители и сам Стивен? Свой заклад Кинг так и не востребовал, а пора бы, ведь Стивен Хокинг, ничем в ту школьную эпоху не примечательный, превратился в крупнейшее научное светило нашего времени и стал одним из наших любимых героев. Объяснить тайну подобного преображения не сумеет и самый дотошный биограф. Сам Хокинг говорит, что он “попросту остался ребенком. Я все еще твержу свои “как” и “почему” и порой добиваюсь ответа на свои вопросы”[16].

Стивен Уильям Хокинг родился в Оксфорде во время Второй мировой войны, 8 января 1942 года. Зима отчаяния и страха, не лучшее время появиться ребенку на свет. Хокинг любит подчеркнуть, что родился ровно через триста лет после смерти Галилея, отца современной науки. Но кто в январе 1942-го вспоминал о Галилее?

Родители Стивена, Фрэнк и Изобел Хокинг, были небогаты. Преуспевавший одно время йоркширский дед Фрэнка зарвался, скупая фермерские участки, и разорился во время великой сельскохозяйственной депрессии начала ХХ века. Его отважная супруга, бабушка Фрэнка и прабабушка Стивена, спасла семью от нищеты, открыв школу на дому. Ее решение стать учительницей и наличие у нее достаточной подготовки свидетельствуют, что уже в том поколении семьи образование было в чести.

Изобел, мать Стивена, была второй из семерых детей. Ее отец работал в Глазго семейным врачом. Когда Изобел исполнилось двенадцать, семья переехала в Девон.

Обеим семьям нелегко было наскрести денег и послать детей в Оксфорд, но обе семьи сделали это. Особенно трогательна решимость родителей Изобел, ведь в 1930-х немногие женщины получали университетское образование. Хотя принимать студенток Оксфорд начал с 1878 года, лишь с 1920 года он начал выдавать им дипломы. Причем Изобел выбрала очень широкий спектр предметов, что необычно для этого университета: здесь, в отличие от американских колледжей свободных искусств и университетов, студенты специализируются рано. Изобел штудировала философию, политику и экономику[17].

Отец Стивена, Фрэнк, добросовестный и целеустремленный молодой человек, с четырнадцатилетнего возраста непрерывно вел дневник и не бросал его до конца жизни[18]. В Оксфорд он попал раньше Изобел и изучал там медицину со специализацией по тропическим болезням. Начало Второй мировой войны застало его на востоке Африки, где он проводил полевые исследования. Фрэнк преодолел огромное расстояние, чтобы добраться до гавани, сел на корабль, вернулся в Англию и хотел записаться в добровольцы. Вместо этого ему поручили продолжать научную работу.

Изобел по окончании Оксфорда устраивалась на разные работы, но все они не соответствовали ее способностям и уровню образования. В том числе она трудилась в налоговой инспекции, но это место надоело ей до такой степени, что Изобел ушла и устроилась секретаршей в медицинский институт в Хэмпстеде. Там она и познакомилась с Фрэнком Хокингом. Вскоре после начала войны они поженились.

В январе 1942 года Хокинги жили в Хайгейте, северном пригороде Лондона. Столицу и ее окрестности бомбили почти каждую ночь, и супруги решили, что Изобел следует переехать в Оксфорд и там в сравнительной безопасности родить первенца. Немцы щадили оба университетских города, Оксфорд и Кембридж, якобы в обмен на обещание англичан не трогать Гейдельберг и Геттинген. В Оксфорде, где прошли ее студенческие годы, Изобел провела последнюю неделю беременности: сперва в отеле, а затем, с приближением родов, персонал гостиницы занервничал и уговорил ее перебраться в больницу. Из больницы пациентку выпускали на прогулки, и, неторопливо бродя по городу зимним днем, она забрела в книжный магазин и обменяла ваучер на астрономический атлас. Позднее Изобел сочла эту покупку пророчеством[19].

Вскоре после рождения Стивена перевезли обратно в Хайгейт. Их дом уцелел до конца войны, хотя однажды в их отсутствие “Фау-2” угодила в соседнее здание, а у Хокингов выбило окна, и осколки стекла маленькими кинжалами вонзились в противоположную стену[20]. Как удачно, что семья отлучилась из дома.

