– Как дела, котенок? – спросил он, обнимая ее.

Девчонка принялась тараторить:

– Пятерка по английскому, пятерка по русскому! Похвалили за пересказ сказки про лису и журавля! А Мишка из третьего «Б» меня обозвал опять…

– И как же?

– Большешарой! – обиженно надула губы дочка.

– Наверное, ты ему нравишься, – пожал плечами Матвей, поцеловал малышку в кончик носа и аккуратно опустил ее на пол. – И глаза у тебя большие и красивые. Считай, что это был комплимент.

– Комп-лимент?

– Да. Это когда мальчик говорит девочке что-то очень приятное о том, как она выглядит. Просто Мишка еще маленький и не знает точно, как выразить свои мысли.

– Ух ты… – вытаращила свои невозможно красивые зеленые глазищи Верочка.

– Ага, – улыбнулся Озеров. Снял куртку, повесил и тихонько позвал: – Марина Валерьевна?

– Да? – женщина появилась на пороге гостиной с сумкой в руках. Похоже, она только его и дожидалась.

– А-а-а… Вы уже собрались… тогда ладно.

– Нет, говори, чего ты хотел? – Она поставила сумку на полку. – Тебе идти куда-то нужно?

– Да я… – замялся профессор. – Мне…

– Если работать нужно, то я посижу с Верочкой. А если отдохнуть, то тем более. Ты ведь никуда не ходишь, Матвей, тебе полезно.

Знала бы она, куда он действительно собрался!

– А как же ваше собрание?

– Ты про танцы? – Женщина поморщилась. – Вера называет мои вечера в клубе собранием бабушек-старушек, чего я там не видела? Весь контингент из тех, кому за пятьдесят! Мне с ними скучно. – Она задрала подбородок. – Видимо, я слишком молода для подобных мероприятий, и мне еще жить да жить. Посижу лучше с внучкой, а ты лети, куда собирался.

– Я ненадолго. – Озеров виновато почесал лоб.

Он чувствовал себя озабоченным идиотом, отпрашиваясь у тещи на свидание с молоденькой студенткой.

– Поесть-то успеешь? – Марина Валерьевна кивнула в сторону кухни.

– Наверное.

– Вот и хорошо.

Обсуждая за ужином Верочкины школьные успехи, Озеров сверлил взглядом часы. У него еще была возможность передумать. Те проблемы, которых он опасался в отношениях с женщинами, меркли перед теми, которые ему сулила связь с собственной студенткой. Его жутко бесили игры, в которые играла с ним Алексеева, но он безумно хотел ее и не мог больше сопротивляться. Да уж, такого с ним раньше не случалось.

Озеров вызвался помочь вымыть посуду после ужина, но Марина Валерьевна не дала ему этого сделать – отправила собираться. Ругая себя на чем свет стоит, Матвей по-быстрому принял душ. Его разум продолжал сопротивляться тому, чтобы идти к Ольге, но тело отчаянно требовало этого, оно буквально кричало о том, что встреча с ней ему необходима.

И вот что было самым страшным: при мысли о том, что какой-то другой мужчина может запросто притащиться к Ольге домой вместо него, Озеров фактически сатанел. Ему дико хотелось увидеть девушку. И не только увидеть, но и узнать ее поближе.

А если она не шутила? Они ведь взрослые люди. В конце концов получат удовольствие, как и договаривались. Но если Алексеева играла, хотела смутить его, подразнить? А он сейчас припрется туда, чувствуя себя последним идиотом, и получит щелчок по носу. Что он вообще собирался там делать? Но все сомнения таяли, стоило только задать вопрос: будет ли он жалеть, если не придет? Несомненно, будет.

Профессор на всякий случай припарковал машину у соседнего дома и прошел до нужного подъезда пешком. От воспоминаний о поцелуе под дождем горячие волны разбежались по телу. А ведь у мужчины была масса дел, кроме обхаживания юной подопечной. Но он хотел именно туда – к ней. Видеть, как она храбрится в его присутствии, как говорит пошлости и тут же краснеет.

Черт, да если бы он не был ее профессором, то пришел бы, придавил ее к койке и не отпускал бы, пока она не стала бы молить о пощаде! А в данной ситуации Озеров даже не знал, как говорить с ней и о чем. Чудовищно неловкое положение.

