Боль отошла за второй план, только когда я осознал, что, кажется, сбил что-то живое. Вы не знаете, что такое паника, если ни разу судорожно не вспоминали какие-нибудь способы утилизации трупа.

Какой там срок за непреднамеренное убийство в Пенсильвании?

Только выбравшись из машины, я увидел ту очень даже живую тупицу, ехавшую на своем девчачьем фиолетовом велике с ленточками прямо на меня.

Пришлось выключить радио.

— Какого черта?! — возмущался я, сдирая с себя солнцезащитные очки, в надежде, что они не треснули.

Девушка пыталась вытащить свой велик, застрявший под бампером машины. Розовая прядь — единственное яркое пятно в пучке белокурых волос — спадала ей на глаза.

Она наконец-то посмотрела на меня, и мне вдруг показалось, что я где-то ее уже видел.

Взгляд у нее был чуть стеклянный, но сосредоточенный и слегка разочарованный, как будто мой джип был сделан не из кучи ржавеющего металла, а из чертовой сладкой ваты, от которой у нее диатез.

Я пристально к ней присмотрелся, пытаясь вспомнить, откуда знаю ее.

— Извини, ладно? — сказала она, пока я нарезал вокруг нее круги, критично оглядывая со всех сторон. — Я не справилась с управлением...

Я промолчал, чуть склонился к ней и сощурил глаза, хоть она и не могла увидеть их за солнцезащитными очками.

— Ты чего? — она округлила голубые глаза, цвета ясного неба.

Не церемонясь, мой указательный палец ткнул ее в плечо, и она отскочила. Я тоже отскочил.

— Да что с тобой?! — завопила она.

— Проверяю.

— Что именно?

— Наличие инстинкта самосохранения. Человек с работающими рефлексами не ломанется под колеса единственной на дороге машины.

Виновато потупив глаза, она отвернулась. Я оглядел бампер машины на наличие повреждений и выдохнул с облегчением, когда их не обнаружил. Затем мой взгляд двинулся к груде хлама под колесами джипа.

— Думаю, ему теперь можно только свечку за упокоение поставить. — безжалостно констатировал я, смотря на жалкий расчлененный труп велика: оба колеса сдуты к чертям, а руль отвалился, когда я потянул его на себя за грипсы.

— Тебе повезло, что девяносто девять процентов повреждений пришлось на этого фиолетового монстра. — я вручил девчонке украшенный разноцветными ленточками руль, и та в оцепенении приняла его.

— Да, — кивнула она, проведя руками по свисавшим концам ленточек. — Повезло.

— Все в порядке?

— Не знаю.

— Ты белее моих простыней после химчистки. Чувствуешь психологическое сотрясение? Эмоциональный шок?

— Никакого шока.

— Может, у тебя сахарный диабет? Тампонада сердца? Какие-нибудь патологические заболевания?

— Нет, я здорова.

— Уверена? Моя бабушка тоже так говорила, уверяя всех, что умрет, только когда американцы перестанут пить кофе, а к пятидесяти трем скончалась в судорогах от инфекционно-токсического шока.

Теперь девушка смотрела на меня с полным ужасом в глазах.

— Не волнуйся, — я взлохматил волосы на затылке. — Бабуля сидела на кислоте лет пятнадцать и в шестидесятых вполне могла заразиться стафилококком в походе с группой хиппи, так что...

Вместо того, чтобы влепить мне пощечину и сбежать с криками, девушка, глядя на меня, просто стащила с плеч свой рюкзак с цветочным принтом и зашарила в нем руками. Подозревая, что она ищет в сумке перцовый баллончик, который любая мама советует своей дочери использовать против придурков вроде меня, я сильнее зафиксировал очки на носу.

В отделениях ее сумки я заметил кучу различного хлама типа бумажек и резинок, а также огромное количество лекарств: баночка снотворного, обезболивающего, разнообразные мази и леденцы от кашля.

— Разрабатываешь лекарство от рака? — прокомментировал я ее переносную аптечку.

— Я просто готова, — она протянула мне ярко-желтый пластырь со Спанч Бобом на обороте.

— К ядерной атаке? — я вопросительно поднял бровь.

— Да, а еще к тому, что у тебя кровь на виске.

Я в замешательстве провел пальцем по виску, где действительно стекала струйка крови.

Девушка молча вручила мне пластырь, а сама уселась на бампер джипа, чтобы заклеить свою разбитую коленку. Для пятидесяти шести градусов девчонка вырядилась слишком самонадеянно — джинсовые шорты и легкая ветровка с перфорированными накладками.

Я хоть и выглядел по-дурацки в своей красной шапке и помятом блейзере, зато в отличие от нее через неделю не слягу с менингитом.

Разобравшись с виском, я сел на бампер рядом с ней, упираясь ногами прямо в груду останков некогда целого велосипеда.

— Начинаю думать, что все те бредни про достающее всех привидение — не такие уж и бредни, — недовольно отозвался я.

— Ты про Мертвеца Рэя?

— Мертвец Рэй! Из всех потенциальных прозвищ для злобного призрака они выбрали самое банальное и очевидное.

— А чего ты ждал? Тут даже гостиница называется просто «Гостиница».

Прошло несколько совершенно безмолвных секунд, пока незнакомка смотрела куда-то сквозь мое плечо, а затем вдруг начала заливаться чистым искристым смехом, закидывая назад голову.

— Я знала Рэя, вообще-то, — пояснила она, отсмеявшись.

— Правда? И кем он был?

— Очень хорошим человеком.

Вообще-то, Рэй был местным чудиком. У него вроде была шизофрения или что-то вроде того.

— Думаешь, он попал в рай?

— Его в крематорий-то приняли с трудом. — грустно усмехнулась она.

— Кто ты? Выглядишь знакомо.

Она нахмурилась, едва выдерживая на себе мой взгляд.

— Мелани, — сказала она. — Мелани Дэй.

И все сразу стало понятно.

— Я Кайл Андерсон.

Она лишь молча кивнула, понимая, что я узнал ее.

Мелани Дэй была чудилой-затворником из моей школы. Первый семестр прошлого учебного года ознаменовался новостью о ее попытке самоубийства. Неудачной, конечно же.

Неловкое молчание вокруг нас начало давить на черепушку.