После войны Хокинги до 1950 года оставались в Хайгейте. Там в 1943 году родилась сестра Стивена Мэри (Стивену еще не было и двух лет), а вторая сестра, Филиппа, появилась на свет в 1946-м. В 1955 году, когда Стивен будет уже подростком, родители усыновят мальчика Эдварда. В Хайгейте Стивен посещал начальную школу Байрон-Хаус, чей “прогрессивный метод”, по мнению самого Стивена, мешал ему научиться читать, пока он не перешел в другое учебное заведение.

Тем временем доктор Фрэнк Хокинг завоевал блестящую репутацию в своей области, возглавил отдел паразитологии Государственного института медицинских исследований, и семья переехала в Сент-Олбанс.

Хокинги жили дружно. В их доме было много хороших книг, звучала хорошая музыка, часто ставили на полную громкость оперы Рихарда Вагнера. Фрэнк и Изобел Хокинг твердо верили в ценность образования и много занимались с детьми дома. Фрэнк помимо всего прочего наставлял их в астрономии и основах научного исследования, а Изобел водила в музеи Южного Кенсингтона. У каждого из ребят имелся свой любимый музей, а предпочтений брата или сестры никто не разделял. Стивена мать оставляла в Музее науки, Мэри – в Музее естественной истории, а с Филиппой, которая еще не могла осваивать экспозицию самостоятельно, отправлялась в Музей Виктории и Альберта. Затем вновь собирала всех в обратный путь[21].

В Сент-Олбансе Хокингов считали рафинированными интеллигентами и, конечно же, чудаками. Их любовь к чтению принимала такие формы, что друзья Стивена, зайдя в гости, с удивлением и некоторой обидой взирали на хозяев, которые ели с книгой в руках и ни на кого не обращали внимания. Но слухи, будто они разъезжали на подержанном катафалке, – злостная клевета. Год за годом Хокинги покупали подержанные лондонские такси – действительно черные, глухие коробки. И обращал на себя внимание не только облик семейного автомобиля, а сам факт, что у Хокингов имелся автомобиль: после войны машин стало немного, и лишь зажиточная семья могла себе позволить такое приобретение. Между задним сиденьем и откидными Фрэнк вмонтировал столик, чтобы ребята могли в поездке развлекаться картами и настольными играми. В особенности пригождался автомобиль – и столик для детских игр – летом, когда семья выезжала в Дорсет, где на окраине деревушки Осмингтон-Миллз стоял пестрый цыганский фургон и раскидывалась вместительная армейская палатка. Хокинги разбивали лагерь в сотне метров от пляжа – пляжа каменистого, а не песчаного, со своей интересной историей: некогда тут высаживались контрабандисты.

В послевоенные годы многие семьи жили небогато, не могли себе позволить ремонт, зачастую под одной крышей – по любви или ради экономии – собиралось более двух поколений семьи. Но Хокинги, обитавшие в весьма просторном по средним меркам доме, доводили экономию и вместе с тем запущенность своего жилища до крайности. В подвале неуклюжего трехэтажного здания Фрэнк разводил пчел, на чердаке жила шотландская теща, которую приглашали играть на пианино – играла она блестяще – на местных танцульках. Дом нуждался в ремонте уже тогда, когда Хокинги в него переезжали, и с тех пор в нем ничего не менялось. Младший, усыновленный брат Стивена Эдвард вспоминал: “Огромный темный дом… даже страшноватый, как дом с привидениями”[22]. Грязное мозаичное стекло передней двери некогда было красиво, но в нем теперь не хватало кусков. Вестибюль освещала единственная лампочка, великолепная облицовка стены – подлинная работа Уильяма Морриса – утратила свои краски. Каждый порыв ветра уносил очередную филенку с разваливавшейся неподалеку от покосившегося крыльца оранжереи. Отсутствовало центральное отопление, мебель рассыпалась, никто не чинил сломанные окна. Теплоизоляцию обеспечивали книги – стеллажи повсюду, полки глубиной в два тома. Фрэнк Хокинг не видел повода для жалоб: одевайтесь зимой потеплее, вот и весь секрет. Сам он в холодное время года отлучался с экспедициями в Африку. Сестра Стивена Мэри вспоминает, что мысленно сравнивала отцов с “перелетными птицами. Появляются на Рождество и снова улетают до теплого сезона”[23]. Ей казались “странными” те семьи, где отцы не исчезали время от времени[24].