Подойдя к подъезду, он засомневался. Сбежать и потом жалеть? Или узнать, что его ждет? Но стоило только представить Ольгу обнаженной и лежащей поперек широкой кровати с разметавшимися по подушке волосами, представить, как он сминает пальцами ее упругую попку, как притягивает к себе, и у профессора тут же случилась эрекция.

Такого прежде тоже не бывало. Выругавшись, Озеров вынужден был пройтись вокруг дома, чтобы немного успокоиться. Вернувшись к нужному подъезду, он посмотрел вверх, пытаясь вычислить ее окна. Бесполезное занятие. Поднялся по ступеням и позвонил в домофон. Сердце замерло. Сейчас она ответит. Но вместо голоса Алексеевой послышался короткий сигнал, и замок открылся.

Матвей вошел и остановился у лифта.

Лучше пешком. Будет время остудить пыл. Может, нужно было купить цветов и бутылку вина? Озеров устало выдохнул, поражаясь собственным мыслям. И как бы он смотрелся с этим веником и алкоголем? Как дешевый трахаль с фальшивой улыбкой? Ну уж нет. А презервативы? Пожалуй, их наличие разумнее в данной ситуации. Мужчина проверил задний карман джинсов – на месте.

Может, ничего и не будет? Для начала он поднимется и выяснит, что девушка задумала. Но как же действовать, если она предстанет перед ним в шелковом халатике и сразу потащит в постель? Что, если глупышка считает себя, скажем, Спящей красавицей, которую должен спасти прекрасный принц? Бред. Хватит. Прекрати прокручивать в башке эту чушь!

Его мысли неумолимо затягивало сизым туманом, и у Озерова, как назло, не получалось взять себя в руки. Он просто не знал, чего ожидать. Чудовищная ситуация. Дурацкая и вместе с тем жутко опасная для его репутации. Чего он вообще поперся сюда?!

Но отступать некуда, и перед ним замаячила нужная дверь. Профессор занес кулак, чтобы постучать, и в ту же секунду она отворилась. Мужчина с трудом протолкнул в пересохшее горло слюну и сглотнул. Получилось неприлично громко. От одного невинного взгляда стоящей перед ним девушки к Озерову триумфально вернулась эрекция.

– Входи…те… – тихо произнесла Алексеева и отодвинулась вглубь коридора.

На ней была обтягивающая водолазка с высоким воротом, узкие голубые джинсы и серые носки с цветочками. Ее волосы были влажными и красиво завивались на кончиках. Лицо без косметики делало ее совсем юной, почти ребенком. Девушка выглядела домашней, милой и, кажется, совсем не собиралась его соблазнять.

Озеров медленно вошел, закрыл за собой дверь и уставился на Ольгу. Она была прекрасна. Ему жутко захотелось стащить с нее эти чертовы узкие джинсы.

– Не смотри на меня так, словно принимаешь экзамен, – робко сказала Алексеева.

Ему нравилось ее смущение. Оно было жутко сексуальным. Даже несмотря на то, что вместе они сейчас выглядели со стороны, как овечка и волк.

– А как я смотрю?

– Свысока, – хрипло ответила девушка, делая еще один шаг назад. – Снимай обувь.

Озеров снял кроссовки. На самом деле он предпочел бы снять сейчас с себя все.

– Тебе так тоже идет, – усмехнулась Ольга, рассматривая его свитер, джинсы и идеально белые носки.

Она убрала прядь волос и взглянула на него из-под опущенных ресниц. Его сердце дернулось и замерло. В этот момент профессор вынужден был признать, что он попался и теперь ему точно не выбраться из западни.

В джинсах и свитере Озеров казался девушке простым и каким-то даже земным. В этой одежде и со слегка взъерошенными волосами мужчина выглядел еще привлекательнее, чем в универе. От строгого профессора оставался лишь взгляд: он смотрел на нее так, будто что-то хотел сказать, но почему-то не решался. И это придавало ей ненужной смелости: так и хотелось ввинтить в разговоре еще что-нибудь провокационное, вызывающее и посмотреть, как Матвей Павлович отреагирует.

– Проходи, – кивнула она на гостиную.

Все ее существо до сих пор сопротивлялось тому, чтобы называть его на «ты». Ольге постоянно казалось, что вот-вот Озеров ее поправит, но ничего подобного не происходило. Он буравил ее внимательным взглядом и молчал. Единственное, что ее успокаивало, это то, что на дне его ярких зеленых глаз сейчас плескались желание и интерес. Профессор больше не смотрел на нее свысока, как в университете, а значит, все шло как надо: ведь он безумно ей нравился.